На острие (СИ) - Кутузова Елена (полная версия книги .TXT) 📗
— Если клиентам не понравится — переоденусь.
— Как знаешь. В конце концов, твой заработок. Иди готовься.
И все же я уточнила у него насчет нашего с господином Би уговора. Скривившись так, словно его заставили жевать недозрелый лимон, Управляющий подтвердил: все в силе. Никаких прикосновений. Никакого секса. Никаких излишеств.
Гримерки тут были общими. К счастью, сейфы тоже присутствовали. Спрятав туда вещи, я в последний раз крутанулась перед зеркалом, проверяя, все ли в порядке. Больше всего беспокоила непривычная маска: я боялась, что она может слететь в самый неподходящий момент.
— Да красивая, красивая, иди уже, — кто-то толкнул в спину. От неожиданности я потеряла равновесие и буквально выпала в зал, полный ждущих аукциона мужчин.
38
О нем меня предупредили в последний момент.
Натурщиков в этом клубе было не меньше, чем в прошлом, но и требования к ним предъявляли иные: красоты оказывалось недостаточно. Умения ценились куда выше, и вот за них-то клиенты готовы были платить. А чтобы никого не обидеть, придумали аукцион.
Модели выходили в зал и вставали на небольшое возвышение. А «художники» торговались за право «писать портрет», так здесь называлось то, что видела вчера. Ажиотажа это не вызывало, напротив, на возвышение я поднималась, как на эшафот.
Взгляды собравшихся внезапно стали осязаемыми: скользкое прикосновение масла, острые уколы шила, зудящие буравчики… Прячась за привычной маской, я их почти не ощущала. Но не сегодня. Видимо, из-за того падения.
О, это было феерично! Проехаться на животе по натертому мастикой полу, как по катку!
Зато успех был обеспечен! Мной заинтересовались, а что еще натурщице надо?
Следовало поблагодарить толкнувшего новичка навстречу судьбе: цена росла так стремительно, что можно было заподозрить подставу. Все-таки Управляющий лучше всех знал, чего хотят его гости, и старался заработать. И, хотя чувствовать себя скотиной на торге было неуютно, я могла только восхититься деловой хваткой этого человека.
«Купил» меня мужчина лет сорока. Сначала почудилось — старик, но когда скинул рубашку, под ней оказалось тренированное тело, на мой взгляд — несколько перекаченное.
И все-таки контраст с покрытым морщинами лицом был разительным.
— Сюда, — клиент подвел меня к стене, на которой красовались кольца и крючки разной величины. — Вытяни руки!
Через несколько минут лодыжки и запястья оказались скованными железными кандалами. Между кожей и сталью не было ничего — в прежнем Клубе такого не позволяли, натурщиков берегли от лишних травм.
— Красиво, — мужчина отступил на пару шагов и нахмурился, — и все же чего-то не хватает.
Ему хватило нескольких секунд — бретельки оказались спущены и лиф сдернут так, чтобы обнажилась грудь.
— Да… так.
Он развернул поудобнее мольберт и выдавил на палитру краски.
— Секунду, еде один штрих!
Я понять ничего не успела, как мужчина оказался рядом. И вскрикнула, когда тонкие пальцы выкрутили сосок.
— Что вы…
— Ну разве не прелесть?
Боль, резкая, острая. Я умею терпеть — синяки, царапины, ссадины… Но не так.
Пальцы уже не кажутся красивыми и тонкими. Теперь они похожи на птичью лапу с острыми копями, которые проводят по коже, от самого горла и вниз, между грудей, туда, где их останавливает корсет.
Розовая линия — как росчерк пера. Поверх нее — другая, наискосок. И еще одна, и еще…
— Тебе нравится! — в голосе удовольствие. Напряжение. Предвкушение. — Ты же хочешь, да? Хочешь… меня?
Хочу? Да меня трясет от злости и страха — слишком настойчивы руки, а оковы не позволяют уклониться.
Язык касается груди, обводит сосок раз, другой, третий… Рука лезет под юбку… Белья нет. По правилам, трусики можно надевать только если они — часть наряда.
Пальцы трепят нижние губы, пробуют проникнуть внутрь…
Меня выгибает от боли и ненависти, а мужчина вдруг отступает, удивленно и с обидой глядя в глаза:
— Почему ты до сих пор сухая? Ну, значит, тем хуже…
Как завороженная смотрю, как поблескивает пряжка ремня. Брюки падают, «художник» легко освобождается из штанин.
