Дело о железном змее (ЛП) - Сэйнткроу Лилит (мир бесплатных книг .TXT) 📗
— Конденсаторы, — сияющая голова кивнула. — Прусские? Нету. Джентльмен купил мои месяц назад, больше нет. Я могу найти тебе французские, ха! — он скривился, показывая свое отношение к ним. Для Зига немецкие механизмы были высшим творением, английские были сносными, а французские — слишком изящные, чтобы считаться механизмами вообще. — Но нет, mein Herr, прусских нет. Даже у моего Беккера их нет.
«След не такой холодный, как я боялся»
— Это очень странно, — Клэр опустил нос в чашку. Его стул был широким чудищем, от него резко пахло гнилью, как от всего на фабрике. Голова Валентинелли дернулась, как у кота, он посмотрел на пустой деревянный стул рядом с камином — обычно там сидел Чомптон. — Где юный Чомптон?
— У реки, хороший мальчик. Вернулся до Прилива, как я и говорил, но ворчал и махал руками. Молодежь! — он закатил глаза. — Я найду тебе прусские, но придется ждать.
— Хорошо. Есть еще вопрос, мой друг…
— Конечно. Хочешь колбасы? Или сыр? Хлеб хороший, только соскреби плесень. Еще чаю?
— Нет, спасибо. Зиг, старик, как отследить определенную партию прусских конденсаторов? Не привлекая внимания к себе?
Баварец широко улыбнулся. Один из его передних зубов был без цвета, но он боялся заклинателей зубов.
— Ага! Вот и раскрылось!
«Нет, но так и думай».
— Да. И?
Зигмунд вжался в голубое кресло, розы жутко пылали на его поверхности, как плесень. Кресло заскрипело, когда он заерзал пухлым телом.
— Сложно. Очень сложно.
— Но возможно, — чай было трудно пить, но он был крепким. Это помогало решить ситуацию должным образом. — И если кто и может, Зиг…
— Арчи. Ты просишь сложное, — Зигмунд помрачнел, откусил колбасу и жевал. Как корова, он думал лучше, когда ел.
Клэру стало не по себе. Он посмотрел на стул у камина.
Валентинелли пропал.
Глава двадцать вторая
Они не достаточно опытные
Темно-зеленый парный экипаж был быстрым и легким, особенно с Микалом на месте возницы и бодрыми механическими лошадьми. Слишком вычурно для леди, но хватало взгляда на ведьмины огни, сияющие в позолоченных клетках, покачивающихся на завитках, и амулета скорости, сияющего алым, отражающего от пассажира грязь и камни, чтобы понять, что там не просто леди, а дитя магии, и Щит управлял повозкой в давке на дорогах Лондиния, напоминающих седьмой круг Ада.
Экипаж резко повернул влево, срезая путь среди людей. Крики и возмущения раздались, Эмма не обращала внимания. Ее глаза закрылись, она отклонилась на сидении, невидимые нити вспыхивали друг за другом в ее сознании, она не шевелилась. Одна ладонь в перчатке сжимала кожаное кольцо слева, ее пальцы почти онемели. Микал подвинулся, лошади двигались в унисон, стуча копытами, словно одно существо, прохладный туманный день трепал ее вуаль. Даже самое сильное заклинание, очищающее воздух, не могло сделать запах спящего огромного зверя города приятнее в такие дни, когда одна из склянок доктора Белла спустилась на все от дороги Святого Павла до Овала и дальше. Ночной туман задержался надолго, заглядывал в окна, играл с прохожими, укутывал улицы одеялами желтых испарений. Некоторые заклинатели, занимающиеся ямами и изгородями, клялись, что Лондиний менялся за туманом. Но редкие верили им, не побывав в Черном Варке, стоке Уайтчепла и прочих странных местах.
Но те, у кого была магия, не смеялись над словами. Не вслух и не долго.
Улицы стали шире, они двигались на северо-запад к пару Регента. Экипажей вокруг становилось меньше, и Портленд-плейс стоял гордо, сияя чарами. Редкие были домами магов, остальные платили за защиту, и чем ярче, чем лучше.
Защита магов была не такой видимой и более опасной.
Микал издал короткий резкий звук, заерзал, и лошади бросились вперед. Здесь ехать было смело, и она не задавалась вопросом, почему он выбрал именно этот путь. Она собиралась сегодня выставлять себя напоказ, чтобы враг видел ее серьезной угрозой и не заметил дела Клэра.
