Гарри Поттер для взрослых или КАК ОНО БЫЛО (СИ) - Уревич Татьяна (версия книг txt) 📗
— Перед тобой, Гарри, своего рода памятник русского деревянного зодчества, — сказал Будогорский.
Беспрепятственно они вошли в высокие деревянные ворота в центре постройки и пошли по городку, где, судя по всему, обреталась чуть. Вот мельница. Длинный скотный двор. Художественно выполненный колодец… Пока им не встретилось ни единого человека. От гнетущей тишины у Гарри скребли на душе кошки.
— Может, с ними что-то случилось? — тихо спросил Гарри.
— Подожди, — улыбнулся Барин. — Увидишь.
То, что он увидел, превзошло его ожидания. В один миг поселение ожило. Зазвенела цепь колодца — послышался шум льющейся воды. Мельница заскрипела своими крыльями. Зазвучал детский смех. Послышался звон наковальни. Заржали лошади. Всюду закипела жизнь. На них, казалось, никто не обращал внимания. Маленькие человечки сновали по городку, занимаясь своими делами.
— Идём, — Будогорский потянул за рукав разинувшего от удивления рот Гарри.
Они вошли в здание церкви. Барин размашисто перекрестился и, склонив голову, замер. Гарри стоял рядом, не зная, что ему делать. „По-моему, я не крещён“, — вспоминал он. Дурсли никогда не были особенно набожны и поминали Бога примерно в таком варианте: „Боже, спаси и вознагради!“. „В любом случае, у ЭТИХ, наверняка, другая вера“, — успокоил себя Гарри.
— Вера, мальчик, у всех одна. Все верят в наличие высшей силы, которая руководит нами. Вот только, насколько мы следуем этому руководству… — дело совести каждого.
Гарри уставился на крохотного человечка в чёрной рясе до пола. Глаза у него были белыми как молоко — ни зрачка, ни радужки. И, тем не менее, почему-то казалось, что оценивают его именно эти „слепые“ глаза. Гарри всегда считал, что смотреть пристально на чужое уродство некрасиво — он стыдливо отвёл взгляд в сторону. Волшебник улыбнулся и тоже перевёл глаза на Будогорского.
— Славочка! — обратился он к Барину. — Ты совсем нас позабыл. Мы живём в уединении. Каждый новый человек для нас — событие: есть, кому косточки перемыть нашим старухам… да и молодухам тоже. Ты иди в дом-то. И мальца с собой бери.
— Это старейшина общины чути белоглазой, Ладомир, — просвещал Будогорский Гарри по выходе из церкви.
И продекламировал: Где Волга скажет „ЛЮ“,
Янцзекиянец скажет „БЛЮ“, И Миссисипи скажет „ВЕСЬ“. Старик — Дунай промолвит „Мир“, И воды Ганга скажут „Я“.
Барин, улыбаясь, смотрел на Гарри.
— Ты, похоже, не слишком жалуешь поэзию?
— Я всегда считал, что стишки — это так… для девчонок больше…
— Заблуждение, мой друг! И знаешь, что мне кажется? Что в системе образования юных волшебников есть много упущений.
— Это каких ещё? — ощетинился Гарри.
— У Гитлера, например, была такая позиция: людей высшей расы следует приобщать к культурным ценностям, а всех прочих — нет. Действительно, зачем токарю знать о существовании Вагнера? Ты, надеюсь, не являешься последователем вождя фашистской идеологии в этих вопросах?
— Каждый должен заниматься своим делом, — буркнул Гарри.
— Сдаётся мне, что ты не слишком осведомлён не только в литературе, но и в истории, — Будогорского ничуть не смутил резкий ответ своего воспитанника. — Впрочем, мы уже на пороге дома семейства Ладомира.
Гарри только хотел спросить, как ему следует себя вести, но Будогорский уже переступил порог избы.
— Желаю всем здравствовать! — поприветствовал всех домочадцев Будогорский (Гарри также неуверенно поклонился).
— Бог в помощь! — Барин обратился к старухе, возившейся с ухватом у печи.
— Славушка!
Женщина бросила ухват и троекратно поцеловала Будогорского.
— А мы уж вас со вчерашнего дня поджидаем, — говорила старушенция, выставляя на стол нехитрое угощение. — Присаживайтесь. Трапезничать будем.
Она гостеприимно указала на лавку за длинным столом. К столу подходили члены её семьи. С мужчинами Будогорский обменивался рукопожатием. Женщинам делал какой-либо комплимент. „Они, и правда, миленькие“, — отметил Гарри. Женщины — „чути“ отличались неизменной правильностью черт, хрупкостью сложения и безупречным цветом лица. Вот только их глаза оставляли неприятное впечатление. Казалось, что они видят такое, что вызывает их тайное неодобрение.
