Виражи чужого мира - Чиркова Вера Андреевна (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
А помыв руки и привычно плеснув в лицо водой, взяла полотенце… и вдруг застыла, оглушенная страшной догадкой.
Какая интересная и нехитрая логическая цепочка прослеживается — сначала мне не дают никакой еды, потом приносят всего три блюда… и назначают прогулку сразу после того, как я их съем. Вывод напрашивается сам собой — на этой прогулке должно что-то произойти, и еда играет в этом событии довольно мрачную роль. И боюсь, мне совершенно не понравится запланированный для меня на прогулке сюрприз.
Так вот, может, я и параноик, но есть все это не стану. Вернее, сделаю вид, что съела, а потом посмотрю на реакцию интриганов.
В следующие пять минут я глотала голодные слюнки и с болью в душе топила в унитазе сыр и сочные, румяные ломтики рыбы. Хлеб, немного посомневавшись, все же спрятала, как и часть фруктов. А перекусила парой печенюшек, запив их водой из-под крана.
Зато теперь мне можно не переживать — фигуру я в этом дворце точно не испорчу.
А потом внезапно возникла идея в отместку испортить кое-что другое. Несколько минут я колебалась, очень уж не люблю портить результаты своего труда. Вычитанная где-то фраза, что все должно оставаться людям, раньше казалась мне справедливой. А теперь я вдруг поняла, что далеко не все люди достойны, чтоб им хоть что-то оставляли. Вон и та неизвестная женщина, отдавшая много часов собственной жизни, чтобы вышивкой признаться в любви какому-то Лагенсу, наверняка не предполагала, что ее подушку бросят на ложе для выловленной в чужом мире девчонки. Да знай она это, небось разрезала бы свою работу на тысячу кусочков.
Я больше не сомневалась, схватила свои с такой любовью выписанные лирические пейзажи и поспешно принялась за дело. Несколько довольно неплохих, на мой взгляд, работ в течение двадцати минут превратились в натуральный хоррор. Надеюсь, конопатому лекарю, обожающему инспектировать комнату в мое отсутствие, понравятся некоторые из сюжетов. Разложив их на сундуке сохнуть, отправилась снова мыть руки. Ну и пусть я сейчас обманутая, обиженная, злая и голодная, зато несломленная.
— Я принесла платье, — встретил меня в спальне приторный голосок Лотти, но я и сама это уже поняла.
Девушка бережно раскладывала на кресле нечто полупрозрачное, алое, с открытыми плечами, шнурочками по бокам и разлетающимся подолом. Блеск. В таком я, пожалуй, пошла бы только в одно место — к праздничному столу, когда мне вздумается встречать Новый год в одиночку.
— Ох, какая красота! — притворно восхитилась я вслух и получила довольную улыбку служанки.
— Я помогу переодеться. — Лотти потянулась к моей любимой черненькой тунике, но я поймала ее ручки на полпути.
Потерпи, маленькая лгунья, шутка только начинается.
— Скажи, это платье теперь мое? — говорю, изо всех сил изображая волнение. Нет, я ни разу не актриса, но уже учусь.
— Да. — Похоже, девушка искренне удивилась такому вопросу, но ответила очень уверенно.
— Совсем-совсем мое?
— Ну да… — Вот теперь она как-то занервничала, глазки пока распахнуты так же наивно, но голосок дрогнул.
— И я могу делать с ним все, что захочу?
Надеюсь, в моем голосе достаточно ясно слышится зловещее предвкушение? Или нужно было добавить загадочности? Ну что же она так надолго замолчала или пытается вспомнить, как ей велено вести себя в подобных ситуациях?
— Конечно… — сделав над собой усилие, вежливо пролепетала юная аборигенка, но в ее глазах промелькнула паника.
— Тогда, — с ликующей интонацией торжественно провозгласила я, — раз оно принадлежит мне и я могу делать с ним все, что хочу, я его… — делаю продолжительную и многозначительную паузу, — я его дарю тебе.
