Пылающий мир (ЛП) - Марион Айзек (книги читать бесплатно без регистрации полные .txt) 📗
Это всё, на что ты надеялся?»
Я вижу над собой Джули. Я корчусь на полу, а мне на лицо, как тропический дождь, падают тёплые капли её крови. За её агонией я вижу печаль. Я вижу горе. Я вижу, как наша хрупкая маленькая мечта исчезает в темноте.
Джексон Поллок — американский художник-абстракционист
ВБРЕДУ я вижу проплывающие мимо меня лица. Я вижу пичменов — их
ухмылки исчезли, выражения лиц стали вялыми, они общаются друг с другом короткими жестами и редкими фразами. Я вижу Джули — её утаскивает мужчина в бежевой куртке. Я кричу и отчаянно пытаюсь найти своё тело в удушающей темноте. Мне удаётся пошевелить конечностями и издать слабый стон. Мужчина в бежевой куртке оборачивается. В конце размытого туннеля я вижу лицо старого знакомого.
У Перри взволнованный взгляд. Он кивает головой, словно хочет сказать: «Не паникуй. Все будет в порядке». По какой-то причине я ему верю. Перестаю дёргаться и наблюдаю за призраком убитого мною парня. Он тащит тело девушки, которую мы оба любим. Я погружаюсь назад в темноту.
* * *
Слышишь меня... посмотри наверх...
Мягкий призрачный голос, который не идеально попадает в ноты, но имеет богатый тембр.
Облака плывут выше... окно открыто... пора отрастить пару крыльев...
Знакомый мотив. Слова знакомы вдвойне. Кадры из фильма переплетаются с мелодией из памяти. Девушка в поле. За несколько миль от неё к ней бежит мужчина.
Посмотри наверх... посмотри...
Я открываю глаза. Джули смотрит на меня сверху вниз и улыбается. Моя голова покоится у неё на коленях, и Джули гладит меня по волосам правой рукой. Левая, обёрнутая в окровавленную марлю, безвольно лежит у неё на колене.
Лентяй, - шепчет она. - В последнее время ты очень много спишь. Выспался?
Я приподнимаюсь и падаю ей на плечо, поскольку моя голова лопается как пузырь на воде, отзываясь болью в каждом уголке тела. Мой мозг. Этот кусок вареной говядины, который я так долго оберегал, единственная часть меня, которая, как я считал, стоит этих усилий. Как он может работать, когда его пронзает такая боль?
Полагаю, ответ - «нет», - говорит Джули. Она снова пробегается пальцами по моим волосам, нежно массируя голову. Это помогает.
Мы сидим на кафельном полу у облицованной плиткой стены. В тёмной комнате стоит кислый запах. Единственный свет падает из зарешеченного окна на двери - в коридоре снаружи мигает лампочка. Мы в камере. Поймана пара юных нарушителей, которая встряхнула этот город. Которые пьют. Курят. Обжимаются в автокинотеатрах.
С тобой... всё в порядке? - хриплю я, пытаясь заползти назад в своё тело. Она хохочет.
С тем, что от меня осталось. Наши хозяева были довольно милы и наложили мне швы, поэтому я думаю, что они пока не собираются меня убивать. Урааа, - её пальцы ощупывают место вокруг ожога на моём затылке. - А ты как?
Я сажусь прямо и смотрю в пустоту, ожидая ответной боли. Моё тело словно вяленое, иссушенное, а суставы и мышцы слегка поджарились. Подкатывают волны тошноты, сопровождающиеся лихорадочным жаром. И, конечно, голова. Кровь пульсирует в суженных сосудах, давит в переносицу, стучит в глазницах.
Просто небольшое похмелье, - бормочу я. Она горько улыбается.
Бешеная ночка.
Мы замолкаем. Будут ли похороны? Будет ли день, когда мы сможем остановиться и осознать, что нить жизни Лоуренса Россо оборвалась? Или его сметут вместе с остальными трагедиями дня и сбросят в мусорную корзину нового мира, где смерть — не заголовок в газете, а всего лишь ежедневная погодная сводка?
