Сплюшка или Белоснежка для Ганнибала Лектора (СИ) - Кувайкова Анна Александровна (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗
И это — в лучшем случае! Талант громить, всё, что попадётся на пути и собираться дольше положенного у неё тоже того, наследственный.
Кафе «Тысяча и один Кот» полностью оправдывало своё название. Коты тут были везде: на стенах, на столах, на полках, на люстрах, на стульях…
Даже в меню никуда не деться от усатых проходимцев. Радовало то, что коты были ненастоящими. Печалило, что кафе как магнит притягивало к себе странных, кавайных личностей, подростков и мамочек с детьми. И наша живописная троица хоть и устроилась в самом дальнем углу, всё равно привлекала к себе внимание.
Не заметить шикарный фингал под глазом у парня и разбитую губу у меня было очень проблематично. Я бы даже сказала — невозможно. А виновник всего этого безобразия тихо так, скромно сидела за столиком, обхватив пальцами чашку с ароматным чаем и усиленно делая вид, что её тут нет.
— Людк, а Людк… — протянула я, невольно копируя интонации главной героини фильма «Любовь и голуби». — Ты специально, да?
— Нет, — чуть помедлив, тихо откликнулась Селяхина, глянув на меня убитым взглядом. И снова уткнулась носом в свою чашку.
— Да, — буркнул сидящий рядом с ней парень. Потёр скулу, с наливающимся на ней синяком и возмущённо прошипел. — Какого хрена ты меня бить начала?!
— А чего ты меня не лю-ю-юбишь?! — тут же вскинулась подруга, кинув на него гневный взгляд. И скрестила руки на груди, обиженно надув губы.
— А с чего я тебя любить должен?! — опешил от такой постановки вопроса мужчина и покрутил пальцем у виска. — Я тебя второй день знаю!
— Ну и что-о-о?! Может, у нас это… — снова шмыгнув носом, Милка помолчала, подбирая слова, и выдала, ткнув пальцем в плечо своего несостоявшегося кавалера. — С первого взгляда любовь?!
— Тогда уж с первого удара, — едко откликнулся тот, потирая предплечье. — И не взаимная!
— Да я же не специально-о-о!
— А я в этом уже не уверен!
Я, глядя на этот концерт, только вздыхала, стараясь не обращать внимания на саднящую губу и явно выбитый палец. Про себя всё больше уверяясь, что эта парочка явно нашла друг друга.
По крайне мере, такую бурную реакцию в первые два дня знакомства, лично я наблюдаю в первый раз. За все девять катастроф на Милкином любовном фронте, под кодовым названием «Ка-а-акой мужчина!».
Помешивая кофе в пузатой стеклянной чашке, я сидела, подперев щёку кулаком, и с любопытством следила за разгорающимися баталиями. Милка краснела, бледнела, но продолжала вбивать в вихрастую голову парня тот неоспоримый факт, что она теперь его девушка. Хорошо ещё, вбивала не в прямом смысле этого слова. Но судя по яркому румянцу и гневно сверкающим глазам — это только пока.
Парень же бледнел, шипел, плевался и уверял, что такое чучело не подпустит к себе и на пушечный выстрел. При этом всё равно, нет-нет, да косил любопытным взглядом на девушку, неосознанно потирая челюсть. И, чем дольше я наблюдала за этой парочкой, тем больше склонялась к мысли, что теперь-то это точно любовь.
С первого удара. В юбилейный десятый раз. Вот же… Чудо!
Тихо фыркнула, глядя на то, как сами того не замечая, Милка и жертва её убойного (в прямом смысле слова!) обаяния стараются сесть друг к другу поближе. Ещё чуть-чуть и упрутся как бараны, лоб ко лбу, продолжая вдохновенно шипеть. Вот есть люди, которым не везёт в любви, но везёт в карты. Есть люди, которым не везёт в карты, но везёт в любви. А есть Милка Селяхина. И ей, что в картах, что в любви просто катастрофически не везёт. Потому что милая, образованная, начитанная, очаровательная девушка коли влюблялась…
В общем, как в том анекдоте. «Милая, вежливая, стеснительная… А как за руль сажусь, как два срока отмотала!». Где только нахвататься успела, дитя педагогов и потомственной интеллигенции?
