Оцифрованная реальность (СИ) - Шурухина Мария (список книг .TXT) 📗
- Ну, привет, - хрипло сказал он.
Попытался сесть - лицо исказила гримаса боли. Он выругался. Одеяло сползло, и Марина увидела, что большая часть груди у него заклеена стерильной салфеткой. Его же лазером ранили!
Она кинулась помочь - подложить подушку, но возле кровати замерла. Будто забыла, что надо делать и говорить.
Он тоже замер - смотрел снизу вверх. Настороженно и тревожно.
И Марину словно подменили. Вся злость и обида, страх и тоска, разом забурлили внутри, готовые выплеснуться в истерику.
- Ты... ты... знаешь кто? - выговорила она дрожащими губами.
- Знаю, - тихо ответил ее бывший искин.
- Ничего ты не знаешь! - она сорвалась на крик. - Ты идиот, кретин, сволочь, скотина последняя! Баран, тупица... Олух!
На глазах выступили слезы, горло саднило, она стала задыхаться. И не имея возможности еще что-нибудь сказать - душили спазмы, она размахнулась и отвесила ему пощечину. Развернулась и выбежала из палаты.
Медсестрички шарахнулись от двери. Подслушивали? А хоть бы и так, плевать.
Она и не помнила где выход, свернула в первый попавшийся коридор, не вписалась в поворот и с размаху налетела на человека. Чуть не упала, но мужчина, в которого она врезалась, поймал ее. Развернул к себе, резко встряхнул за плечи.
- Марина? Марина Разумовская?
- Д-да.. В-вы меня з-знаете?
- Вас теперь весь наш отдел знает, - он достал из кармана упаковку бумажных платочков, протянул Марине. - У Федора были? Не отпирайтесь, по глазам вижу, что у него. Давайте присядем?
Больничная скамейка, обшитая тканью из дерматина, жалостливо скрипнула. Особенно когда на нее опустился мужчина - довольно грузный, в форме, с раскрасневшимся одутловатым лицом, в возрасте, с седеющими висками и бакенбардами.
- Разрешите представится - Клещенко Иван Валерьянович, начальник отдела...
- ...по борьбе с организованной преступностью?
- Отдела технологической криминалистики. Но суть та же - выследить, найти и обезвредить преступные группировки, проводящие махинации с цифровыми технологиями.
- А он... тоже из вашего отдела?
- Федор? Старший детектив. Не обижайтесь на него, Марина Леонидовна. Он, конечно, оболтус, каких еще поискать. Но специалист отличный. Профессионал. Что поделаешь? Работа такая. Моя жена раньше тоже обижалась.
- А сейчас?
- Так уже пять лет, как обижаться некому.
- Извините.
- Ничего. Это вы Федора лучше извините. Вот Антонина Семеновна сразу к нему прониклась, - улыбнулся Иван Валерьянович. - А какие она пирожки с капустой ему носит! Объедение. Еле у него отбил - не хотел делиться, жмот! А как она мужественно держалась в заложниках - она рассказывала. А похоронный список... - тут у него возникло такое мечтательное выражение лица, будто бухгалтерша ему там некролог в стихах написала. - Улика, сами понимаете, пришлось изъять и прочитать. Но какой рациональный подход к такому деликатному вопросу. Потрясающая женщина!
Да, Антонина Семеновна в последнее время нарасхват. То главарю банды кибер-преступников, будь он неладен, приглянулась, теперь вот начальнику отдела по борьбе с этой самой преступностью. И с ее бывшим искином спелись они, значит. Ругались, ругались, а теперь вот - пожалуйста! Просто заговор какой-то.
- Я... подумаю... это все неожиданно слишком, - слезы Марина вытерла, но глаза от соли теперь щипало невыносимо. - Я и предположить не могла, что он... ну... не машина.
Иван Валерьянович посмотрел на нее пристально, с прищуром.
- Думайте. Но не долго. Зачахнет же парень. Не жалко?
- Зачахнет он, как же...
- Марина, Марина... Его уже вторую неделю не выписывают. И не собираются пока. Он ведь тоже чуть не погиб, когда в одиночку вас спасать бросился в этот чертов переулок. Щенок! - начал закипать начальник отдела и еще больше краснеть. - Говорил же - нельзя, штрафами угрожал - куда там! Разве ж он послушает? Столько крови потерял, еле смогли его в чувство привести. И что ты думаешь? - начальник забылся и начал ее на "ты" величать. - Тем же вечером он сбежал из больницы! Прямо из-под капельницы! Зачем? Чтобы снова тебя спасать. Тут же такое дело... хотя, ладно, сами разбирайтесь.