Джули встаёт и медленно обходит комнату. Мигающий свет из-за двери освещает ряд раковин и туалетных кабинок. Наша тюрьма — это сортир. Джули останавливается напротив разбитого зеркала и двигается из стороны в сторону, разглядывая себя со всех сторон. Опухший глаз. Разбитая губа. Повсюду синевато- коричневые пятна от ожогов.
Прекрасно выглядишь, Джули, - ворчит она. - Очень хороший год для
Каберне.
Я замечаю, что она прихрамывает.
Что с ногой? - спрашиваю я.
Просто суставы ломит. Электричество – это больно, да? Я всегда считала, что пытки током самые лёгкие, потому что тебе ничего не ломают и не режут, ну, ты понимаешь... - она поднимает забинтованную руку. - Эти увечья остаются навсегда. Но мне всё ещё довольно плохо, поразительно.
Я не могу оторвать взгляда от её руки.
Иди сюда, сядь рядом, - я чувствую, как мой голос дрожит.
Она бросает последний взгляд в зеркало. Откидывает со лба прядь волос, открывая еще одну глубокую царапину. Вздыхает и возвращается в мой тёмный угол, скользит спиной вниз по стене и садится напротив. Я беру её перевязанную руку, смотрю на недостающий том на книжной полке её пальцев. Они украли её кусочек. Она не стала меньше, она осталась такой же, но я чувствую потерю. Она — это не только её тело, но её тело — это она, поэтому я его люблю. И его часть исчезла.
Она наблюдает за тем, как я её изучаю, и, когда замечает, что на моих глазах заблестела влага, отдёргивает руку.
Посмотри на это с другой стороны, - она натянуто улыбается. - Если мы когда- нибудь решим пожениться, тебе не придётся покупать кольцо.
* * *
Мы потеряли счёт времени, сидя в темноте. Никто не приходит и не уводит нас на следующую «беседу». Никто не ставит под дверь еду. Над кабинками включается динамик, и сначала играет заурядный инструментальный рок, затем на середине переключается на инструментальный хип-хоп, а потом выключается. Включается снова, начинает играть классическая музыка. Наверное, это психологическая пытка, а может, дурацкая идея создать нам атмосферу. Я стараюсь не обращать внимания.
Моцарт, - горько усмехается Джули, глядя на динамик. - Это же вершина музыкального искусства, правда? Величайшее человеческое достижение? А мы используем его для фоновой музыки в туалетах. Нам на него буквально насрать.
В её голосе сквозит боль. Время от времени она судорожно сжимает свою правую руку. Когда музыка выключается, она сразу же обращает внимание на пятно света на полу.
Как думаешь, сколько еще проработают солнечные батареи? Когда мы и все,
кого мы знаем, умрут, эта лампочка всё ещё будет мигать?
Я смотрю на неё с тревогой.
Прости, - говорит она, встряхивая головой. - Я пытаюсь отвлечься. Она встаёт и подходит к двери. Прижимается лицом к решётке.
Эй? Здесь есть другие заключённые? Кто-нибудь ещё наслаждается божественным клиентским обслуживанием Аксиомы?
Она пинает дверь. На ней остаётся след от ботинка, но тяжелые петли только слегка дрожат.
Эй! - кричит она, в её сарказме слышно отчаяние. - Эй!
Она пинает дверь второй раз, кривится и сгибается пополам, держась за руку.
Господи, - шепчет она. - Это правда больно. По коридору разносится эхо тихого голоса:
Джули?
Её глаза распахиваются шире и она подскакивает обратно к окну.
Нора?
Приветик.
На лице Джули отражается волна смешанных эмоций: она весело смеётся, хотя на глаза наворачиваются слёзы. - Я так рада, что ты здесь.
Ты рада, что я в тюрьме? Ну, спасибо. Джули хохочет ещё громче.
Потому что я эгоистичная сучка. Конечно, я рада.
Я стою позади Джули и вижу в нескольких метрах по коридору окно другой камеры. Между прутьями решётки виднеется вьющийся локон.
Р с тобой? - спрашивает Нора.
Да, он здесь.
Что это? Чего им надо?