— Помолимся! — провозгласил неведомо откель взявшийся Ладомир.
Все склонили головы и стали повторять за ним слова молитвы. Гарри старался повторять вместе с ними, но смысл был ему не понятен: „прииде“, „избави от Лукавого“, „не введи во искушение“ и т.п. Ели из общего котла, поочерёдно опуская туда ложки. По-видимому, за каждым была закреплена определённая очерёдность. В этом была какая-то торжественность. Когда подошла очередь Гарри испробовать кушанье чути, Будогорский слегка толкнул его локтём. Окунув ложку в чугунок, Гарри беспокоился, что не донесёт её до рта — рука его ходила ходуном от волнения. Особенно его смущал тот факт, что все буквально смотрели ему в рот своими пугающими глазами. Что это было за варево, Гарри разобрать не смог, но после первой же ложки почувствовал успокоение. Казалось, общее напряжение тоже ослабло — ложками заработали быстрее. За едой никто не говорил. После того, как котелок опустел, одна из дочерей Ладомира (или внучек) разнесла на всех берестяные кружки. Содержимое в них напоминало пепси без газа. Гарри краем глаза увидал, как оставшимся хлебным мякишем чуть подбирает со стола хлебные крошки и отправляет себе в рот. Он постарался это никак мысленно не комментировать, зная, что его мысли на контроле у хозяев дома. После завтрака женщины удалились по своим делам. Мужчины расходиться не торопились. Все смотрели на Ладомира. Наконец старец изрёк:
— Нет нужды говорить, что мы догадываемся о причинах вашего визита. И нет нужды добавлять, что иногда в минуты потрясений мы способны терять разум.
„Опять эта излюбленная манера русских — говорить загадками“, — с раздражением подумал Гарри.
— Но, — продолжал Хозяин дома, — что сделано, то сделано. Мы не будем чинить вам препятствий. Но и помощи от нас не ждите. Сумеет твой ученик справиться с задачей — Бог ему в помощь. Не сумеет — опять же воля Господня.
— „Твой ученик“… Надо понимать так, что Гарри будет один на один со всеми трудностями? — спросил с тревогой Будогорский.
— Ты, как учитель, можешь напутствовать его советами. Но пойдёт он на дело один. Таков наш сказ, — резюмировал Ладомир и поднялся. — А ежели он будет тут размахивать своей палочкой-помогалочкой, мы и вовсе в два счёта отправим его туда, откуда пришёл. Вместе с тобой, Слава.
Ладомир грозно вперил свои многовидящие очи в Барина.
— Но пользоваться русским волшебством ему, надеюсь, не возбраняется? — цепляясь за последнюю соломинку, спросил Будогорский.
— Не возбраняется, — милостиво согласился Предводитель чути. — Вам приготовлено жилище на околице. Маришка вас проводит.
Совершенно бесшумно (не так, как при трансгрессии) все находящиеся в комнате исчезли — будто растворились в воздухе.
— Пойдёмте, что ли? — спросила молоденькая девушка, подвязывая на голову белую косынку.
— Мариша! Ну и выросла же ты! — восхитился Будогорский, оглядывая бойкую девицу.
Гарри с сомнением смотрел на ростом не более метра крохотулю: „Какая же она была?“
— А была она во-о-т такая! — Будогорский, как всегда, не нуждаясь в озвучании вопроса, показал вершка два от пола.
— А Вы всё такой же, — тихо сказала девушка, прикусывая узелок косынки.
— Да-а, время идёт… Мы, старики, стареем. Вы, молодёжь, молодеете.
— Никакой Вы не старик! — сердито перебила его Маришка.
— Ну, хорошо. Я не старик. А ты, надеюсь, подружишься с Гарри…
— Очень надо! — фыркнула она.
„Девчонки везде одинаковые“, — подумал про себя Гарри.
— Забегай к нам! — крикнул ей вдогонку Будогорский, когда они подошли к отдельно стоящему зданию на краю посёлка (все остальные постройки были объединены в один длинный барак).
Гарри уже тошнило от „советов учителя“. Отправив сову с письмом на поляну, где царствовала Баба Яга (хоть в вопросах почты они были солидарны с русскими!), Гарри с головой ушёл в изучение русской магии. Не имея представления, с чем Гарри придётся столкнуться на пути к крестражу, Будогорский учил его всему подряд. Во-первых, Гарри нужно было худо-бедно справляться с ситуацией без помощи волшебной палочки.
