Сердце волка (СИ) - Шнайдер Анна (книги без регистрации txt, fb2) 📗
Можно сделать ткань из холпиуса, но вот беда — он цветёт в середине лета, так что тут Дэйн безнадёжно опоздал. Следующим летом он исправит ситуацию… если доживёт. Но даже если доживёт, как быть с обувью? Тоже из холпиуса делать? Ткань, конечно, из него получается грубая, но не настолько, чтобы ботинки шить. Может быть, просто ноги обвязывать?
Дэйнар покачал головой и вздохнул. Оказывается, строительство дома было не самой сложной задачей…
Вдруг послышался негромкий стук в дверь.
«Неужели нашли?» — испугался мальчик, но спустя пару мгновений уже улыбался — в окно влетели несколько чирикающих силиц и возбуждённо запрыгали по полу рядом с ним. Чириканье это было не встревоженным, скорее, нетерпеливым.
— Что случилось, малышки? — засмеялся Дэйнар, направляясь к двери. Чара последовала за ним, сонно позёвывая.
Мальчик понял, что случилось, как только открыл дверь. На пороге лежали несколько рубашек и штанов, тёплая куртка, куча носков, перчатки, ботинки и сапоги. А на поляне перед хижиной сидели совершенно гордые берилы и один маленький китр. Тоже очень гордый.
— Вы чего?.. — охнул Дэйнар. — Стащили?..
— Чи-чи-чи! — возбуждённо запищали силицы.
— Фи-и-и-и! — подтвердили берилы.
— Тр-р-р-р! — фыркнул китр.
Мальчик покачал головой.
— Ай-я-яй… Ну разве так можно? Воровать нельзя! Нехорошо!
— Фью-ю-ю, — укоризненно вздохнул серый вокшун, от чего Дэйнар подпрыгнул — этот ночной хищник сидел прямо у него над макушкой. И в этом «фью-ю-ю» маленькому горбуну послушалось скептическое: «Ну да, конечно… Значит, воровать нельзя, а швыряться камнями можно?»
Дэйн улыбнулся. Конечно, воровство — это нехорошо, но… в данном случае он почему-то не чувствовал угрызений совести. Подумаешь, какие-то пара рубашек да штанов. С оборотней не убудет, а ему жизнь спасёт.
— В который раз вы меня выручаете, — засмеялся мальчик. Тогда он ещё не знал, что часом позже звери и птицы натащат ему такое количество орехов, грибов и засушенных с лета ягод, что хватит до самой весны…
Так началась его жизнь отдельно от стаи. Первая зима была самой тяжёлой — продукты нужно было экономить, в окна нещадно дуло (как сделать стёкла, Дэйнар так и не придумал, поэтому закрыл проёмы окон ставнями, сплетёнными из ирвиса), а больше всего раздражало отсутствие тёплого отхожего места и горячей ванны.
Удивительно, но по брату и сестре маленький горбун даже немного скучал. И по маме с папой. Знал, что глупо… да и помнил ещё выражение лица Лирин в тот момент, когда она швыряла тот камень в его Ночь Первого Обращения.
Помнил, знал, понимал… Но скучал.
А иногда мальчик воображал, что однажды Рэйнар и Лирин придут к нему в гости, как настоящие брат и сестра, сядут на пол и будут пить с ним чай из крепких листьев дух-травы, и даже, может быть, попросят прощения…
В такие минуты Дэйнар смеялся. И только Чара, тут же начинавшая жалобно скулить, понимала, что этот смех отнюдь не весёлый, а очень печальный и горький.
Порой маленькому горбуну казалось, что он такой же зверь или птица, как и все остальные окружающие его живые существа. Первое время Дэйн часто говорил с ними, даже не задумываясь над тем, что действительно понимает эти «фью-ить», «чр-р-р», «пи-пи-пи» и прочие странные звуки. Понимает, даже когда они ничего не говорят, только смотрят.
Птицы и звери Арронтара отличались от оборотней почти так же, как дети отличаются от взрослых. Они были чище, наивней и намного добрее. Беззащитней. А ещё они почему-то называли Дэйнара Старшим.
Мальчик не знал, в какой момент понял это. «Наш Старший», просто «наш», «брат»… А перед тем, как маленький горбун навсегда покинул Арронтар, появилось ещё одно прозвище.
Хозяин.
