Осколки памяти (СИ) - Халимендис Тори "Тори Халимендис" (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно txt) 📗
Распахнулась дверь, в палату ворвался целитель.
— Все, визит окончен. Покиньте помещение, — непререкаемым тоном заявил он. — Больному необходим покой.
Логан не стал препираться. Бросил на Гудвина, над которым уже склонился целитель, прощальный взгляд, взял меня за локоть и вытащил в коридор.
Мне очень хотелось забросать Реймонда вопросами, но я никак не могла решиться, да еще и в холле мы столкнулись с Лоренсом.
— Вот, сорвался сразу же, как целитель Нестер мне зателефонировал, — пояснил он и сдвинул на затылок неизменную шляпу. — Как там он?
Не было нужды пояснять, о ком спрашивает шеф.
— Получше, — пискнула я.
— Только сейчас спит, наверное, — добавил Логан. — Ему нужно отдыхать.
Лоренс потер указательным пальцем переносицу.
— Вот как? Ладно, переговорю пока со стариной Нестером, раз уж все равно приехал, а там, глядишь, и наш красавчик очнется. Да, кстати, Донн, у тебя сегодня выходной. И не смей возражать, — свирепо добавил он. — Не хочу, чтобы тебя уложили по соседству с Гудвином. Марш домой отсыпаться.
— Есть отсыпаться, — пробормотала я.
Реймонд сухо кивнул и повел меня к выходу. В мобиле усадил на пассажирское сиденье, и я, против обыкновения, не стала возмущаться. В таком состоянии за руль лучше не садиться. Сам Логан устроился в моем привычном кресле, но заводить мотор не стал, принялся барабанить пальцами по рулю. На меня он не смотрел.
— Мы когда-нибудь тронемся с места? — не выдержала я.
— Да, конечно. Ники, я понимаю, о чем ты хочешь спросить.
— И даже ответишь?
Он помолчал, включил зажигание, отпустил сцепление и медленно выехал со двора госпиталя.
— Отвечу. Не скажу, что нам предстоит приятный разговор, но деваться некуда. Ты должна знать.
В груди у меня похолодело, я судорожно сплела пальцы.
— Знать о чем?
— Почему я велел Гудвину ничего не рассказывать начальству о расследовании. Ники, как по-твоему, почему его величество направил меня сюда?
— Из-за маньяка, конечно.
Я действительно так думала. Переживала из-за расследования, боялась, что не сохраню свою должность, ради которой мне стольким пришлось пожертвовать. И только теперь до меня дошло: маньяк, конечно, та еще проблема в масштабах нашего графства, но вряд ли убийства женщин легкого поведения так сильно заботят короля, чтобы посылать в захолустье собственного кузена. Тогда в чем же истинная причина?
— Как бы цинично это ни прозвучало, но ваш маньяк подвернулся как раз вовремя, — мрачно подтвердил Реймонд. — Мы как раз ломали голову над предлогом моего визита в графство.
— Если тебя не интересуют убийства, тогда в чем же дело?
— В наркотиках.
Слово упало между нами. Не камнем, нет, невидимой стеной, отгородившей друг от друга. Вытащило на свет то, что я, глупая-глупая Донн, не замечала прежде, хотя меня и царапали шероховатости. Все еще не в силах поверить, отчаянно цепляясь за обломки рушащегося мира, я повторила:
— Наркотики?
— Да, синтетический наркотик, ввозящийся морским путем. Сюда его доставляют по Митере, а дальше уже расфасовывают и отправляют мелкими партиями по всей стране.
— И все это дело прикрывает начальник Управления, так, по-твоему?
— Или его заместитель.
Лоренс или Найтон? Найтон или Лоренс? Шеф, всегда относившийся ко мне почти как к дочери, или добродушный здоровяк, бывший возлюбленный Натали? От боли у меня потемнело в глазах, перехватило дыхание. Они стали моими друзьями, моей семьей, я жила своей работой в Управлении, а теперь оказывается, что они преступники. По крайней мере, один из них. Не верю, не хочу. Нет.
Последнее слово сорвалось у меня с губ, и Логан тут же накрыл мою ладонь своей, но я выдернула ее. Потому что поняла кое-что еще. Кое-что такое, что причинило мне даже большую боль — если только это было возможно. Идиотка, какая же я идиотка.
— Чарли. Ты подозревал и Чарли, верно. Потому-то и принялся ухаживать за мной? Да что там ухаживать — настойчиво преследовать. Верно?
