Черная кошка для генерала (СИ) - Елисеева Валентина (электронную книгу бесплатно без регистрации .txt) 📗
Получив утвердительный кивок в ответ и уточнив, пил ли он отвар Нараса, Лара стала рассказывать последние придворные новости, старательно выбирая самые смешные и никак с темами свадьбы и брака не связанные. Фрейлины и придворные дамы вовсю старались сегодня заслужить благосклонность принцессы и смешили ее от души.
Больше всего Лару позабавила история, приключившаяся с монахом королевского храма. Храм этот стоял на территории дворца, у самой ограды с восточной стороны, а за воротами ограды начиналось древнее кладбище с усыпальницами всех лиц королевской крови и важных придворных вельмож, заслуживших место на королевском погосте своими деяниями на благо государства. Следует отметить, что ночью на столбах всех ворот королевского дворца устанавливались в чугунных держателях горящие факелы, освещавшие дорогу припозднившимся посетителям высочайшей резиденции.
В начале мая старшая повариха королевской кухни праздновала свой день рождения и праздновала на широкую ногу — чай, не последний человек во дворце. До поздней ночи в дальнем флигеле на территории дворца, где она проживала со своей семьей, сидели гости и выпивали за здоровье именинницы. Два ее кузена, проживающих в Нижнем городе, дойдя до «полной кондиции», решили отправиться домой уже далеко за полночь и заплутали в королевском саду. Темно, холодно, на затянутом тучами небе ни луны, ни звездочки.
— И куда нам двигаться? — спросил один.
— Видишь свет от факелов? Они на воротах горят — вот на этот свет и пойдем, — сообразил второй.
Пошли они. Бредут, раскачиваются спьяну, спотыкаются, кряхтят, друг друга поддерживают. Бормочут под нос новомодную песенку с припевом «Кровь, как красное вино…» Собственно, один припев и бормочут, так как дальше память отказывает. Бредут на огоньки факелов, в сторону восточных ворот, тех самых, за которыми кладбище. Навстречу им монах шагает: «Так, мол, и так, что тут делаете, да куда путь свой держите?» — спрашивает.
Мужики ему и отвечают честно хриплыми да сиплыми голосами:
— Домой возвращаемся, а то уж утро скоро. Вот и идем до дому, на тот свет.
И рукой в сторону кладбищенских ворот указывают.
Тут с монахом обморок приключился. Впечатлительный он оказался. Суеверный. Еле отходили потом.
Радуясь, что ей удалось вызвать бледную улыбку на лице Леона, Лара решила закрепить первый шаг в сторону нормальных взаимоотношений и предложила сыграть в настольную игру. Однако тут возникли сложности: местные подобия шашек и шахмат довольно сильно отличались от земных собратьев, и Ларе не удалось в них с ходу разобраться. С картами вышла такая же история: здесь было шесть мастей, много разных значений карт и совершенно незнакомые правила игр с ними.
— Неужели вы никогда ни во что не играли? — изумленно спросил Леон, и Лара невнятно пробормотала, что длительная болезнь лишила ее возможности обучиться этим играм.
— Зато дала возможность обучиться интригам, — вновь насупился Леон, и Лара еле удержала порыв стукнуть его по упрямой голове дощечкой для игры.
— В крестики и нолики играть умеешь? — Лара принесла со стола разлинованный в мелкую клетку лист и карандаш.
Не умел. И не слышал про такое диво. Но быстро обучить этой игре можно даже малого ребенка. Леон сразу разобрался в принципах игры на девяти клетках, и Лара предложила сыграть на бесконечном поле:
— Выигрывает тот, кто сможет выставить по горизонтали, вертикали или диагонали пять крестиков (или ноликов), ясно? Поле ограничено только краями листа, начинаем с середины, — растолковала Лара, кладя бумагу посреди кровати на дощечку для местных шашек и усаживаясь на покрывало напротив Леона. — Руку береги, показывай, куда ходишь, а крестики я сама ставить буду.
«Отличная игра крестики-нолики! — счастливо смотрела Лара на разгорающийся на лице Леона азарт. — Самое то для генерала: тут способности и к тактике и к стратегии проявить можно».
