Тайна деторождения: практика и теория (СИ) - Саринова Елена (книги полностью .txt) 📗

— Я помню. В двенадцать, сорок.

— Так точно. А еще у тебя…

— Пара у шестого курса, свадебный салон и…

— И-и?

— Вечером — семейный ужин в Гусельницах.

— Молодец!

— А за это поощрить? — воздела я вслед развернувшемуся мужчине руки.

Тот, не оборачиваясь, распрямил плечи:

— Хорошо. Давай!

— Даю! — и, поддернув сорочку, запрыгнула на него со спины.

— А я?!

— И ты — давай, — поймал Ник в объятья Варвару. — Поощрительный заезд с остановками по требованию! Готовы?

— Ага!

— По-ошли!.. — и так почти каждое наше утро. Марта месяца 2572 года.

Первый месяц весны обозначился на улицах нашей столицы пока лишь темными проединами в снегу на тротуарах, да осевшими сугробами в городских скверах и дворах. Но, пахло уже по-особенному: влажной корой, талой водой и, отчего, не пойму, набухшими почками верб. Хотя до них еще… Минимум, две недели. Как до моей с Ником свадьбы. Две недели… А единственное желание сейчас: застыть, уткнув нос в небеса и в таком «стихийном» виде дышать…

— Варенька! Варежки свои брось на решетку камина. Пусть просохнут, — вот чем еще весна моя сейчас пахнет — мокрыми шерстяными варежками Варвары. Запах — из собственного детства. — Агата! От окна оторвись. Мы с Гортензией новый список гостей написали.

— Опять?

— Последний, — скрипнула старым креслом моя тетка. — Куда уж тянуть-то? — и, хмыкнув, добавила. — Я и сама, честно сказать, не ожидала, что у нас столько родственников в наличии. Мозг вывернуть.

— Так, может, не стоит? — хлопнулась я на стульчик рядом с ней. — Не знали их, и жили ведь как-то?

— Нет, доча, — поддернула мама на переносице очки (наверняка, для важности нацепила — магу и в очках?). — Традиция.

Ох уж эти мне «традиции». Напасть данная имеет свойство «проявляться» в самых неподходящих (и без того ответственных) семейных делах, еще больше их усугубляя собой. Мы, когда в первый раз с Ником эту «тайну ритуала» постигли… в общем, ломанулись с места и одновременно прямиком наверх в библиотеку деда с оригиналом рассказ мамы сверять. В итоге оказалось страшней во много раз:

— Я не буду делать этого! Не буду и все!

— Чего именно? — оторвался мой жених от книги «Свадьба через миры и века».

— Выслушивать твой бред на этих, как их? — и снова зашарила по мелким буквам пальцем, — «заручинах». Что это за текст: «Не имеете ли вы для продажи телки? Не пропала ль курица у вас? А нельзя ль гусыню купить?»

— Ну, так, любимая, — почесал тот пятерней свой затылок. — Вряд ли в хозяйстве держали раньше «зорек ясных» или «немеркнущих звезд». Хотя, я где-то подобные клички слышал. У коров.

— Я тебя сейчас пришибу, ценитель «скотской красоты».

— А я-то здесь причем? — взъелся тот. — Ваши ведь семейные традиции. У нас — все гораздо проще: пришли, руки пожали и ушли.

— Ага-а, — протянула я, вспомнив, и в правду, потрясенные лица родителей Ника, оставшиеся внизу. — Все равно, не буду.

— Ну, как зна… а если я отредактирую текст?

— В каком смысле?

— Ну, кое-что заменю, сглажу?

— О-о… Я не знаю, — закатила я к световому шару глаза. — А дальше?

— Что, «дальше»?

— Ну, если невеста соглашается, то ставит на стол к принесенной сватами водке рюмки, все дружно ее пьют и едут смотреть хозяйство жениха.

— Как это? Куда… едут?

— Видимо, в Бадук. Не в пещеру же твою? Хотя, я б туда, честно говоря, не заезжая в другие места.

— Угу, — прищурился мой жених. — Ты это — серьезно?

— Серьезно… Так что с «хозяйством» то?

— Ну, раз надо. Предупрежден, значит, вооружен, — мужественно выкатил Ник грудь.

И в результате, действительно, «кое-что отредактировал»:

— А не в этом ли доме живет… птичка?

— И что за «птичка» сия? — игриво уточнила у него моя тетка.

Отец Ника, господин Роберт, с благородной проседью в бакенбардах и гриве, замер, скосясь на впряженного в это дело за компанию Году. Тот уверенно скривившись, взмахнул рукой. Мой жених воодушевленно изрек:

— Точно, не курица и не гусыня, — разнос с пустыми рюмками в моих руках угрожающе брякнул. — А многокрылая! Та, что счастье мне принесет. Я ее из клетки выпустить пришел.

