Превращение - Стивотер Мэгги (читать хорошую книгу полностью txt) 📗

— Угу. Как хочешь. Мне нужно на работу. — Не глядя на меня, он прошел мимо, потом спохватился и вернулся на кухню. Нацарапав что-то на клейкой бумажке, он пришлепнул ее к двери холодильника. — Здесь мой мобильный и рабочий телефон. Звони, если что-нибудь понадобится.

Его явно корежило от необходимости быть со мной милым, однако же он был. Намертво въевшееся чувство вежливости? Чувство долга? Что это? Я не особенно жаловал милых людей.

Сэм снова двинулся к двери и снова остановился, уже на пороге, так резко, что звякнули ключи от машины.

— Скорее всего, ты в ближайшее время превратишься обратно в волка. После заката или если слишком много времени проведешь на улице. Так что постарайся никуда отсюда не уходить, ладно? Чтобы никто не видел, как ты превращаешься.

Я слабо улыбнулся.

— Разумеется.

Казалось, он хотел добавить что-то еще, однако лишь молча потер висок ладонью и поморщился. Этот жест сказал мне все, о чем умолчал Сэм: у него была уйма проблем, а я — всего лишь одна из них.

Определенно, избавиться от известности оказалось куда лучшей идеей, чем я ожидал.

Когда в понедельник Грейс не пришла в школу, в обед я укрылась в туалете и позвонила ей на мобильный. Трубку взяла ее мама. Во всяком случае, мне так показалось.

— Слушаю?

Голос определенно принадлежал кому-то другому, не Грейс.

— Э-э… здравствуйте. — Я пыталась говорить не слишком раздраженным тоном, на тот случай, если это действительно была ее мать. — Вообще-то я звонила Грейс.

Да, полностью скрыть свое отношение мне не удалось. Но в самом деле!

Голос в трубке прозвучал довольно дружелюбно.

— Кто это?

— А вы кто?

Я наконец-то услышала голос Грейс.

— Мама! Отдай сейчас же! — Послышалась какая-то возня, потом Грейс сказала: — Прости, пожалуйста. Я тут сижу под домашним арестом, и, видимо, это значит, что мои звонки можно инспектировать без моего разрешения.

Вот это неожиданность. Святая Грейс под домашним арестом?

— Что ты натворила?

Я услышала, как на том конце провода стукнула дверь. Это не был хлопок, но стук определенно был более демонстративный, чем я ожидала бы услышать от Грейс.

— Меня засекли в постели с Сэмом, — призналась она.

Зеркало над раковинами отразило мое удивленное лицо; брови поползли вверх, подведенные черным глаза стали еще больше и круглее, чем были на самом деле.

— Ничего себе! Вы занимались сексом?

— Нет-нет. Он просто спал в моей постели. Устроили черт знает что на ровном месте.

— Ну уж куда ровнее, — отозвалась я. — Все нормальные родители обожают, когда их дочери спят в одной постели со своими парнями. Мои так точно были бы счастливы. И что, они не пустили тебя в школу? Это уж…

— Нет, это потому, что я была в больнице, — перебила меня Грейс. — У меня поднялась температура, и они снова устроили черт знает что и потащили меня в больницу, вместо того чтобы дать мне тайленол. По-моему, им просто нужен был убедительный предлог увезти меня подальше от Сэма. В общем, мы проторчали там уйму времени, как это обычно бывает в больнице, и приехали уже под утро. Собственно, я только что проснулась.

Мне вдруг вспомнилось, как Грейс отпрашивалась с занятия по информатике, потому что у нее разболелась голова.

— Что с тобой было? Что сказали врачи?

— Какой-то вирус. Ничего страшного, — ответила Грейс так поспешно, что я едва успела закончить свой вопрос. По-моему, она сама не очень-то в это верила.

