Магистр ее сердца (СИ) - Штерн Оливия (читать книги TXT) 📗
— Жених, — торопливо сказала она, — мы скоро поженимся.
Авельрон кротко и понимающе улыбнулся.
— Мариус меня лечит. Уже несколько раз применял магию свою. Но помогает только временно.
Алька опустилась на колени рядом с кроватью, взяла Авельрона за руку, которая оказалась просто ледяной наощупь.
— Рон, — прошептала растерянно, — как же так? Почему?
— Я не знаю, — он смотрел на нее ласково и вместе с тем как-то отрешенно.
А Алька, проваливаясь в трясину ужаса, все больше понимала, что таким может быть взгляд у того, кто обречен.
— Что с тобой сделал тот… магистр?
Авельрон снова шевельнулся.
— Да так… Какая разница? Я ж обещал, что смогу его отвлечь, и отвлек.
Алька смотрела в его серые глаза — такие же, как у нее. Душа горела, комкаясь, словно смятая бумага, брошенная на раскаленные угли. И — ощущение полного бессилия что-либо изменить.
— Говоришь, Мариус тебя лечил?
Авельрон на миг зажмурился, прошипел невнятно, как будто ему стало больно.
— Он не понимает, почему не может мне помочь, — ответил свистящим шепотом.
Альке показалось, что запах трав стал гуще, еще ощутимее. И еще поняла, что ее клонит в сон.
— Возможно, что-то не так с…
И не договорила. Магический купол… Он ведь… чисто теоретически, может вступать в конфликт с процессом магического же исцеления? Почему Мариус не хочет допустить подобного?
— Не знаю, — прошептал Авельрон, — но давай не будем о плохом. Я очень рад, что ты зашла ко мне, сестренка. Наслышан, как ты расколотила артефакт Магистра. Горжусь тобой.
Он помолчал, о чем-то раздумывая, сжал пальцы Альки в своих.
— Знаешь… Если ты увидишь нашего отца… Вернее, когда его увидишь… Ты ему скажи, что у меня все хорошо. Не уверен, что у меня когда-либо будет такая возможность. Мне, видишь ли, лучше не становится.
— Мариус найдет возможность, — Алька всхлипнула, — найдет. Даже не думай. Ты вернешься к отцу, обещаю.
— Не давай обещаний, которые вряд ли выполнишь, — прошептал Авельрон и улыбнулся, — я вижу, Мариус не хочет меня отсюда выпускать… А мне бы хотелось покинуть эти стены.
На миг его взгляд снова подернулся дымкой.
— Я не хочу умирать, не увидев солнца, — прошептал он, глядя куда-то сквозь Альку.
— Тебя надо забрать отсюда, — пробормотала она, гладя страшно исхудавшее запястье Авельрона, — я не понимаю, почему Мариус так настаивает, чтоб ты был именно здесь.
Авельрон снова посмотрел на нее совершенно ясными глазами.
— Он что-то говорил мне про это, но я плохо помню, дорогая. Последнее время я вообще все плохо помню, все как будто в дымке. Мне кажется, что меня осталось так мало… И это страшно.
Алька чувствовала его беззащитность, и от этого острого, глубокого чувства хотелось выть в голос и царапать ногтями бездушные стены.
Да отчего ж Мариус так слеп? Неужели не понимает, что Авельрон не может здесь находиться? Что сами стены его убивают, высасывают жизнь? Даже если так необходимо, чтобы Авельрон пока оставался в Эрифрее, почему нельзя перенести его в другое место, прочь из-под этого треклятого купола?
— Рон, — прошептала она.
Погладила брата по прохладному лбу, вытирая крошечные капельки пота.
— Я поговорю с ним. — прошептала Алька, — надо что-то менять. Тебе нужно в другое место.
Авельрон прикрыл глаза, словно устал.
— Ты иди, — сказал тихо, — иди, Алечка, и приходи еще. Я буду ждать. А отцу нашему… не говори ничего такого. Не хочу, чтоб он знал. Пусть… потом думает, что я… Ну, что я погиб как воин, сражаясь.
— Даже не думай, — уже твердо сказала Алька, — ты поправишься.
— Иди, — попросил Авельрон.
Она пожала его холодные пальцы, уложила руку на край кровати. Подняться на ноги оказалось тяжело, так, словно только что из нее самой кто-то выпил силы.
Алька пошатнулась, комната поплыла перед глазами, но все же она дошла до двери и толкнула ее. Ощущение медленного погружения в холодную воду, блеск синевы, лини, спирали — все светится, и как будто вымывает столь внезапную усталость. Она все же обернулась в пороге, и оттого, что вокруг плыли светящиеся спирали, то свиваясь, то распрямляясь, Альке показалось, что Авельрон и не думает спать, а смотрит ей вслед, и при этом скалится совершенно по-звериному.