— Ну-у, — подбоченилась вошедшая в раж тетя Гортензия (с ней у меня после отдельная беседа была). — Эту птичку в клетке и семья удержать не смогла. Уж больно у нее клюв крепкий. И лоб. А ты, славный молодец Николас, и подавно.

— А у нас новая клетка есть — моанитовая! — смело уточнил Года.

— Мы ее будем прикармливать, — пообещал господин Роберт, видно, имея в виду кулинарные таланты сына и свой в Бадуке ресторан.

— И чем именно? — сглотнул слюну отлученный с утра от стола папа.

— Чем именно? — прошелся по «фамильному» затылку отец Ника. — Соленый язык, грибочки по-тинаррски, куриный рулет с зеленью, сыр во фритюре, паштет из печени…

— А мороженое с черничным вареньем и мармеладом у вас есть? — пискнула с рук мамы Варвара, обтирающая платочком ее слезу (вот почему та молчит).

— Это — конечно, Варюша! Так, может сразу тогда к нам?

— А чего тянуть?

— Людвиг?! — заговорила.

— Гортензия? — с мольбой в глазах всем нашим скопом.

— О-ой, — растерялась та от поворота в сюжете. — Так а…

— Я замуж согласна!

— Уф-ф! — это мой жених отчего-то громко выдохнул.

— Так стоим то мы тогда что?! — пристукнул своей тростью Года.

В общем, про меня с пустыми рюмками в итоге все позабыли. Почти все:

— Любимая? Как тебе «часть первая»? — со смехом протолкался ко мне сквозь толпу отбывающих в Бадук Ник.

— Как? — тоже выдохнула я. — Выпить… хочется. Давай с тобой?

— А, давай. Потом их нагоним, когда про нас вспомнят.

На этом «фольклорную часть» свадебного забега все посчитали закрытой. Оставив из нее лишь «самую пару крупиц» (это — мамины слова) без всяких отсылов к теме хозподворья (мое главное условие). А вот что касается остального…

— Вы не знаете, к чему снится, что тебя топят?

— Нет, Катаржина, дядя Горн из Лучей, это не тот, который в детстве в молотилку упал, а… что ты, Агаточка, сказала?

— Доча, ты о чем? — взглянула на меня поверх очков мама.

— Ну-у, мне в последний месяц часто сон снится, будто Ник меня пытается утопить. Не по-настоящему, а в шутку. А до этого мы с ним обязательно силами меряемся.

— Силами?

— Ага.

— Та-ак, — и вовсе стянула мама свои линзы. — Давай, рассказывай всё.

Ну, я им и рассказала. Зато выводы получила совсем не те, что ждала:

— И не мог он тебя в Море радуг утащить, — мечтательно вздохнула моя тетка, а на мой немой вопрос снизошла. — Купаться, плескаться со своим возлюбленным в чистой, до того, как вы ее сами сбаламутили, воде, значит… о-о, погрузиться в пучину страсти. Это — хорошо, Агаточка. Это — очень хорошо.

— Ага? А вот…

— А меня вот, другое больше интересует, — вступила со своим анализом моя мама. — Обычно сон повторяется либо, как предвестник определенного события, либо в виде предупрежденья. То есть, знака. И в твоем случае, я думаю, имеет место второе.

— Ага? Это…

— В следующий раз надо слушать и глядеть по сторонам во сне внимательно. Где-то он обязательно должен быть.

— Кто? — открыли мы вместе с теткой рты.

— Твой знак. Где-то ты его, доча, просвистела.

— Ага… — а вот с управлением снами у меня всегда был напряг. И во время учебы и сейчас.

Да я вообще не про то хотела. Это — отступление. Есть у меня заботы и по круче иллюзорных волн. И основной из них была — Варя.

Сразу после возвращения из Джингара камушек ее трофейный с геройским папашей внутри был под подпись сдан в Прокурат и отчасти забыт. А какой смысл мусолить эту тему в семье, если она — жутко болезненная? Выводы сделаны, признания и откровения — произнесены. Остается лишь жить дальше, имея все вышесказанное в виду (раз в неделю личные занятия по управлению энергией у канцлера Исбурга). Но, это — одна часть забот. Второй неожиданно стало снятие над Варварой госнадзора. И вот тут мне открылась самая большая «неожиданность» — место повышения по службе рыцаря Ксении Штоль. Нет, не до этой «дальнозоркой» структуры, а гораздо ощутимее.