Дверь туалета чуть приоткрылась, и я услышала:

— Изабел, я знаю, что ты там. — Это была мисс Маккей, наша англичанка. — Если ты и дальше будешь пропускать обед, мне придется сообщить об этом твоим родителям, предупреждаю тебя. Урок начнется через десять минут.

Дверь снова закрылась.

— Ты что, опять объявила голодовку? — спросила Грейс.

— А тебе не кажется, что тебя сейчас должны куда больше волновать собственные проблемы? — ответила я.

После того как Сэм отправился «на работу», что бы под этим ни подразумевалось, я налил себе стакан молока и вернулся в гостиную с намерением порыться в ящиках. По моему опыту, ящики и рюкзаки как ничто другое помогают понять человека. Впрочем, на приставных столиках в гостиной не оказалось ничего интереснее пультов дистанционного управления и джойстиков от игровой приставки, так что я направился в кабинет, который заметил по пути из спальни.

Тут мне повезло гораздо больше. В рабочем столе оказалось полно бумаг, да и компьютер включился без пароля. Эта комната прямо-таки идеально подходила для обыска — она располагалась в углу дома, и часть окон выходила на улицу, так что Сэму не удалось бы вернуться домой незамеченным. Я поставил стакан рядом с ковриком для мыши (кто-то вдоль и поперек изрисовал его маркером; среди рисунков я обнаружил весьма грудастую девицу в школьной форме) и удобно устроился в кресле.

На столе стопкой лежали счета, адресованные Беку и снабженные пометкой «Оплачено путем автоматического списания со счета». Счета меня не интересовали. Рядом с клавиатурой лежал ежедневник в коричневой кожаной обложке. Ежедневники меня тоже не интересовали. Я открыл ящик стола. Там обнаружилась кучка компьютерных дисков, в основном утилитарного назначения, но нашлось среди них и несколько с играми. Тоже ничего интересного. Я перешел к нижнему ящику и был вознагражден облаком пыли, при помощи которой люди обычно маскируют свои секреты. Под ней скрывался коричневый конверт с пометкой «Сэм». Уже кое-что. Я вытащил первый лист. Бумаги по усыновлению.

Ну, поехали.

Я вытряхнул содержимое конверта на стол, потом пошарил внутри, доставая то, что там еще оставалось. Свидетельство о рождении на имя Сэмюеля Керра Рота. Ага, значит, он на год меня младше. Фотография Сэма, пухлого младенца в перевязочках, впрочем вполне узнаваемого благодаря одуванчику мягких темных волос на голове и глазам с набрякшими веками, на которые я обратил внимание прошлой ночью. Выражение его лица описать я затруднялся. Ночью мое внимание привлекли его странные желтые глаза; я поднес снимок поближе и увидел, что радужки у Сэма и в младенчестве были того же самого желтого цвета. А я уж было решил, что это контактные линзы. Я отложил фотографию. Под ней оказался ворох пожелтевших газетных вырезок. Я пробежал их взглядом.

Меня затошнило от отвращения. Перед моими глазами стоял младший братишка Виктора, которому сейчас было восемь. Я взял снимок, на котором Сэм держал Бека за руку, и еще раз взглянул на Сэма; его полуприкрытые глаза смотрели куда-то мимо камеры без всякого выражения. Рука была повернута так, что на запястье отчетливо просматривались свежие красно-бурые шрамы.

«И ты еще жалеешь себя», — пронеслось у меня в голове.

Я затолкал вырезки и фотографию обратно в конверт, чтобы не видеть их, и принялся просматривать стопку документов, которые лежали под ними. Это оказался трастовый договор, где Сэм был назван бенефициарием трастового фонда (к которому относился и дом), и реквизиты текущего и сберегательного счетов, в которых указывались имена Бека и Сэма.

Ничего себе. Интересно, а Сэм-то в курсе, что этот дом практически ему принадлежит? Под бумагами обнаружился еще один черный ежедневник. Странички были заполнены убористым, с обратным наклоном, почерком левши. Я открыл самую первую страницу.