На чужих условиях (СИ) - Карвер Крис (серия книг .TXT) 📗
— Думаю, этого достаточно, — хриплым голосом прервала его Алви. — Спасибо.
Килан перевел взгляд на часы и снова посмотрел в глаза своей невесте.
— С Рождеством, Алви.
— С Рождеством, Килан.
* * *
Уже к вечеру 26 декабря они поняли, что умрут от скуки, если будут сидеть в доме постоянно. Несколько часов ушло на то, чтобы определить, чем же таким интересным они могли бы себя занять на праздники. Когда Килан предложил совершить маленькое путешествие от Сан-Франциско до Лос-Анджелеса по дороге Pacific Coast Highway, Алви с визгом повисла на его шее (моментально почувствовав себя идиоткой), потому что это едва ли не самая живописная дорога в мире, а ехать по ней с Киланом во время Рождественских каникул… Это что-то невероятное.
Они быстро собрали вещи и вызвали такси до Сан-Франциско, а уже оттуда на арендованном автомобиле отправились в путь.
Килан специально не пустил Алви за руль, потому что прекрасно знал, что она не сможет сфокусироваться на дороге, когда вокруг творится такая красота. Яркое голубое небо, какое бывает в их городке лишь летом, отражалось бирюзовыми всплесками в водной глади. Сочная зелень и ровная, плавная полоска дороги, как лист бумаги, разделенный карандашной линией на «до» и «после». Алви, не закрывая рта, рассыпала восхищения каждому встречному кустарнику и полоске травы, а когда на горизонте не появлялось ничего нового, она подпевала играющей из динамиков музыке и рассказывала Килану смешные истории из их с родителями прошлого Рождества.
Наверное, это был первый раз в жизни, когда Алви чувствовала себя счастливой от макушки до пят. Она так мечтала, что однажды Килан подарит ей целые каникулы рядом с собой, это длилось столько лет, что она успела сравнить эти мечты со старыми сказками, которым не суждено сбыться. И вот сейчас это происходило, и она не могла поверить, не могла надышаться, а еще старалась всеми силами выбросить из головы остальные мысли, оставив только Килана, только эту дорогу, и их время, которое она никогда не забудет.
Дорога до Лос-Анджелеса занимала около девяти часов, но они не спешили, поэтому ехали почти двое суток, сворачивая и останавливаясь на ночлег в деревушках, в которых, привыкшие к туристам жители, с охотой предоставляли им жилье, еду и рассказывали местные легенды.
В деревне С. им устроили церемонию дегустации прекрасного датского вина, и они надегустировались так, что не могли стоять на ногах. Это было вечером, моросил небольшой дождь, маленький ресторанчик в центре деревушки оказался местом сбора молодежи, и в тот день ее набилось там очень много. И, что самое интересное — почти все здесь были оборотнями, из людей они встретили лишь официантку Кэсси, которая, увидев Алви, тут же обняла ее и принялась угощать за свой счет. Видимо, люди в этом месте появлялись не так уж часто. Килан не выпускал ее руку из своей и устал повторять всем, что они помолвлены. Алви, конечно, могла бы начать предъявлять ему претензии по этому поводу, но ей нравилось то, как на них смотрели, как поддразнивали, как угощали вином, спрашивая о подробностях их отношений.
Публика здесь была разной, но все были открытыми, веселыми, много пили, еще больше — говорили, страстно перекрикивая друг друга.
А еще танцевали. Танцевали столько, что у Алви в какой-то момент заплетались ноги. Но Килан так проникся атмосферой, что не отпускал ее от себя и заставлял снова и снова кружиться с ним в танце. Алви не умела танцевать. Она была неуклюжей и смешной, ей не нравилось, как движется ее тело, но Килан прижимал ее к себе ближе, переплетал их пальцы, и она поддавалась ему. В какой-то момент музыка из быстрой перетекла в более плавную, и их движения изменились.
Алви сглотнула комок, подступивший к горлу. Тело Килана было очень близко. Он держал одну ладонь на ее талии, и их бедра тесно прижимались друг к другу. А ее руки были на его плечах — широких и твердых. Она винила во всем алкоголь. Алкоголь и горячее дыхание Килана на своем лице. И то, как он смотрел на нее — безотрывно, нагло. Ему словно стало плевать на все правила, которые они установили. Он двигался и тянул ее за собой, а она поддавалась, он вел ее, как примагниченную, и они сплетались взглядами, ее грудь прижималась к его груди, все это вызывало такую ядерную смесь из чувств и желаний внутри, что Алви не могла дышать.
В какой-то момент они прижались друг к другу так тесно, что она почувствовала, как он напряжен. Килан не смущался своего возбуждения, а наоборот, словно хотел продемонстрировать ей всего себя — такого открытого и горячего. Этот танец был откровенным, жарким, ее тело отзывалось на зов его желаний, он легонько касался ее ниже пояса своими бедрами, и она чувствовала, что вот-вот взорвется от того, насколько ей стало хорошо.
В какой-то момент эмоции стали такими сильными, что Алви не выдержала. Она поднялась на носочки и шепнула Килану на ухо:
— Прости, мне нужно отойти.
Она чувствовала себя так, словно ее тело — это раскаленная лава.
Он заглянул ей в глаза, его губы были такими манящими, но Алви сдержалась, чтобы не коснуться их. И он понял, что сейчас не то время, не то место и не те обстоятельства.
— Хорошо, — он улыбнулся. — Я пока закажу нам сок.
Они задержались в деревушке и на следующий день. Больше не пили, зато нагулялись вдоволь, и, хотя обойти ее можно было за час-полтора, Алви не могла надышаться этой сказочной атмосферой маленькой Европы посреди Калифорнии, она не могла налюбоваться маленькими аккуратными домиками, сплошь украшенными венками, гирляндами, игрушками и омелой. Все здесь дышало духом Рождества, а люди были так открыты, что хотелось остаться здесь навечно.
Килан любовался Алви. Первые минуты скрываясь, а потом открыто, нагло, разглядывал ее и постоянно касался, покупал ей теплые пончики в лавке пекаря, фотографировал, даже пытался флиртовать, на что Алви реагировала так, как привыкла — краснела, отшучивалась, пихала его локтем в бок.
Возбуждение, азарт, хорошее настроение — все это витало в воздухе, и не нужно было обладать волчьими способностями, чтобы ловить запахи, хватать ртом чужие эмоции и проглатывать их. Они открывались друг другу так, как никогда прежде. Говорили, не умолкая, немного ворчали друг на друга, споря по поводу еды или возможности сесть за руль, но в остальное время хохотали, как ненормальные и делились улыбками — иногда смущающими, а иногда простыми и теплыми.
На въезде в Лос-Анджелес оба притихли. Их вещи были сложены в багажнике, из города их ждал рейс домой, и, хотя каникулы продолжались, одно дело отдыхать в компании целой толпы родственников и друзей, а другое — вдвоем, как сейчас.
Они закупились подарками для родных и просто бродили по улице, в ожидании своего рейса, когда Килан вдруг остановился и крепко прижал Алви к себе.
У нее заклокотало в горле, и к своему стыду она захотела разреветься и от бессилия ударить Килана по плечу. Но она не сделала ни первого, ни второго, только ответила на объятие с той силой, на которую была способна. А потом и на поцелуй ответила.
Килан не спросил разрешения, он вообще ничего не сказал. Его руки с силой оторвали Алви от своей груди, а потом он уже целовал ее с таким отчаянием, словно это последний раз, когда они целуются. Он обхватил ее лицо руками и изучал ее рот языком, прикусывал губы, сминал их, подгоняя, торопя… Алви вцепилась пальцами в его куртку так, что заломило подушечки, и пыталась отвечать, пыталась вести, но все, что у нее выходило — это выдыхать и слизывать вкус Килана со своих губ.
Поцелуй был болезненным и тоскливым. Так прощаются люди, расставаясь навсегда, и Алви одновременно хотела прекратить это, оттолкнуть его и сказать, чтобы не целовал ТАК, что все еще может быть, и одновременно она боялась, что это, действительно, конец, и ловила ртом последние крохи Килана, его восхитительно теплые поцелуи и тяжелые стоны, отдающие вибрацией по позвоночнику.
