Дьявол на испытательном сроке (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta" (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
— Ваш долг — отрабатывать свои долги и не ставить под удар чужие судьбы, — ровно произносит Генри и, поморщившись, возвращает руке её человеческую форму, — что будет, если меня при работе в поле сорвет? Если голод отшибет во мне все человеческое?
— Мы справились с тобой один раз… — произнес Артур.
— Вчетвером. Ты не находишь, что таскать на всякий мой выход весь Триумвират архангелов — какая-то нерациональная трата вашего ресурса? — Генри, кажется, вот-вот взорвется. — Вообще, если выбирать между альтернативой вернуться на крест и дать вам освобождать больше голодных ублюдков вроде меня, то я предпочту распятие.
Тут Генри замолкает, вновь забивается в угол дивана, обхватывает плечи руками, будто уже жалеет о своих словах.
— Хартман, ты разошелся, — тихо произносит Артур, — я же сказал, твоя душа получила помилование.
— Ты же знаешь, Арчи, моя душа не стоит и полпенни, — глядя в одну точку, безжизненно отзывается Генри, — но другие здесь работают. Хотят исправиться. Мечтают о перерождении. Нельзя их ставить под удар, — он задевает взглядом Агату, и она внезапно ощущает приступ озноба.
— Девушка не имела дела с твоими подвигами, — голос Артура звучал даже не твердо — несокрушаемо, — я имел. Я семь лет охотился за тобой по всей Англии, три раза ты меня чуть не отправил в Лазарет, и после того как я проследил за твоим распятием — смог с чувством выполненного долга уйти из отдела ангелов-защитников. И если бы мне сказал кто-нибудь, что ты сойдешь с креста и после этого будешь беспокоиться о судьбе тех, кого раньше считал не более чем своей кормовой базой — я бы, пожалуй, отправил такого человека в отпуск, потому что счел бы, что он очень сильно переработал.
— Ты не можешь мне верить, — губы Генри еле шевелятся, — это может быть ложь, я могу пудрить тебе мозги.
— Ты не вернешься на крест, Генри, — мягко произносит Артур, — без вновь совершенных грехов — не вернешься.
— Если таков твой ответ — я же могу и помочь тебе в принятии верного решения, — Генри вздыхает, — все-таки, может, лучше обойдемся без пострадавших?
— Ты спятил, да? — резко спрашивает Агата, и Генри вздрагивает, на его лице проступает боль — концентрированная, сильная. Сложно представить, какая горечь сейчас выжигает его душу.
Он открывает было рот, но Агата вскакивает на ноги.
— Ты можешь быть идиотом, — она встряхивает ладонями и шагает к нему, — но какого черта ты вообще смеешь тут просить возвращения на крест? Мне каково, по-твоему, это слушать?
— Ты забудешь, — шепчет Генри, — ты меня забудешь.
Ладони очень чешутся хлестнуть его по лицу, привести в чувство от накатившего внезапно суицидального приступа самобичевания, на Агата выдерживает этот прилив. Она не хочет его унижать. Она не знает о том, какие грехи стоят за его спиной — и это сейчас не столь важно. Но его осанка, мимика, выражение лица — во всем ощущался его внутренний стержень. Такие мужчины вовсе не прощают нанесенных оскорблений, задень один раз — вычеркнут из жизни навсегда.
— Я не забуду, — кратко возражает она, — не дождешься. Никогда не забуду, вплоть до перерождения, буду всякий раз ненавидеть себя за то, что позволила тебе снова отдаться небесным карам, но я не приду к тебе, Генри, ни разу не приду.
Сама того не ожидая, Агата нащупывает больную точку — лицо Генри резко бледнеет. Губы шевельнулись — Агата даже готова услышать вымученное «Пусть», окрашенное самоубийственным искусственным равнодушием, но Артур покашливает, вмешиваясь.
— Хартман, я очень высоко ценю вот этот весь драматизм, поверь, я знаю, что это все не фальшь, — на этом архангел задумчиво кивает и, выйдя из-за стола, подходит к окну, — но ты на крест сейчас вернуться не сможешь. Оковы просто не станут тебя держать. Твоя судьба определена небесами, ты должен попытаться встать на верный путь. И если ты сейчас назло мне и самому себе попытаешься кому-нибудь навредить — я лично проведу над тобой экзорцизм. Два-три — сколько потребуется, чтоб тебе стало тошно от мысли, что ты причинишь вред чужой душе.