Она вздрогнула — и вывалилась из магического купола прямо в руки Мариусу.
— …Кофе?
На столе перед ней словно по волшебству появилась маленькая чашечка из белого фарфора с фигурной ручкой.
Алька уставилась на пышную коричневую пенку, различила нотки корицы, затем перевела взгляд на Мариуса.
Он…
Они сидели в кабинете магистра, и бледный свет лился сквозь высокие, почти до потолка, витражные окна и на огромный письменный стол, и на аккуратные стопки бумаг. На узорчатый поднос, на котором, собственно, в кабинет принесли кофе.
Мариус Эльдор — на своем законом месте. Алька — напротив. Как будто бы она посетительница и пришла к магистру Надзора по важному делу.
— Что… — прошептала она.
Хотела спросить, что будет теперь, но Мариус, неверно растолковав, перебил:
— Тебе сделалось нехорошо, когда ты выходила от Авельрона. Но… я предупреждал, Алайна. И ты все-таки молодец, держалась хорошо.
"Ты же ушел и не видел, как именно я держалась", — возразила она про себя.
И промолчала. Взяла чашку и сделала маленький глоток невообразимо горького напитка. Мариус всегда кофе пьет именно таким, что горло дерет. Но, надо отдать должное, мозги прочищает отменно.
Она вдохнула поглубже, отставила чашечку и тоскливо посмотрела на своего мужчину. Надо было… что-то надо было решать с Авельроном, и как можно быстрее. Невозможно, чтобы Мариус не видел, насколько плохо ее брату. Мариус внимательно, выжидающе смотрел на нее, сложив пальцы домиком.
— Я… не понимаю, что с ним, — сказала Алька, стараясь не отводить взгляда.
Да, вот так. Смело глядя в лицо, сказать все, что она думает по этому поводу.
— Я тоже не понимаю. Пока, — Мариус нахмурился и отставил чашечку, — но это вопрос времени, я все выясню.
— Выяснишь?
И Алька поняла, что истерично хихикнула.
— Он умирает, Мариус. Неужели ты не видишь этого?
Магистр промолчал, тем самым подтверждая Алькину догадку. Все он понимает, все он видит. Но почему-то… Держит здесь Авельрона, а теперь еще и заложником сделал.
— Мариус, — прошептала она, — я знаю, что ты понимаешь… Но отчего же?.. Неужели ты не можешь позволить ему хотя бы увидеть солнце? Это так мало, Мариус. И потом… А вдруг это твой магический купол так на него действует?
— Не думаю.
В голосе Мариуса угрожающе зазвенела сталь.
— Но…
— Алайна, — он серьезно взглянул на нее, — этот вопрос не обсуждается. Авельрон будет находиться под куполом ровно до тех пор, пока я не выясню, что с ним происходит. Почему моя магия на него так плохо действует, почему этот странный запах в комнате. Как ты понимаешь, плевать я хотел на Фаэра, и на обещание держать Авельрона в заложниках. Но — повторюсь — он будет находиться здесь так долго, как я сочту нужным.
Алька невольно опустила взгляд в чашку с кофе.
Ее раздирало странное чувство — одновременно хотелось расплакаться и запустить этой чашечкой в Мариуса. Да что за чурбан бесчувственный? Ведь он… не может быть таким. Он другой, она точно знает. Так отчего же?
— А если Авельрон умрет раньше, чем ты разберешься со всем… этим? — сипло мяукнула она, сверля взглядом кофейную пенку.
— Значит, он умрет, — спокойно сказал Мариус, — но умрет, не причинив никому вреда. Ни тебе, ни мне, ни кому бы то ни было еще.
— Пастырь, — не выдержав, Алька вскочила, — я тебя не узнаю. Да кого он может обидеть, Авельрон? Посмотри, от него кости да кожа остались. Он… почти прозрачный. И…
— И пока что вполне живой, — резюмировал Мариус сухо. — это я тебя не узнаю, Аля. Мы имеем дело с опасными — повторяюсь — весьма опасными магическими явлениями. И тут ты как маленькая выклянчиваешь у меня, чтоб я отпустил Авельрона, который… Я понятия не имею, какие сюрпризы он в себе несет. Уже одно только то, что сиделки засыпают, пробыв с ним несколько минут… И то, что я его держу здесь — это не моя прихоть. Это необходимость, понимаешь ты? Не-об-хо-ди-мость.