Он изъял у Марины свою упаковку платочков, утер пот со лба.
- А для чего вам вообще все это нужно было, не расскажете?
- Не расскажу. Это служебная тайна.
Неожиданный ответ. Как же так? Она имеет право знать!
- А вы у Федора спросите, - добавил вдруг Иван Валерьянович, - он, может, и расскажет. Ему уже нечего терять - такого наворотил, балбес, что я еще не решил - понизить его в должности, чтоб неповадно было, или вообще уволить к чертям собачьим. Не хотелось бы терять такого специалиста, но с ним же никакого сладу нет!
Вернуться обратно? Немного отойдя от шока и истерики, Марина поняла, как глупо она сбежала. Наорала на человека, по лицу ударила... А теперь, если разобраться - совершенно незаслуженно. Надо было от него объяснений потребовать. Хотя какие теперь объяснения? Сама же хотела у него прощения просить, еще только недавно чуть ли ни все, что он попросит, исполнять обещалась. Как быстро все поменялось. Да, но так правдоподобно врать... точно не каждый сможет. У него, определенно, талант. И что ей делать? Вернуться, поговорить? Если он, конечно, теперь захочет с ней разговаривать.
Видя ее замешательство, начальник отдела, взъерошившийся и рассвирепевший, смягчился немного, поостыл.
- Пойду я, пожалуй. К Федору ведь шел, да... не дошел.
- А вы...
- Не переживай, ругать его не буду. Пока. И то только потому, что врачи запретили. А по-хорошему, всыпать бы ему как следует.
Скамейка снова хрустнула, когда Иван Валерьянович поднялся. Ушел за угол, в палату, оставив Марину одну.
Впрочем, она и опомниться не успела, как он вернулся. Прошел мимо нее, подмигнул. Бросил лишь: "До свидания, Марина Леонидовна, приятно было познакомиться".
А она все еще сидела, не в силах решиться снова пойти в палату. В конце концов, что она теряет? Дурой обзовет, нотацию прочитает. В первый раз, что ли? Или замкнется и перестанет отвечать. И такое было. Тогда она просто уйдет. Но... можно же попробовать?
Когда она решилась, толкнула дверь и шагнула внутрь, под ноги ей покатился ароматный и слегка надтреснутый апельсин. Взору ее предстала картина, полностью характеризующая детектива как оболтуса и разгильдяя: Федька лежа бросал апельсины из пакета на тумбе в мусорную корзину. Корзина была маленькая, а принесенных апельсинов - много. Так что наполнилась она быстро, еще несколько штук валялись на полу.
Возмутившись такому варварству, она сделала пару шагов, остановилась, загородив собой мишень. Следующий апельсин полетел бы прямо в нее, Федька уже размахнулся - левой рукой! - но заметил ее и руку опустил. Ухмыльнулся, подбросил апельсин вверх и поймал его в ладонь, поморщившись от резкого движения.
- Что-то вы зачастили, Марина Леонидовна. Неужели придумали, как еще меня обозвать? Внимательно вас слушаю.
Ни ругательств, ни обвинений. Ни подначек, ни подколов. Подчеркнуто вежливая любезность. И это настолько на Федьку прежнего не походило, что Марина испугалась не на шутку. С чего она вообще взяла, что этот человек - ее прежний искин? Скорее всего, он просто хорошо выполнял свою работу. А на самом деле, он вовсе не такой, которого она... в которого она...
Глаза снова защипало. Похоже, опять сейчас расплачется. Стало стыдно и неловко. Закусив губу и часто смаргивая она развернулась, чтобы снова уйти. Понятно же, что никакого конструктивного разговора не получится. И на что только она рассчитывала? Она уже взялась за ручку, когда услышала:
- Подожди... черт, да постой же, Марина!
Детектив откинул одеяло и, как был в одних трусах, сиганул вслед. Сдавленно ругаясь, одолел маленькую комнатушку, схватил ее за руку.
- Может, скажешь, все-таки, зачем вернулась?
Пришлось Марине развернуться. Как раз для того, чтобы нос к носу столкнуться с настороженным взглядом синих глаз. Он так и стоял, упрямо ожидая ответа. А у самого весь бок отбит, в страшных сине-лиловых разводах. Смотреть больно.
