Насмешка (СИ) - Цыпленкова Юлия (книги серии онлайн .txt) 📗
— Назовитесь, благородный ласс, — заговорил Ригн.
Незнакомец оторвался от созерцания пламени, растер ладони и стянул плащ. Затем присел напротив молодого хозяина замка.
— Ласс Гаэрд Дальвейг, — представился он. После принял от прислуги глиняную кружку с горячим напитком, дождался, когда они с Рагнардом вновь останутся одни, и возобновил свою речь. — Волей Святых я оказался недалеко от замка наместника Ренваля. За несколько часов до этого на меня и моих людей напали, потому миг знакомства с лаиссой Ренваль я пропустил, был без сознания. Она гуляла в лесу, куда меня вынес верный Ветер. Там она и нашла мое бесчувственное тело, приказав отнести в замок, чем спасла от неминуемой гибели. Наместник покинул замок незадолго до того, как туда принесли меня…
Ригнард слушал внимательно, не пропуская ни слова. Он отошел к окну, скрестил руки на груди и прикрыл глаза, представляя свою сестру, стоявшую в лесу и глядевшую на окровавленного ласса, а потом сидевшую у его постели. Как же это было похоже на Лиаль.
— Когда мне было двенадцать лет, — вдруг прервал Гаэрда Ригн, — я слег с горячкой. Сестра не отходила от меня. Несмотря на запрет отца, прокралась ночью в мои покои и сидела рядом, вытирая мне пот и меняя тряпку на лбу. Утром нас нашли вместе. Лиа спала, положив голову мне на плечо. Когда ее хотели забрать, сестрица закатила настоящий скандал, дралась с челядью, царапалась, кусалась, — ласс Магинбьорн усмехнулся и тряхнул головой, — но так и не ушла. Оставалась со мной, пока мне не стало лучше, а потом проспала сутки без просыпу. Удивительно, но сама она так и не заболела. — Ригн обернулся к Гаэрду, слушавшему его. — Думаю, ежели бы не благоразумие и осторожность, она бы сидела у вас дольше и чаще. Лиа всегда чувствовала ответственность за тех, кому способна помочь. Чистейшая душа, а ее с этим…
Ригнард ударил кулаком по стене и снова устремил взгляд в окно, проговорив чуть севшим голосом:
— Продолжайте, ласс Дальвейг.
Гаэрд мгновение молчал, пытаясь представить благородную лаиссу дерущейся с чернью, затем улыбнулся и продолжил. Ласс Дальвейг рассказал брату своей спасительницы все без утайки, да и утаивать было нечего. Единственное, о чем рассказывать Гаэрд не стал — это меч Святого Хальдура, но о том Ригнард не знал, и знать ему было не за чем.
Когда благородный ласс дошел до ночи, когда ему указали на двери, лицо Гаэрда исказилось гневом.
— Не знаю, что этот мерзавец делал со своей супругой до того мгновения, когда она упала мне под ноги, но лаисса всхлипывала так надрывно, что сердце разрывалось от жалости. Лицо ее было красно от слез. Бедная растерзанная женщина, не сделавшая ничего дурного, кроме того, что была послушна наказу Святых — не оставлять в беде нуждающегося. Высокородная мразь угомонился лишь тогда, когда выслушал меня и челядь. Более того, он не побоялся унижать супругу на глазах постороннего ласса подозрениями в нашей с ней связи.
Гаэрд рывком поднялся с кресла, стиснул пальцами рукоять меча и прошелся по приемным покоям, пытаясь совладать с обуревавшими его чувствами. Ригнард тихо застонал, слушая слова своего гостя.
— Проклятый корыстолюбец, — глухо произнес он. — Надеялся на блага, а что получил? Дочь страдает рядом с ублюдком, наделенным властью, род уничтожен, сам едва не отошел к Нечистому, прозрев.
Гаэрд остановился. Он глядел в спину брата Лиаль, начиная понимать, о чем тот говорит. Ригнард обернулся и встретился со взглядом гостя. Он задрал подбородок, становясь враждебным.
— Вы ведь слышали ту мерзость, что говорят о моей сестре? — с вызовом спросил ласс Магинбьорн.
Слышал ли Гаэрд сплетни о лаиссе Ренваль? О, да! Дальвейг криво усмехнулся, вспоминая, как заехал вчера вечером в небольшой городок, стоявший не так далеко от замка Магинбьорн, чтобы разузнать дорогу. Родовое имя Лиаль он узнал еще у Мальги, когда та принесла лассу плащ.
— Лаисса Магинбьорн, — шепнула женщина и тут же добавила. — Только вы не верьте навету, что непременно услышите.