Когда вчера ночью Мила тащила меня, как на буксире, подальше от «Максимуса» я не шибко-то вслушивалась в её мечтательную болтовню. И позорно упустила из виду тот момент, когда согласилась вместе с ней нагрянуть на работу к её предмету обожания. Куда больше меня занимало паническое недоумение от поведения собственного преподавателя. Ведь мне же не показалось, что если бы Милка не объявилась, простым разговором этот вечер не закончился бы?
Не показалось же?
Вздохнув, я обхватила ладонями чашку и откинулась на спинку диванчика, медленно пробуя горячий, крепко сваренный кофе с имбирным сиропом и двумя ложками сахара. Это было странно. Стоять так близко, смотреть в чужие глаза и видеть не преподавателя по праву, от которого хотелось плеваться ядом направо и налево, а мужчину. С такой шика-а-арной улыбкой, что колени дрожали, совсем как в слащавых любовных романах. Привлекательного, яркого и свободного.
Хотя куда страннее был тот факт, что если бы он вздумал меня поцеловать… Я была бы не против. Совершенно. И хотя идя следом за подругой, я точно чувствовала облегчение, где-то в самой глубине души притаилось разочарование. Осознание последнего вызывало стойкое желание приложиться лбом к ближайшей твёрдой поверхности.
Только штампа «преподаватель-студентка» мне в жизни и не хватало-то! Для полноты ощущений, млин!
— И что, у каждой твоей татушки есть своя история? — Милка заинтересованно потыкала в руку парня, прослеживая пальцем рисунки от запястья до локтя. Тот покосился на неё недовольно, но отсаживаться, по-прежнему не спешил.
И даже ответил, страдальчески вздохнув и подперев щёку кулаком:
— Правда, — глаза Милки вспыхнули неподдельным любопытством, знатно отдающим маниакальностью. Заметивший это парень тут же едко добавил, скрестив руки на груди. — Рассказывать не собираюсь.
— Это почему ещё? — с долей обиды в голосе протянула Милка, так и не перестав водить пальцами по коже его руки. То, что для этого пришлось прислониться виском к сильному мужскому плечу, подругу не смущало.
Парня, кстати, тоже. И глядя на его мимолётную улыбку, я готова была поклясться коллекционным Бостоном, выигранным мною на одном из профессиональных конкурсов, что такая вот, чуть безумная (хотя почему чуть?), увлекающаяся натура ему импонировала. Ну, мягко так говоря.
— А мы не настолько близко знакомы, чтобы я тебе про свои тату рассказывал, — и брови так ехидно вскинул, что я не выдержала и тихо прыснула, глядя на эту парочку.
— Ты меня поцеловал! И на плече вынес! — возмущённо вскинулась Милка, чудом не приложив бедолагу затылком по подбородку.
— Ты мне фингал поставила и любимую футболку порвала, — парень ткнул пальцем в грудь Селяхиной. — Так что радуйся, что я тебя на плече вынес, а не охране сдал! И что поцеловал, а не под ледяную воду сунул!
— Гад ты, — обиженно засопела подруга, отсев от него подальше. И всё равно украдкой вздыхала так, что я могла точно сказать, мысли «Какой мужчина!» её даже после такой перепалки не покидали.
— Сама напала, сама виновата, — иронично отозвался «гад» и махнул рукой, подзывая официантку. — Хоть поем нормально, раз поработать не дали… Не, я, конечно, подозревал, что нормальные девушки на меня не клюют, но чтоб настолько…
— Эй, я нормальная! — от маленького кулачка «гад» легко уклонился, перехватив руку девушки за запястье и осторожно уложив её на стол.
Чтобы тут же ехидно добавить, посмеиваясь над надувшейся, как мышь на крупу Милкой:
— Местами. Очень местами. И то не факт!
— Да ты… Ты… Гад! — Селяхина всплеснула руками, впервые столкнувшись с тем, что словарный запас (богатый в силу специальности и семейных педагогических ценностей) ей категорически отказывал. Во всяком случае, подобрать достойное определение своему почти что кавалеру, она так и не смогла. И отвернулась, снова утыкаясь носом в чашку. Изредка бросая на парня уничтожающие и одновременно влюблённые взгляды.
«Гад» старательно делал вид, что не замечает оные. Но сидел так, чтобы ни у кого не осталось даже тени сомнения в том, на кого так смотрят. Покраснел слегка под моим понимающим взглядом, шикнул недовольно, но…
