ТКС-2 (СИ) - Бариста Агата (читать книги полные .txt) 📗
Кайлеановская трость теперь не вонзалась в камень, а парила рядом в совершенной пустоте. Алмаз продолжал вращаться, грани отбрасывали радужные блики, заключая нас в круг волшебного света.
Каждый из библиотекарей стоял на таком же персональном клочке скалистой тверди. Судя по всему, они по-прежнему оставались в трансе: «выпустите меня отсюда» никто не кричал, и друг с дружкой никто не переглядывался. Казалось, они не замечали друг друга и меня тоже, всё внимание было отдано Кайлеану.
Наконец, заклинание было прочитано. Кайлеан откинулся назад всем весом, скрестив руки на груди; я почувствовала, как прогнулась и заскрипела спинка стула.
— Взгляните в бездну, — приказал он тем же низким голосом, в котором, однако, проявилась хрипотца от усталости.
Двенадцать человек одновременно заглянули вниз и ужаснулись. У многих потекли слёзы; один из книжных юношей упал на колени, прижал ладони к лицу, его тело сотрясалось от рыданий. Древний старец оказался кремнём и эмоций не выказал, только прикрыл глаза дрожащими веками и стиснул синеватые губы посильней. Дама в костюмчике, бывшая у меня главной подозреваемой (я помнила силу мужского обаяния Мартина), тоже не стала рыдать, но смотрела в бездну не отрываясь, и постепенно на её лице стала проступать такая мука и такая решимость, что я нагнулась и тревожно сказала Кайлеану на ухо: «Она сейчас прыгнет… не мучайте…»
Я и сама не знала, верна ли моя мысль, но Кайлеан поднял трость и, держа её на вытянутой руке, произнёс:
— Довольно. Всем смотреть сюда.
Все послушно уставились на вращающийся алмаз и постепенно успокоились.
— Явите мне Мортена, вложив всю суть в его черты, и да познает бездну тот, кто утаит истину.
Стоящие перед нами незамедлительно приступили к визуализации. С серьёзным и отрешённым видом они водили перед собой руками, вытягивая из памяти каждый что-то своё, вылепляя из воздуха облик-воспоминание… Вскоре над бездной зависала дюжина вполне правдоподобных Мортенов.
Однако со второго взгляда различия становились отчётливо видны.
Самое неправдоподобное изображение вышло у дедушки эрмитанских библиотекарей. У него Мортен был похож на подростка, я бы дала его фантому лет шестнадцать-семнадцать, да и вообще, похоже, коллегу старец толком не помнил и представил нечто усредненно-голубоглазое в стиле пастушка Леля.
Ещё одно изображение было вялым и невыразительным, его создал высокий худой лысоватый мужчина. Перед ним неподвижно висел некий стройный длинноволосый силуэт со слабо прорисованной внешностью.
Мортен дамы в костюмчике имел отчётливую печать жестокости на порочно-красивом лице — вылитый уайльдовский Дориан Грей. Если бы я тогда смогла увидеть Мортена таким, то десять раз подумала, прежде чем связываться с ним и его компанией. Надо думать, дама была весьма проницательна, дружелюбная улыбка и общая лучезарность её не обманули.
Рыжеусый дядечка тоже был не в восторге от Мортена, но, вроде как, по другому поводу. Его хилый фантом обладал заискивающей слащаво-приторной улыбкой, внешность имел сахарную, почти женственную, и к тому же беспрестанно топтался, изображая какие-то невнятные книксены. Похоже, рыжеусый посчитал Мортена подхалимом и прилипалой, таким его и запомнил.
У обоих книжных юношей, напротив, Мортены получились крепкими, дерзкими, с лукавыми и проказливыми физиономиями. Оба фантома держали в руке по бутылке, периодически начинали беззвучно хохотать и чокаться друг с другом.
Ещё у пятерых — это были люди постарше — фантомы, в сущности, были как две капли воды похожи на того Мортена, что получился у Ариэля Аттиуса, — славный приветливый паренёк, рассылающий во все стороны лучи добра.
Последним, двенадцатым в ряду, стоял грузный импозантный мужчина, буйной волнистой шевелюрой и хмурой благородной физиономией напоминавший Бетховена. Мой взгляд всё время возвращался к фантому, созданному им.
Этот Мортен вышел чётче других, не обладал демонической красотой, как у дамы в костюмчике, и не был слишком весел, как у молодых людей. Он стоял над пропастью, широко расставив ноги, расправив плечи, хищное холодное лицо было умным и значительным. Таким я Мортена не знала, но почему-то казалось, что вот он, истинный облик загадочного злодея.
Чем больше я разглядывала крайний правый фантом, тем больше начинало мерещиться, что он мне кого-то напоминает, но нужная ассоциация всё время ускользала. Я вернулась к лицезрению остальных реконструкций, но и в них теперь мнились знакомые черты. Потрясся головой, я отогнала наваждение и наклонилась к кайлеановскому уху. (Мне очень хотелось указать на кого-нибудь и произнести легендарное «ты на руки-то его погляди», но у всех фантомов были руки как руки, ничего особенного). Вместо этого я сказала:
— Четвёртый, пятый, седьмой, восьмой и девятый. Их фантомы похожи как клоны. То же, что и у мастера Аттиуса. Тут мы вряд ли что-нибудь поймём.
— Вижу, — отозвался Кайлеан.
Он указал тростью на тех, о ком я говорила.
— Вы, вы, вы, вы и вы. Сейчас вы пятеро вернётесь в архив и немедленно покинете его, забыв обо всём, что здесь испытали. Но из библиотеки не уходите. Обратитесь к Аттиусу, он найдёт вам занятие.
Пятёрка, на которую указал Кайлеан, исчезла. Семь каменных столбов плавно сдвинулись, ликвидируя пустоты. Теперь Мортенов было семь.
Через минуту Кайлеан вычеркнул из списка книжных юношей. Их развесёлые Мортены чокнулись напоследок бутылками и растворились в тумане, столбы снова передвинулись.
— Два слишком веселились, и их осталось пять, — пробормотала я самой себе, словив ассоциацию.
Посовещавшись, следующим мы отпустили рыжеусого дядьку и его сахарного Мортена.
— Один нырнул в сироп, четыре их осталось, — снова прокомментировала я под нос, а Кайлеану сказала:
— Давайте отпустим старенького дедушку. Посмотрите на его фантом. Это же детский сад какой-то.
Кайлеан долго молчал, потом тихо произнёс:
— Мастер Киллиус силён. — И уже громче, обращаясь к мастеру Киллиусу, приказал: — Посмотрите ему в глаза.
Отроковидный фантом повернулся к своему создателю. Некоторое время они таращились друг на друга, и было видно, что лицо старца совершенно спокойно и даже выражает некоторую досадливую скуку. А его Мортен так и остался слишком юным и слишком неинтересным мастеру.
Кайлеан поднял трость.
— Мастер Киллиус, вы свободны. Забудьте всё, что здесь было, и ожидайте в библиотеке.
— Один сказал «агу», и их осталось трое.
После проверки «глаза в глаза» был отпущен высокий худой мужчина, чей Мортен тоже так и остался невнятным силуэтом, не особо интересующим своего создателя.
— Один был слишком скучен, и их осталось двое.
Мы разглядывали оставшихся.
— Вот тут что-то есть. На кого поставите, Данимира Андреевна?
— Женщина не при чём, — уверенно сказала я. — Она же его насквозь видела. Взгляните на её Мортена — отвратительный порочный тип, жестокий и циничный. А вот фантом производства дядьки справа вызывает у меня сильные подозрения, какой-то он у него… чересчур значительный.
— Что ж, — сказал Кайлеан, — давайте проверим. — Он обратился к парочке, стоявшей перед нами: — Взгляните в глаза своим воспоминаниям.
Дальнейшее я наблюдала с открытым ртом и вытаращенными глазами.
Мортен дамы повернулся к ней, и через секунду она и «отвратительный порочный тип, жестокий и циничный», слились в страстном поцелуе. Это, безусловно, был не первый поцелуй любовников — их руки уверенно шарили по телу друг друга, ноги переплелись; казалось, они хотят выпить друг друга.
В это время грузный дядька тоже целовал своего Мортена, но, к счастью, по-другому: с выражением благоговения он опустился на одно колено и припал к руке своего создания.
— А-а-а-э-э-э… — только и смогла произнести я, но дальнейшее было ещё удивительней.
С фигурой целующегося фантома что-то происходило, она будто двоилась и расплывалась.
— Кайлеан Георгиевич, вы это видите? — спросила я. — Что происходит с Мортеном… ну, с тем, который слева?