Если они все это вообще замечали. Валентинелли был лучшей защитой, какую она могла обеспечить, кроме себя. Людовико стал бы хорошим Щитом, если бы его покорили раньше. С ним нужно быть мягче, а это было у редких волшебников.
Было интересно, кто решит напасть на ментата и убийцу. Они были приманкой, но Эмма не собиралась терять ни крюк, ни наживку сегодня.
Механические лошади сияли и бежали как пена на обрушивающейся волне. Эмма нашла нити, которые хотела, ее ладони сжались, расслабились, она сделала пальцами Жест, и Слово сорвалось с языка:
— Экс…кэ-т! — как обычно, Слово было беззвучным, заполнило ее громом. Экипаж дрогнул, искры полетели из-под копыт лошадей, зловещая тишина окутала их, колеса и копыта били по воздуху.
Ее веки трепетали, свет дня пронзал череп, Микал стоял, сжимая поводья, пока лошади мчались. Сжатые пальцы Эммы удерживали невидимые нити, тянули, ловили свежие, когда старые рвались.
Карета летела.
Они взбирались все выше, летели искры, туман смыкался над парком Полумесяца под ними, болезненно-зеленый из-за испарений. Они поднимались над парком, было слышно лишь, как свободно крутятся колеса, одна из лошадей фыркнула, вскинув голову. На ногах были соединены шестеренки, они двигались, детали работали как симулякр костей лошади, скелет был усилен магически, коричневый металл был без царапин, за ним любовно ухаживал горбун Уилбур, конюх, который лепетал так сильно, что его не понимали. Шрам на его лбу показывал причину, но он прекрасно ладил с механическими лошадьми. Она была рада, что заключила с ним договор, ее доброта принесла отличные плоды. Ее обычный кучер Хартхелл был другим случаем, но у нее не было времени размышлять о своей коллекции изгоев.
Потому что впереди парила легко, как мыльный пузырь, Коллегия, стоящая на воздухе. Решетка поддерживала здание, окутывала строение из белого камня, и ее было ясно видно Взглядом, но обычным глазам казалось, что Коллегия просто… парила. Она медленно и величаво двигалась над Парком, заключенная там, чтобы мятежники боялись, что здание рухнет на их трущобы или высыплет на их головы мусор.
Хотя они радостно посыпали себя отходами, волшебные отходы для них были чем-то другим. Никто не хотел сказать им, что эти отходы смывали в Темзу, как и их.
Лошади поднимались, как по невидимому склону, Микал дергал поводья, а Врата открывались. Черный камень тускло блестел, ему придали форму парящих фантастических зверей, по которым пробегали кровавого цвета символы. Врата построили первыми. Они стояли открытыми с тех пор, как Мордред Черный заложил первый камень, а он называл себя потомком левой руки Артура. Кто знал, как было на самом деле?
Те времена были утеряны не просто так. Как и про Эру огня и Эру бронзы, записей о Потерянной эпохе почти не было, как и записей об инквизиции Крамвелля. Физический сосуд Британии тогда убили, и шок гибели пронесся по всему острову. Она нашла новое тело и остановила жестокую ненависть Крамвелля к волшебству.
Как отмечал историк лорд Бевелл, амбиции делали опасным даже заклинателя изгороди.
Сложнее всего во входе в Коллегию было приземление на скользкий мрамор. Нужно было избегать даже треск силы, что держала здание в воздухе. Работа была сложной, осторожной и утомительной, копыта механических лошадей опускались мягко, как перья, колеса кружились так, чтобы совпадать в скорости, они поднимались постепенно, и каждый шаг по белому холодному камню был маленькой победой. Серебряные кольца на левой ладони Эммы были теплыми, ее внимание было сосредоточено на ощущениях, она осторожно открыла глаза.
Тяжелая вуаль защищала от резкости солнечного света среди тумана, тут он был ярче, чем в густом тумане на земле. Но она все равно щурилась, а потом прикрыла глаза веками, как должна делать леди. Экипаж проехал по длинной круглой дорожке с фонтаном в центре сада, который играл приветствие, разноцветные ручьи света и воды смешивались на его поверхности. Полуобнаженная Леда отдыхала под Йовом в облике ослепительно-белого лебедя. Она ласково гладила существо со змеиной шеей под подбородком, когда двигались крылья, двигались сонно и ее конечности. Свет и вода ласкали их, придавая красок.