В первых двух играх победила Лара, и Леон загорелся желанием ее обыграть. За время третьей игры они испещрили крестиками и ноликами весь лист, но в итоге снова победила Лара. Леон чуть не взвыл и тут же потребовал реванша. Когда четвертый лист уже наполовину покрылся мелкой вязью темно-серого графитового узора, игроков прервали:
— А что это вы тут делаете, а?! — с интересом спросил Гильдар. — Меня стража к вам пускать не хотела: «Примолкли они там, — говорят, — не мешайте, ваше высочество!» А я в ответ: вот именно, что срочно помешать надо, ведь не женаты еще, чтоб примолкать на целый час! А теперь вижу — зря переживал!
Гильдар шкодливо усмехнулся, нагнулся к Леону и тихо-тихо прошептал ему на ушко (Лара подивилась, как это ей каждое словечко услышать удалось):
— Тебе подсказать, для чего кровать люди используют? А то вы на ней или просто спите вместе, как Солара раньше признавалась, или в игры играете… Зря герцог так взбеленился прошлой ночью — я теперь абсолютно уверен, что вы в самом деле просто мирно спали! Может, мне лекарю на некие твои проблемы намекнуть, а, Леон?
Леон побагровел. Лара мысленно послала кронпринца по известному направлению самым витиеватым маршрутом. Гильдар осмотрел их возмущенные лица, хмыкнул что-то типа «Ну-ну!», и ушел.
Дальнейшая игра застопорилась. Слова друга слишком о многом напомнили Леону, а в Ларе пробудили слишком жаркие воспоминания о той единственной ночи, когда они совсем не собирались спать.
Леон почувствовал, что принцесса стала играть куда рассеянней, чем прежде, и стал бросать на нее испытующие взгляды: о чем призадумалась? Оказалось, что она тоже посматривает на него и посматривает на…
«Если она еще раз посмотрит на мои губы ТАК — я ее поцелую, — от этой неожиданной мысли Леона кинуло в жар. Он ужаснулся собственным желаниям в отношении этой коварной девицы и сделал вывод: — Надо Огаста в гостиной спать на кушетке положить, а то при незапланированном ночном визите невесты и яркий свет мне не поможет».
Быстро обыграв в этот раз принцессу, Леон, желая напомнить себе о женском коварстве, заговорил о судьбе Гильдара:
— Надеюсь, кронпринц уже перестал переживать о Диале. Настроение у него неплохое.
Лара несогласно покачала головой, припоминая все малозаметные признаки печали на лице Гильдара:
— Не показалось мне, что принц успел позабыть свою любовь к этой предательнице. Он похудел, его щеки чуть ввалились, резче обозначив скулы. Уголки рта всегда слегка опущены, если только он вынужденно не растягивает их в улыбке. Внутренние уголки бровей приподняты и слегка сведены — раньше такого не было. Он все еще сильно переживает, но старается этого не показать. Ему еще долго придется переживать эту горькую любовь: увещевания разума не способны в единый миг изменить наши чувства. Ему поможет то, что надежды окончательно оставили его и в своей дальнейшей жизни он места для Диалы уже не оставляет.
Леон пораженно посмотрел на принцессу: она не только коварна, но и проницательна! Он сам тоже замечал страдания Гильдара, но он-то близкий друг. И хорошо знает кронпринца.
— Он сумеет пережить это разочарование, — уверенно сказал Леон, — хоть Диала и порядком подорвала его веру в людей. Он теперь не скоро сможет кому-нибудь довериться и женится наверняка по сухому расчету, хотя всегда планировал создать семью по любви. Эта стерва лишила счастья будущего короля Картума.
Лара философски заметила на это:
— Пусть лучше кронпринцем, а впоследствии королем, станет хлебнувший горя и боли предательства мужчина, чем наивный, доверчивый, восторженный, романтичный юноша. Умение даже в родных людях подозревать возможных предателей — неприятное, но необходимое умение (и обязанность) короля, который имеет право верить только самым-самым близким, которые не изменят ему даже под угрозой смертной казни.
Леон не сдержал горькой иронии:
— Я не планирую стать королем, но этим умением вы меня уже обеспечили: я всегда буду подозревать в своей жене возможного предателя!
