Похищенная, или Заложница игры - Волкова Лана (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
Скрип замка прервал тягостные раздумья феи. Она развернулась к двери с яростным лицом, ожидая увидеть Арелато и тут же вцепиться ему в лицо ногтями. Но на пороге стоял Кодорро. Об него и мараться не хотелось.
— Ты? Зачем приперся?
— Мири, я… просто хотел сказать. Шел и Кастале… они в порядке. Монсеньор их вытащил. Они истощены магически, возможно, ранены… Но живы.
— Без тебя знаю. Зато ты цел и невредим.
— Мири… ты меня презираешь. Считаешь трусом. И правильно. Я трус. Незачем отпираться. Ты пойми, люди боятся умирать. Очень. Ты ведь вообразить не можешь, что такое смерть. Представь, что внутри тебя нет этой маленькой точки, которая смотрит на мир вокруг, воспринимает картинки, звуки, ощущения. Сейчас ты можешь думать, чувствовать, переживать. И вдруг — раз… Все остановилось. Все исчезло. Ни мира вокруг, ни образов, ни чувств. А главное — тебя. Того, кто чувствует и воспринимает.
— И вот так не стало бы Даршелы и Кастале! А тебе было все равно!
— Не все равно, Мири. Мне было больно. И стыдно — перед тобой и перед собой. А сейчас я рад, что монсеньор их вернул. Но умирать вместе с ними я не готов. Понимаешь, даже самые близкие люди — это не ты. Если они уходят, ты теряешь кусочек мира. Иногда это важный кусок, иногда не слишком. Иногда это почти вся твоя жизнь. Но никогда — не ты сам. Эта точка, центр бытия, всегда внутри тебя. И с твоей смертью она гаснет насовсем и необратимо. Смерть — это очень страшно, Мири. Я очень рад, что Шел и Кастале избежали ее. Когда монсеньор сказал, что отправляет их через подъемный мост, я благодарил Бога, что не оказался на их месте. Не суди людей, которые не хотят умирать.
— Ты так говоришь, как будто знаешь, как это — умереть. Но ведь и ты, как я, не можешь этого знать. Ты тоже не умирал.
— У каждого смертного знание о смерти в крови. У меня на глазах умерли родители. Болезнь унесла маму… А отец покончил с собой. Не вынес горя. Мне было двенадцать. Я скитался по прериям Кордилло. Ловил сусликов и полевок, чтобы выжить. И видел во сне отца. Он был прозрачным и безликим… не произносил ни слова. Но я знал, что это он. И знал, что он хочет сказать, но не может. Не бросай жизнь. Что бы ни случилось, кого бы ты ни потерял. Что бы ни потерял. Живи. Эта точка внутри, которая видит, слышит, чувствует, переживает, — самое ценное, что у тебя есть. Не отказывайся от нее, не выбрасывай. Поэтому я не мог умереть даже ради друзей, Мири.
Голос молодого мерканца дрожал. У Мириэль невольно на глаза навернулись слезы. Она подскочила к нему и обняла.
— Прости, Кодорро. Я судила тебя, но не знала твоей жизни. Конечно, ты не виноват, что хочешь жить. Поверь, феи знают, как это — терять близких. Это неизбывное горе. Мне жаль, что ты так рано потерял родителей. Мне жаль твоего отца, который совершил ужасную ошибку. Хорошо, что сегодня все остались живы. Арелато ведь не убьет их теперь?
— Не должен. Зачем ему спасать их, чтобы потом убить.
— Кто вас, Ранду, знает. У вас чудные порядки. Иногда почти безумные.
— Ты просто не знаешь другие ордена.
— Наслышана, — фыркнула фея. — Кстати, я думала, Пеширро твой отец. Вы похожи.
Кодорро улыбнулся уголком рта.
— Все так думают. Мы одной расы, валагро. И я работаю под его началом. Шел говорит, я обезьянничаю за ним. Хожу как он, говорю с его интонациями…
— Ну, хотя бы не за монсеньором, — пробормотала Мири, выпуская мужчину из объятий.
Не стоило ей рисковать, конечно, тискать его в припадке сочувствия. Вот если бы Арелато сейчас вошел и увидел их… Что бы он еще учудил?
Глава 4
ОБМЕН
Марк спал почти сутки. Спал ли?.. Его состояние больше напоминало лихорадочное забвение, чем сон. Иногда он мог вспомнить каждую минуту из водоворота образов и видений, что посещали его в такие периоды.