Судя по виду Генри, тошно ему уже сейчас. Он роняет голову на руки, чуть раскачивается взад-вперед, так впиваясь пальцами в волосы, будто хочет их выдрать. Агата присаживает рядом, касается его колена. Его рука накрывает её пальцы таким резким движением, что сердце напуганно подпрыгивает.
— Не бойся, — умоляюще шепчет он и, прикрыв глаза, притягивает её ладонь к своей щеке, прижимается к коже губами.
Артур за спиной вежливо закашливается, напоминая о себе, заставляя Агату чуть покраснеть. Она выпрямляется, не отнимая у Генри своей руки, чуть оборачивается к Артуру.
— Идите отдохните, господа, — спокойно произносит Артур.
Усталость действительно нарочито покашливает за спиной, но Агата уже около часа не обращает на это внимание.
— Пусть вернут жетон, — недовольно произносит Генри, — я сам теперь за ним на Верхний Слой не поднимусь.
— Завтра занесу, — отмахивается от него Артур, — конец смены все-таки. Скоро мне принесут все невостребованные жетоны.
Никаких взысканий? Или никаких взысканий сегодня?
— Завтра, мисс Виндроуз, все наказания завтра, когда мы уже будем знать, как серьезно вы накосячили, — улыбается Артур на растерянный взгляд Агаты. — И вашу судьбу мы тоже обсудим завтра, защитница вы наша…
— Не все наказания завтра, — краем рта и еле слышно произносит Генри, и Агату бросает в жар. Она может сбежать — да, может. У него нет жетона, даже если поймает её за руку во время перехода, он с ней не перенесется, у него таки есть материальная в смертном мире оболочка, в отличие от неё — материальной лишь номинально. Вот только сбегать — самое последнее дело. Она ещё в смертной жизни приняла решение встречать проблемы лицом к лицу, и не жалеет о том решении. И потом, есть в ожидании его «расправы» — Агата догадывается, какого рода ей предстоит наказание — сладкое предвкушение. Ей богу, он может наказать её куда сильнее, если попросту пошлет её к себе, к той самой «холодной, пустой, постели», о которой сам недавно говорил. Кажется, он все-таки заразил Агату своей похотью, своей страстью, иначе почему сейчас её мысли совершенно не об ответственности за нарушение запрета Триумвирата?
— Пешком? — тихонько спрашивает Агата, когда Генри ловит её запястье и шагает в сторону двери. Через взлетную площадку было бы быстрее.
— Да, — отрывисто говорит он, — экзорцизм меня пока от крыльев отрезал. Так что пешком.
— Ладно-ладно, — Агата сейчас на все согласна, лишь бы он не злился.
Еще один раз (5)
— Я сегодня чуть не убил, понимаешь? — буднично интересуется Генри, когда они уже отдаляются на приличное расстояние от кабинета Артура.
— Извини, — Агата тихонько касается его руки, чуть выше локтя. Генри останавливается, тяжело выдыхает, затем обнимает Агату, крепко, выдавливая из легких воздух и сдавленный писк.
— Видимо, придется таскаться с тобой хвостом, — шепчет он, — раз ты так любишь влипать в неприятности.
— Ты меня почуял, да?
— Ну вообще-то не только тебя, — едко улыбается Генрих, и Агате вдруг становится неловко. Наверное, ему не очень-то приятно, что Агата была с Джоном — при том, что Генри не раз упоминал, что Джон питает к Агате совсем не дружеские чувства.
— Он извинился, — неловко оправдывается она, будто это как-то смягчает положение.
— Я догадываюсь, — в глазах Генри бушует яростное пламя. Нет, он не скажет ни слова, но кажется, что уже сейчас он готов разорвать кого-нибудь в клочья.
— Так ты пошел за мной… из ревности? — догадывается Агата, и Генри вздрагивает от неожиданности, явно не ожидая такого заявления.
— Да, — спустя секунду отвечает он, — нам не запрещали во время прогрева двигаться, поэтому я пошел за вами.
— А как же «это ваше личное»? — Агата не удерживается от шпильки. Ей вовсе не до глупых обид, в конце концов, сегодня Генри спас её. Но все-таки не подколоть сложно — сразу чувствует себя слегка отомщенной.
