Изольда Великолепная. Трилогия (СИ) - Демина Карина (книги полностью бесплатно TXT) 📗
Она говорила, опасаясь, что если замолчит, то станет совсем уж неловко, Меррон же никогда не умела вести себя в неловких ситуациях, вечно какие-то глупости вытворяла.
Еще обидит ненароком…
- Справишься?
Кивок.
- И есть будешь? Конечно, будешь. Мне сегодня масла выдали, правда, оно немного подтаявшее, но все равно вкусно. Честно говоря, я думал, что забыл… забыла, каково масло на вкус. Так странно… раньше казалось, что это - нормально. Утро. И булочки. И масло или варенье…
…надо заткнуться и уйти.
Язык-помело, если не хуже. Ей ведь не пятнадцать. И не двадцать даже. Взрослый человек, а ведет себя… не так, как должна бы. С чувством собственного достоинства. Сдержанно. И вообще иначе.
В кого она такая, неправильная, уродилась?
И зачем надо было в зеркало заглядывать, висело себе и висело. Пыль собирало. А тут вдруг подвернулось. Тощая. Желтокожая. Лысая почти… кошка лишайная. Ну и кому какое дело? Она лучше ужином займется, вернее, судя по времени, завтраком.
Разжечь плиту. Достать кастрюлю… готовить Меррон так и не научилась, хотя сейчас из продуктов в наличии были пшенка, масло и мягкий ноздреватый хлеб, который пах не хлебом, а глиной. И еще к зубам прилипал. Зато в фарфоровый чайник Меррон сыпанула трав - мелисса, душица и мята. Щепотка чабреца и липовый цвет, прошлогодний, но еще ароматный.
Листья смородины. Вишневые веточки.
И полотняный мешочек выпал-таки из рук. Да что с ней творится сегодня?
Это от переутомления. Определенно.
И от страха. Нормально бояться смерти, пусть и не своей, но… Меррон не хочет, чтобы Сержанта забрали “до выяснения”. Ей случалось работать с людьми, у которых “выясняли” и сочли “не представляющими угрозы”.
Повезло.
А штаны Сержанту пришлись впору, ну почти - коротковаты слегка. Рубашка же оказалась мала, и Дар набросил на плечи полотенце, еще то, от Летиции оставшееся, с бахромой.
Осмотрелся. Присел у плиты. Кивком поблагодарил за завтрак - или все-таки ужин? - указал на место напротив. И к еде не прикоснулся, пока Меррон не села.
Ей же хотелось сбежать и запереться. Лучше всего в шкафу.
Ели. Неторопливо, словно оба опасались, что когда трапеза закончится, нужно будет что-то делать, но оба не знали, что именно. Избегали смотреть друг на друга. А тишина угнетала.
- Меня док научил травы для чая смешивать. И вообще травы смешивать. Он сейчас в Городе. Вы ведь встречались? Нет?
Голос испуганный, детский какой-то.
- Он женился. Это его дом. Точнее, его жены, но теперь выходит, что его тоже. А мне вроде бы как на время… и я вот живу. Здесь. Присматриваю.
Кивок.
- Док сказал, что лучше будет, если все станут думать, что я… в общем, он сказал, что я его племянник. И ученик тоже. Точнее был учеником. А теперь вроде как сам могу лечить.
…только все равно вышло не так, как хотелось Меррон. Ей казалось, что она - талантлива или почти даже гениальна, но этого мало. И у нее не всегда и не все получается. А другие, те, кто учился при гильдии, посматривают на Мартэйнна свысока. Сельский доктор.
Недоучка.
И разрешение его получено, честно говоря, лишь потому, что сейчас любые доктора нужны. Особенно такие, которые не задают ненужных вопросов.
Мытье посуды в холодной воде здорово отвлекает от посторонних мыслей, конечно, если за тобой при этом не наблюдают.
- А… у тебя все хорошо? - Меррон спросила, чтобы не молчать и, обернувшись, едва не выронила тарелку. Зачем так подкрадываться?
И подходить настолько близко?
- Я рада, если все хорошо и… и ты же здесь по делам?
Что-то в нем изменилось. Он прежний, но другой. И все равно прежний. Волосы мокрые, ежиными колючками. Так и тянет потрогать, Меррон руки сунула в подмышки, чтобы искушению не поддаться.
- И давно?
Пожал плечами.
- Насколько давно?
Задумался… что произошло, что он не может говорить? Наверняка, что-то плохое, хуже, чем с Меррон.