Сумрачные, тяжелые, они придавливали его к земле как гранитной плитой, утягивали за собой в бездонную мглу. В мир игнов, более плотный и тяжелый, чем мир людей. Их магия обретала особую силу здесь, на земной поверхности. Но цена за нее была непомерна.
Марк расплачивался собственной душой — ни больше ни меньше. В бурных снах под действием отдачи он погружался в жесткое удушливое пространство. Воздух там был таким густым, что в земном, человеческом мире показался бы грязью.
Грубые очертания, глухие звуки, давящие ощущения — Марк тонул в тяжести этого мира. Просыпался он, не чувствуя себя отдохнувшим. Не сразу мог привыкнуть к меньшему весу и плотности человеческого мира. Все вокруг казалось слишком нереальным, слишком разреженным.
Некоторое время после пробуждения он приходил в себя, вспоминал, где находится, как устроен этот мир. А потом заново свыкался с тяжестью в груди — незаметной и естественной в мире игнов и такой нестерпимо давящей здесь, на земле…
Это ощущение нарастало еще при Тессо — в последние месяцы, когда Марк начал ее жалеть. Оставлял себе все больше и больше отдачи. А когда появилась Роххи — и Мириэль, — он мог передать девушке совсем мало. Весь груз оставался при нем. Максимум, что давал ему визит к Роххи, — возвращал контроль над магией после боя. И то все хуже и хуже.
Так тяжко, как сегодня, ему еще не было. Железным усилием воли он загнал гнетущую свинцовую мглу глубоко внутрь, где ее никто не заметил бы и не почувствовал. Даже верные соратники. Предстояло серьезное дело — допрос шпиона. Он должен быть в форме.
Оршава и Пеширро ждали Марка в камере для допроса преступников и пленных. Даршела и Кастале лежали прикованные на каменных скамьях в разных концах камеры.
— Что показал предварительный досмотр? — спросил Арелато старших магистров.
— У Кастале стоит мощная защита, — ответил Пеширро. — Так глубоко, что обнаружить ее было невозможно до столкновения с Дорамон. Он активировал ее, чтобы укрыть себя и девушку.
— А с ней что? — Марк кивнул на Даршелу. Связанная и беспомощная, девушка смотрела на него как загнанный зверек. Пеширро качнул головой.
— Чиста.
Арелато подошел к скамье с молодым мужчиной.
— Кто ты такой, Кастале? Кому меня продавал?
Младший магистр прошептал:
— Я тебя не продавал, Арелато. Я служу моему ордену и моему магистру.
— Имя?
Кастале не издал ни звука.
— Похвальная преданность. Посмотрим, надолго ли ее хватит. Приступим.
Три пары рук нависли над тем, кого палачи долгое время считали своим адептом и единомышленником. В тело шпиона вонзились электрические молнии. Кастале забился и захрипел.
— На кого работаешь, ублюдок? Кто твой магистр? Тасер Леханаиси? Ветария А’Джарх? Старый придурок Луамо? Имя! Назови имя, и я пощажу тебя!
Кастале дергался, мучительно стонал. Но не произносил ни слова. Марк усмехнулся.
— Да ты стойкий, сукин сын. Что ж, посмотрим, насколько стойкая твоя девчонка.
— Она… ничего не знает, — прохрипел Кастале.
— Зато ты знаешь. И пока ты молчишь, она будет страдать.
— Мне… все равно. Она… женщина для утех… и только. Я предан… моему ордену… не ей.
— Неужели? Ты ушел с ней на верную смерть в лапы Дорамон, настолько она тебе безразлична. Оставил свою шпионскую миссию.
— Ты ничего… не знаешь… о моей миссии. Я завершил ее. Хотел привести… человека из Ранду… А Дорамон… не пробили бы защиту.
— Они стерли в порошок твою защиту у меня на глазах. Не дури мне голову, Кастале. Рассказывай, кто ты и откуда. Тогда Даршела не пострадает. Тебе не кажется, что с нее хватит быть на пороге смерти? Пожалей девушку.
— Сам жалей… своих Ранду… Арелато…
Марк пристально посмотрел на распятого на скамье Кастале.
— Что ж… проверим, действительно ли тебе плевать на нее или ты убедительно притворяешься. Займись ею, Оршава.
Женщина подошла к Даршеле. Электрические молнии вонзились в живот несчастной пленницы. Шел пронзительно завопила. Марк не спускал глаз с Кастале. Ни один мускул не дрогнул на лице шпиона. Арелато скомандовал Оршаве:
