Ветер перемен (СИ) - Волк Сафо (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Ночью выйти тоже было невозможно. Как только солнце медленно опускалось за горизонт, по всему городу зажигались маленькие разноцветные фонарики, и он превращался в громадный цветок, усыпанный то ли сверкающими под звездным светом каплями росы, то ли кружащимися над его лепестками светлячками. Повсюду играла нежная музыка, на фоне прозрачных перегородок мелькали фигуры, и Лиара, побродив по дворцу и столкнувшись с несколькими молодыми эльфами, в отчаянье возвращалась в отведенные ей покои.
Эти комнаты примыкали к комнатам матери, и таким образом Себан тоже неумолимо не оставлял ее в покое. Мать то плакала, то смеялась, то тихонько шепталась сама с собой, и ее голос был слишком хорошо слышен тонкому эльфийскому слуху Лиары. Мать была больна, она Тосковала, и Владыка действительно соболезновал ей всем собой, но свое наказание не отменял. Причем не раз и не два он давал Лиаре понять, что как только она согласится принять его силу и его покровительство над собственной душой и мыслями, он помилует мать, но Лиара просто не могла на это пойти. Не могла, потому что это означало предательство всего, за что она так отчаянно боролась.
И самым ужасным во всем этом было то, что в Эллагаине Лиара оказалась совершенно напрасно. На вопрос о Великой Матери Аваиль лишь удивленно покачала головой.
— Никогда не слышала о ней. Понятия не имею, о чем идет речь. А почему ты спрашиваешь, доченька?
Лиара отделалась туманным объяснением о том, что однажды слышала это имя от одной ведьмы из людских земель, и перевела тему, чтобы мать поскорее забыла об упомянутом. Аваиль горячо поддерживала Себана и его стремление сделать Лиару одной из них, потому она могла неумышленно помянуть при Владыке о Великой Матери, а Лиара отчего-то знала: ему нельзя говорить об этом. Если Себан услышит что-либо на эту тему, ей уже никогда не выбраться из Эллагаина. Он и так приглядывался к ней очень внимательно, следил за каждым ее взглядом. Он чувствовал, что что-то в Лиаре не дает его силе наполнить ее разум и душу, не раз спрашивал о том, что это, но Лиара ничего не отвечала.
А раз так, то вопрос оставался открытым. Откуда тогда она знала о Великой Матери, если не от Аваиль? Откуда в ней было это знание? Ее собственные вернувшиеся воспоминания не давали ответа. Они медленно тускнели, занимая тот пробел, что был в ее памяти, и, в конце концов, улеглись на своем место, слившись с остальными воспоминаниями в одно целое. И вычленить оттуда информацию Лиара просто не могла.
Невыносимо долгие дни тянулись в обществе матери и Владыки, в прогулках по городу и случайных встречах с Первопришедшими, которые проявляли к ней дружелюбие и сочувствие. И с каждым днем это становилось для нее все тяжелее, все сложнее. Лиара ломала и ломала голову над тем, как бы ей выбраться отсюда, как вернуться к Раде и друзьям. Ее буквально жгло осознание того, что один день здесь равнялся пяти дням там, за Мембраной. Там наступала зима, там было холодно, и Рада тосковала по ней, звала ее. Там было дело, ради которого все они покинули свои дома, дело очень важное, которое обязательно нужно было завершить. А дальше были Данарские горы, то самое место, где ей должны были ответить на все ее вопросы, и Лиару неудержимо тянуло туда, буквально тащило так, что она то и дело ловила себя на том, как поглядывает на запад сквозь голубое небо Мембраны.
Отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, что дало бы ей намек, откуда она знает о Великой Матери, Лиара не нашла ничего, кроме Ильвадана. Он оставался ее последней надеждой, ведь именно он нянчил ее в детстве, он подсказал Аваиль увезти ее из Иллидара, с него-то все и началось. Но узнавать о том, в какой именно части дворца он обитает, нужно было очень осторожно: Себан не должен был догадаться, что Лиара планировала с ним встречу. Она предполагала, что Владыка знает о видении Ильвадана, и, аккуратно расспрашивая мать о жизни в Иллидаре, поняла с ее слов, что Ильвадан даже не был наказан за то, что в итоге Лиара оказалась за границей Мембраны. Он вообще занимал особое место при дворе Себана, и отношение к нему здесь было двояким.
Ильвадан был, что называется, бунтарем. Он приходился дальним родственником Себану, а потому имел право проживать во дворце, был причислен к знати и пользовался всеми привилегиями, которые ему полагались. Однако при этом Ильвадан был у всех буквально костью поперек горла.