Свою первую весну вдали от стаи Дэйн встречал с надеждой в сердце. Он запланировал себе множество дел на лето и не отлынивал — сделал из холпиуса ткань, сшил из неё пару рубашек и штанов, да ещё и на кресло хватило. Это была, конечно, странная идея — мастерить кресло при отсутствии нормальной постели, но спать на ветках Дэйнар привык, а вот посидеть с Чарой на руках возле тёплой печки иногда хотелось.
Летом мальчишка наконец отмылся. Вода в озере была ледяной, но всё же не такой, как зимой, поэтому он смело нырял в неё два раза в день. Именно тогда маленький горбун настолько привык к холоду, что совсем перестал его чувствовать. И, как следствие, болеть.
Чара теперь почти не бегала в Западный лес. У неё родились щенки только следующей зимой, и это был её последний выводок по какой-то причине. Больше она не покидала Дэйнара, всюду хвостиком следовала за ним, словно охраняла.
За мальчиком так никто и не пришёл. Никто не охотился за Дэйнаром. Хотя он предполагал, что кто-нибудь точно попытался, но… разве кому-то хочется остаться без глаз?
Так текли годы. Они действительно текли, как вода — иногда Дэйн не сразу мог вспомнить, какая по счёту идёт весна и сколько ему лет. Ведь это действительно не имело никакого значения. Птицы и звери, окружавшие его, тоже понятия не имели, сколько им лет, и ничего, жили ведь без этого знания.
Стёкла в окна Дэйнар поставил на третье лето. Он так и не придумал способ сделать их при помощи магии — всё-таки его познания в ней были невелики, точнее, их почти не имелось — поэтому попросил птиц стащить для него несколько кусков стекла из деревни. Вот обработать их, придав нужную форму, у мальчика получилось.
Хотя в то время Дэйн уже переставал быть мальчиком. Только рядом не было никого, кто мог бы это оценить, а самому горбуну было безразлично. Дэйнар крайне редко рассматривал себя в отражении на водной глади озера, а если начинал вглядываться, то видел самого обычного мальчика. Он не замечал, что взрослеет. Не видел, какие у него красивые светлые волосы и синие глаза. Впрочем, Дэйнар не замечал и свой горб. Он вообще не думал о том, как выглядит.
Порой, когда ему казалось, что он разучился говорить, Дэйн садился на берег озера и начинал тихо петь. Пел он в основном старые песни оборотней, книжку с которыми нашёл дома когда-то очень давно. Песни там были простые, незатейливые, но очень добрые. Наверное, поэтому они так нравились Дэйнару.
Нравились они и остальным обитателем Арронтара. Если маленький горбун начинал петь, к озеру слетались птицы и сбегались звери. Они слушали, поражая мальчика серьёзностью своих глаз — будто Дэйн пел не просто незатейливые песни, а рассказывал им какие-то интересные истории.
Тем летом маленькому горбуну — впрочем, он уже не был маленьким — исполнилось восемнадцать.
Он сидел на берегу озера и пытался сделать из дерева дудочку, когда к нему вдруг подбежала взволнованная Чара и стала странно рычать, мотать головой и хватать его за край штанины. Такое поведение было несвойственно волчице, поэтому юноша встал и пошёл следом за ней.
Аксал вела его в Западный лес. И не просто вела — она туда мчалась, при этом ещё и жалобно поскуливая, будто просила своего хозяина быть побыстрее.
И когда Дэйнар увидел то, из-за чего Чара так стремилась в Западный лес, сердце его упало.
Посреди небольшой полянки, окружённой густыми кустами, за которыми было не разглядеть Дэйнара и Чару, сражались Рэйнар и Лирин. Сражались против нескольких крупных аксалов, защищавших гнездо и щенков.
Очевидно, его брат и сестра решили «поохотиться» на аксалов — в руках у них были большие палки с жуткими шипами. Оружие опасное, но только когда ты умеешь им пользоваться. И если Рэйнар хоть как-то мог обращаться с ним, то Лирин вообще еле держала в руках свою палку.
В последнее время, из-за постоянного вмешательства Дэйнара, аксалы, осевшие в Арронтаре, не нападали на оборотней, даже если они забредали в Западный лес. Но в этот раз, видимо, не выдержали — Лирин и Рэйнар своими палками расковыряли нору целой семьи, где были и маленькие аксальчики. И, кажется, успели убить одного щенка. Именно поэтому взрослые животные так рассердились.