Сержант раскрыл ладонь.
- Пять? Пять дней?
Покачал головой.
- Недель? Нет? Месяцев? Ты здесь пять месяцев?
Кивнул, как показалось - виновато.
И тут Меррон поняла. Пять месяцев назад… середина зимы… ощущение, что за ней наблюдают. И что наблюдающий находится рядом. Иногда уходит, но всегда возвращается. Она решила, что это - Терлак или кто-то из его друзей. Пыталась разглядеть, кто именно, а выходит…
- Ты все это время следил за мной?! Ты… ты…
Пощечина получилась звонкой, и Меррон сразу же стало стыдно.
- Извини, пожалуйста… я просто…
…ну вот не хватало еще слез для полного счастья. Надо вдохнуть глубоко и успокоиться.
- Стой. Не уходи. Точнее, если хочешь, то уходи. А если нет… я просто… понимаешь…
Как понять, если она не в состоянии это объяснить. Ничего. Отдышится. Найдет слова. Или хотя бы попробует, чтобы по-честному.
- Док сказал, что ты придешь. Я не ждала. Если чего-то долго ждать, а это не происходит, тогда разочаровываешься. И лучше уж как есть, только… - ох, все равно ерунду говорит. - Это из-за госпиталя. Каждый день кто-то умирает… или вот новых привозят. Искалеченных. Таких, которым нельзя помочь. И они прямо там, на столе… ты пытаешься что-то сделать, а без толку. И я боялась, что однажды вот так тебя привезут. Или не привезут, а ты просто… по дороге… мне рассказывали, сколько их по дороге. И в канаву. Даже не хоронят. А ты… ты все это время рядом был.
Получилось выдохнуть. И кулаки разжать - не хватало опять его ударить, он же не виноват в страхах Меррон. С ней вообще в последнее время неладно.
Но вопрос задать она может.
- Почему?
Сержант взял ее руку, провел большим пальцем по ладони… ну да, немного поцарапанная. Ничего страшного. Заживет.
- Не понимаю…
Понимает. Нельзя не понять, когда твою ладонь прижимают к груди и не отпускают, заставляя слушать обезумевшее сердце. И надо бы что-то ответить. Он ведь ждет ответа, а Меррон не знает, что именно сказать. И поддавшись соблазну, касается колючих волос.
Но все равно сбегает.
Удержать не пытаются.
Глава 22. Пересуды
Говорят, что добро побеждает. Узнать бы - с каким счётом?
Риторический вопрос.
- Не сердись, деточка, - в зеленом камзоле с заплатами на руках Магнус походил на престарелого Робин Гуда. Я пыталась понять, сильно ли он изменился.
Постарел.
И лысина разрослась, а в рыжих волосах изрядно седины. И взгляд усталый, потухший, такой бывает у людей, которые держатся на одном упрямстве. Но Магнус хотя бы не избегал меня. Вот Урфин держался в отдалении, и мне случалось ловить его взгляды, какие-то совсем уж недружелюбные. А если случалось заговорить, то держался он отстраненно, вежливо.
Чужой человек.
И я, наверное, чужая.
Разговор этот состоялся на седьмой день пути, когда я сама поняла, что дальше не могу молчать.
Встреча на границе. Смущение. Какой-то непонятный стыд. Шатры. Лагерь. Прощание с Гартом и пожелание удачи, хотя видно было, что Гарт в удачу не верит. Как бы там ни было, но Гарт уехал, а я вдруг поняла, что нахожусь среди незнакомых людей. Нет, я помнила лица, имена, то, что нас когда-то связывало, вот только память эта была какой-то отстраненной, что ли. Так запоминают исторические даты или названия городов, в которых никогда не бывали.
Лагерь простоял сутки, и первый семейный ужин прошел в торжественном молчании.
- Утром выдвигаемся, - сказал тогда Урфин. - Ехать придется верхом. Дороги здесь не самые удобные.
Всю ночь шел снег. Густой, тяжелый, он засыпал шатры и пленил повозки. И те самые дороги, которые и без того не отличались удобством - я верила Урфину - занесло. Лошади проваливались по грудь, уставали, ранились об острые края наста.
А дни были коротки.
Мы двигались, но… медленно. Слишком медленно.
И на очередном привале - костры, толстые плащи, в которые можно завернуться, как в меховой конверт, горячий чай и каша - я не выдержала. Задала вопрос, уже предвидя ответ.