Вместо того, чтобы посвятить свою жизнь размышлениям, музыке и искусствам, как делали все остальные знатные Первопришедшие, Ильвадан занялся изучением истории. Особенно его интересовала крепость Ивис и все, что было связано с конфликтами между Лонтроном и Эллагаином за последние семь тысяч лет, прошедшие с Первой Войны. Кажется, за свою долгую жизнь Ильвадан перекопал все имевшиеся в Иллидаре архивы и пришел к выводу, что посягательства Первопришедших на Ивис незаконны, и что крепость действительно была передана лонтронцам и принадлежит им по праву. Естественно, что такие мысли даром ему не прошли, и Владыка остался крайне разочарован его научными изысканиями. Ильвадан даже написал несколько толстенных томов, посвященных изучению этого вопроса, однако дальше его комнаты эти тома не вышли. При дворе господствовала точка зрения Себана, и согласно ей Ивис был незаконно отторгнут лонтронцами, а последующая череда войн лишь служила доказательством правоты Себана. И Ильвадан бы заработал своей позицией себе очень большие неприятности, если бы не второе обстоятельство, сделавшее его проблемой для Себана.
Ильвадан имел дар видеть узоры Нитей Марн и читать их. Это приходило к нему иногда, не по его собственной воле, и он не мог сам вызвать видение или узнать что-то, что было ему интересно. Но периодически при взгляде на того или иного обитателя Иллидара, Ильвадана захлестывало переживание, и он вынужден был рассказывать о том, что видел. Так случилось и с Лиарой. Так случилось и со многими другими Первопришедшими, части из которых Ильвадан помог, других же горько разочаровал тем, что видел. Себан был вынужден признать, что в политике дар Ильвадана мог очень пригодиться, потому его и не услали куда-нибудь во внешний мир за его вольные взгляды. Поэтому он жил во дворце, писал свои научные труды, изучал то, что ему нравилось, и никто не трогал его, считая чудаком со странностями, вызванными, возможно, даже и его даром.
Твердо решив, что это ее последний шанс, Лиара начала прогуливаться по второму этажу дворца, словно невзначай, надеясь встретить его, когда он выйдет из своих покоев. Их встреча должна была произойти как можно более случайным образом, чтобы Себану даже и в голову не пришло, что она может выискивать пророка. Естественно, это причиняло некоторые неудобства. Если бы она просто торчала в коридорах второго этажа без дела, это рано или поздно вызвало бы вопросы. Потому Лиара бродила по открытым балконам, любуясь городом, или садилась тихонько перебирать струны арфы, которую ей подарила мать в честь ее возвращения, сквозь ресницы разглядывая всех входящих и выходящих благородных эльфов. Лицо Ильвадана она помнила достаточно ясно, чтобы узнать его, как только он появится.
Словно в насмешку над всеми ее чаяниями и надеждами, Ильвадан все никак не появлялся. То ли он выходил из покоев только утром, в то время, пока она была у Себана, то ли вообще не выходил из них, предпочитая одиночество, но сколько бы она ни сидела на балконе, перебирая тонкие золотые струны, а толку от этого не было никакого. Многие эльфы, завидев ее, останавливались и подходили послушать, как она играет, задавали вопросы, беседовали с ней, делали комплименты ее игре и таланту, но Ильвадана среди них не было.
А время бежало, проходил день за днем. За границей Мембраны уже должен был выпасть снег, и где-то там ждала ее Рада со своими солнечными глазами. День ото дня Владыка становился все более нетерпеливым и раздражительным. Сначала Лиара не понимала, в чем там дело, думая, что его хмурость связана с ее упорством. Но потом она случайно расслышала разговор двух эльфов, обсуждавших поведение князя Ренона в Рамаэле и ту беспардонную наглость, с которой он отказывался покидать порт и вел себя некорректно по отношению к окружающим его Первопришедшим. Лиара изо всех сил сдерживала смех, заслышав о наемниках, которые вот-вот должны были прибыть в Рамаэль, чтобы праздновать там Ночь Зимы, об одежде и редких винах, которые заказывал себе Алеор. Сообщение о том, что он провоцирует лонтронцев, охраняющих Ивис, слегка встревожило ее: последнее, чего бы ей хотелось, это становиться причиной новой войны. Но одновременно с этим в душе поселилась и искренняя радость и надежда: друзья ждали ее, они не собирались никуда без нее уходить, и Алеор стал самым омерзительным постояльцем из всех, что только знал Рамаэль, лишь для того, чтобы вытащить ее отсюда.