Больше женщина ничего не сказала, спешно покинув ласса. Гаэрд несколько раз спрашивал дорогу к Магинбьорнам. Его удивляли многозначительные взгляды, сопровождавшие ответы на его вопрос. Потом появились тихие смешки, а вчера тайна открылась, когда харчевник, помянув Нечистого, посмел насмехаться над благородными лассами. Гаэрду не понравилось, что смерд смеет насмешничать над дворянским родом, и он, схватив того за грудки, встряхнул и потребовал пояснений.
Харчевник, заметив, что благородный ласс не настроен выслушивать его потуги быть остроумным, рассказал, что первая красавица провинции оказалась первой блудницей, и бедному наместнику досталась порченной.
— Так сколько мужчин за ней увивались, — жарко уверял харчевник, отступая к стене под тяжелым взглядом Дальвейга. — Неудивительно, что связалась с кем-то. Уж и дарами ее задаривали, и баллад столько сложили, баба же. Они все падкие на сладкие слова.
«Не верьте навету», — пронеслись в голове Гаэрда слова Мальги. А после он вспомнил, как краснела в великом смущении лаисса Ренваль, глядя на его торс, покрытый повязкой. Еще тогда мужчина изумился тому, что замужняя дама краснеет, как девица. «Не верьте навету…». А потом Гаэрд вспомнил, как побледнела Лиаль, когда разговор зашел о ее брате. Испуг лаиссы сейчас стал понятен благородному лассу. Боялась, что он знает позор рода Магинбьорн. «Не верьте навету».
— Бедняжка, — прошептал Гаэрд и вновь перевел взгляд на харчевника.
— Красивые — они все от Нечистого, — продолжал тот, вдохновляясь задумчивостью Дальвейга. — Мне так еще папаша мой говорил, а уж он в бабах разбирался. Им бы только хвостом вертеть, вот и довертелась лаиссочка, честь свою задаром отдала.
— Закрой свою поганую пасть, — глухо произнес ласс, стремительно приближаясь к харчевнику. Тот попытался увернуться, но Гаэрд перехватил сплетника за плечо, с силой впечатав в стену. Локоть его уперся в горло мужчине. Ласс Дальвейг вынул кинжал из ножен, поднес его к побагровевшему лицу хрипящего болтуна, и спокойно, без ярости сказал. — Еще хоть одно грязное слово скажешь об этой честной женщине, я твой мерзкий язык отрежу и затолкаю тебе в глотку. Понял?
— Да, — просипел харчевник.
— Говори, нет женщины честней и чище лаиссы Лиаль Ренваль, — все так же невозмутимо и страшно продолжал Дальвейг.
— Нет женщины честней и чи… чище лаиссы Лиаль Ренваль, — задыхаясь, повторил сплетник.
— Честь и хвала ее славному роду, — острие кинжала уперлось в щеку харчевника.
— Че-че-честь и х… хвала-вала ее роду, — заикаясь, произнес мужчина.
— Пошел прочь, брехливый пес, — Гаэрд с силой откинул хозяина харчевни, бросил на стол медяк за трапезу, которую так и не доел, и покинул харчевню, брезгливо отряхивая руки.
— Так слышали? — Ригнард не спускал с гостя воинственного взгляда.
— Я не слушаю сплетен, особенно узнав лично того, о ком мне пытаются солгать, — ответил Гаэрд. — В чести лаиссы Лиаль и ее рода у меня нет сомнений.
Ласс Магинбьорн немного расслабился и снова отвернулся.
— Лиа кружила головы многим, была ветрена и шаловлива, так на то и дается пора юности. Но никого и никогда не подпускала близко, ни к сердцу, ни к телу.
Вскоре доложили о том, что стол накрыт, и лассы перебрались в трапезную, чтобы продолжить беседу за кубком доброго хмельного напитка. Однако заговорили они не сразу. Каждый думал о своем. Мысли Гаэрда унеслись к родному замку, где на него возлагали надежды, ожидая, что младший ласс исполнит предназначение и не уронит честь своего рода. К тому же охотники все еще были где-то недалеко и следовало торопиться, но совесть и душа требовали отложить дело, безусловно важное, но…
Слезы в глазах прекрасной лаиссы и неизвестность о ее дальнейшей судьбе не давали покоя Гаэрду. Как же можно было оставить ее в руках того, кто посмел пренебречь обязанностью мужа беречь и заботиться о своей жене. Женщина, пришедшая в род супруга, издревле почиталась за ровню, потому что несла в чреве своем продолжение и славу рода своего мужа — его сыновей. И хоть с некоторых пор дочерей почитали наравне с сыновьями, все же жена и мать оставалась почти священной. И если уже не на любовь, то на уважение своего супруга благородная лаисса могла рассчитывать смело. Однако то, что увидел Гаэрд, возмутило и взволновало его до глубины души.