Я бы многое отдала за то, чтобы он соврал. Чтобы сказал, что дело вовсе не в Чарли и не в треклятых наркотиках. Что я просто понравилась ему, понравилась так сильно, что он даже решился на противозаконное использование дара. Пусть обманул бы — я бы поверила. В любую, даже самую нелепую ложь. Просто потому, что отчаянно, безумно, глупо хотела поверить. Закрыла бы глаза на любые несостыковки, запретила бы себе думать и вспоминать, забылась бы в его объятиях. Но он виновато отвел взгляд.
— Понятно, — произнесла я неживым тусклым голосом. — Отвези меня домой.
— Ники, я…
— Отвези меня домой.
Теперь мне хотелось остаться одной. Спрятаться, подобно раненому зверю, укрыться от всех за надежными родными стенами и в одиночестве зализывать свои раны.
Логан попытался войти следом за мной, но я остановила его.
— Уходи.
— Ники, пожалуйста, выслушай меня.
— Убирайся. Не желаю тебя видеть.
Возможно, если бы я кричала, плакала, дала ему пощечину, он попытался бы настоять на своем. Но мертвый равнодушный тон подействовал на него подобно выплеснутому на голову ведру холодной воды. Логан даже отшатнулся, выпустил мой рукав, и я захлопнула двери перед его носом.
Накричала на ни в чем не повинную Агнесс, стоило ей сунуться ко мне с расспросами. Бедняжка, она ведь хотела всего лишь позаботиться о хозяйке. Мне стало стыдно в то же мгновение, когда я увидела, как обиженно затряслись ее губы, но боль и упрямство погнали меня наверх и заставили запереться в спальне. Трясущимися руками я сдирала с себя одежду. Взгляд упал на шейный платок Логана, позабытый в утренней спешке на кресле. Издав полузадушенный вопль, я схватила его и попыталась разодрать, но прочный шелк выдержал напор — зато не устоял перед ножницами. В безумном остервенении я кромсала несчастную тряпку и ожесточенно повторяла:
— Мразь. Скотина. Мерзавец. Ненавижу.
А когда мелкие обрезки усеяли ковер, я выронила ножницы, упала ничком и наконец-то разрыдалась. Собственная жизнь казалась мне в тот момент похожей на искромсанную ткань: все, чем я дорожила, оказалось обманом, и образовавшиеся в душе трещины склеить, как мне думалось, больше не удастся никогда.
Измотанная переживания, я задремала, и мне привиделась покойная бабушка. Леди Донн с привычной безупречной высокой прической из седых волос, с крупными изумрудами в мочках ушей и на пальцах, в строгом черном платье смотрела на меня, не скрывая неодобрения.
— Глупая девчонка, — проговорила она брезгливо. — Чего ты добилась, поступив по-своему? Убедилась в моей правоте?
Я снова почувствовала себя восемнадцатилетней Ники, отчаянно отстаивающей право самой распоряжаться собственной жизнью.
— Нет. Та судьба, которую выбрали мне — и за меня — вы, все равно гораздо хуже.
Бабушка скривила губы.
— Значит, мало нахлебалась? Конечно, возиться в грязи намного увлекательнее, чем стать супругой приличного молодого человека, родить детей и заниматься благотворительностью.
— Я помогаю восстанавливать справедливость. Это гораздо больше, чем носить корзинки с пирожками по праздникам в госпиталь для бедняков.
— Справедливость? Ну-ну. То-то ты сейчас валяешься и скулишь, как побитый щенок. Стыдись, Николь Донн. Ты ведешь себя недостойно и позоришь свой род.
Вынырнув из забытья, я еще некоторое время таращилась в угол, не понимая, куда исчезла бабушка. А потом вздохнула с облегчением: всего лишь сон. И тут же закралась предательская мысль: а что, если неправа все время была именно я? Если действительно следовало подчиниться, выбрать себе супруга из числа предложенных бабулей сыновей, внуков и внучатых племянников ее многочисленных приятельниц и выбросить из головы мысли о неженской службе в Управлении? Тогда бы я точно не лежала сейчас без сил, не зная, что делать дальше.
"Как что? Разбираться, конечно же. И не сметь раскисать" — велела я себе. Сначала не хотелось даже думать о том, что удалось выяснить утром, каждая мысль походила на проворачивание в незажившей ране ржавого гвоздя и причиняла нестерпимую боль, но вскоре привычный сыщицкий азарт взял свое, и я смогла уже размышлять отстраненно, словно все события происходили с кем-то иным, не со мной.