— Не нравится? — спрашивает и всей пятерней вцепляется мне между ног. — Неужели? Какая стойкая! Посмотри… Хочешь его в себе? Я буду осторожен, но для этого нужно как следует попросить…
— Я не стану с тобой трахаться, — наконец, мне удалось выдавить из себя хоть какой-то звук. Да, грубо. Да, непрофессионально. Но договор подписан — я модель, а не шлюха.
— Вот как? — мужчина смеется так, что остальные начинают оглядываться. Некоторые уже давно наблюдают за нашей перепалкой. Я не обращаю на них внимания — сейчас важнее разобраться с недовольным клиентом. И освободиться от оков.
— Простите, — Марк успел вовремя. — Эта натурщица не оказывает услуги подобного плана. Ее можно только рисовать.
Клиент проследил за указующим перстом Марка. На полускрытом занавеской экране мерцали несколько фото. И фото Госпожи Кошки тоже. Как я поняла, это было предупреждение: «не трахать».
— Только рисовать? — мужчина усмехнулся. — Ну нет, у этих шлюшек есть еще одна функция!
— Я прошу соблюдать правила клуба, — стоял на своем Марк.
— Разумеется! — с ледяной улыбкой заверил клиент и отступил.
Не знаю, насколько он злился, но его член и не собирался опадать: торчал, как указатель на пупок.
— Думаешь, обманула? — в голосе слышалось что-то змеиное. — Только… — мужчина подошел вплотную, — если нельзя в тебя, то можно на тебя… Смотри на меня! Сюда смотри!
Ладонь обхватила член и задвигалась. Розовая головка то выныривала из кулака, то пряталась обратно, напоминая какого-то экзотического и очень пугливого зверька. Не скажу, что мне было неприятно смотреть, но глаза клиента привлекали больше.
Сначала в них полыхала ярость, чуточку смешанная с желанием. А потом чистый, ясный взгляд затуманился, как будто реку накрыла пелена тонкого тумана. Сейчас клиент себя не контролировал, не думал ни о чем… и был готов на многое. Миг, другой… и семя брызнуло тонкой струйкой.
И что самое отвратительное — прямо на меня.
39
Кончив, он довольно упал в ближайшее кресло и потянулся за салфетками.
— Перерыв, — кинул в воздух и рядом материализовался помощник.
До туалета я едва добежала, а потом долго блевала, до потемнения в глазах. А когда, пошатываясь, добралась до гримерки, и услышала жесткое:
— Приведи себя в порядок и марш в зал!
Я яростно терла тело, докрасна, до боли, и все равно, казалось, липкие потеки впитались в кожу. Вышла из душа, только когда в дверь стали ломиться:
— Ты здесь не одна!
Несмотря на духоту, меня трясло и тоненький халатик, в который я куталась не согревал. Нужно было сходить в костюмерную, подобрать новый наряд взамен испачканного платья.
— Да чего копаешься? Бери, что под руку попалось, все равно не заметят, — кастелянша ворчала, помогая перебирать вешалки. А потом отвлеклась на сигнал коммуникатора, так что я смогла вздохнуть свободнее.
Ненадолго — женщина вернулась, передав коротко:
— Тебя ждет господин Управляющий. Так что переодевайся, и вперед!
Мне действительно пришлось хватать первое попавшееся под руку, благо удача была на моей стороне. Белоя, мужского кроя платье-рубашка до середины бедра длиной пришлась кстати. Перехватить тоненьким пояском, водрузить на голову шляпу и дополнить ансамбль туфлями на шпильке.
Проклятье! Все-таки пришлось обувать это пыточное приспособление! Я с тоской вспомнила любимые кроссовки и заторопилась в кабинет начальства.
Управляющий даже не встал из-за стола, только поднял недовольный взгляд:
— Ну и что ты устроила? Подумаешь, полапал бы немного… Так ведь за это и заплатил!
— Он не лапал, он трахать собирался, — было от чего опешить.
— До этого бы не дошло. И еще… слишком большой перерыв. На отдых и переодевание дается пятнадцать минут, потом ты должна вернуться в зал. На первый раз, так уж и быть, обойдемся без штрафа. Усвоила? Тогда бегом! Клиент должен остаться доволен!