Полюбовавшись вдосталь на ее ошеломленное личико и беззвучно шевелившиеся губы, я ласково потрепала девчонку по щечке и великодушно закончила:
— И не вздумай отказываться или благодарить. Я же сразу увидела, как оно тебе нравится. Вот и будешь носить по праздникам… в память обо мне. Ты хорошая и добрая девочка, заслуживаешь немного радости в жизни. Я уверена, что новенькой служанке в этом проклятом дворце платят жалкие гроши, самой тебе никогда такое не купить. А повелители вряд ли подарят, рассмотрела я, какие они жестокие и бездушные. Ну, все, успокойся и пойдем гулять, мне и в этом наряде хорошо.
Я независимо одернула тунику, с которой только пять минут назад смыла пятнышки краски, и решительно шагнула к двери.
— Но… Таресса… вы должны надеть это платье!
Ну, вот тут ты глубоко ошибаешься, милая, никому и ничего я в этом мире не должна! Но ответ приготовила заранее, и сейчас ты его услышишь.
— И не уговаривай! Я его подарила тебе, а подарки назад никогда не беру. Нет, нет и нет! Слово зейры! — Полуобернувшись, я с самым миролюбивым выражением лица следила, как она начинает бледнеть. — Не расстраивайся, все будет хорошо. Если эти злые повелители спросят, так и скажи, что я сама тебе его подарила. А я от своих слов никогда не откажусь.
От расстройства девчонка даже не заметила, что я пару раз помянула повелителя во множественном числе, и не стала протестовать или спорить. И это лишнее доказательство, что я сделала правильные выводы насчет двойников и что все они тут — одна команда, слаженно и умело играющая против несчастных попаданок.
Я распахнула двери и решительно вышла в безлюдный и тихий зал. Все понятно, коллег уже развели по камерам. По-другому я просто не могу называть эти удобные спальни, для меня всегда место, где человека запирают против его воли, будет именно камерой.
Глава 13
Судьба делает оверкиль
Лотти все же побежала за мной следом и даже про платье больше не заикалась. Вообще ни о чем не заикалась, показывала дорогу и молчала. А выведя меня через черный ход в сад, кивнула на дорожку, ведущую к виднеющейся между кустами беседке, буркнула, что гулять можно там, и исчезла.
«Побежала жаловаться или инструкции новые требовать», — хмыкнула я и медленно пошла по посыпанной чистым желтым песочком дорожке. День заметно клонился к вечеру, красноватое разбухшее солнце висело низко над дальними холмами, от кустов и деревьев протянулись расплывчатые длинные тени.
Этот сад мне нравился. В нем все было именно так, как любила я. Вольготно раскинувшиеся кусты, мелкая кудрявая травка спорыш вместо модного в моем мире стриженного под арестантов газона, усыпанные спелыми яблоками и грушами деревья чуть в стороне от дорожки…
Мне вдруг так захотелось пойти к ним, поднять с травы чуть мятую сочную грушу…
Я с тоской оглянулась на беседку. Определенно меня там кто-то ждет, и этому кому-то очень не понравится мое самовольство. Но с другой стороны… «Лотти ведь не сказала точно, а просто разрешила там гулять, и догадка про сюрприз — это мое личное предположение. Значит, никаких претензий ко мне за то, что пошла немного не туда, быть не может», — бормотала я, решительно сворачивая с дорожки к яблоням.
На траве, как ни странно, груш и яблок валялось немного, и из этого следовало, что их недавно собирали. Я подобрала огромную грушу, обтерла краешком многострадальной туники и с аппетитом съела, впервые за последний час забыв про утопленную рыбу. Потом съела еще одну, оглянулась, ища, куда бы запулить огрызок, и увидела неподалеку в траве ярко-синее пятнышко.
Не знаю, нашелся бы человек с железной выдержкой, способный развернуться в такой момент и уйти, не рассмотрев находку. Я к таким не отношусь. Поэтому выпустила из руки огрызок и пошла на синий маячок, как бабочка на свет фонаря. И уже через минуту держала в руках маленькую, выточенную из дерева куколку в нарядном платьице из синего шелка. Явно земного покроя платьице.
По сердцу словно ледяной ветер пронесся. Значит, все-таки рожают они детей, эти женщины из гарема. И тогда я начинаю не просто не любить, а дико ненавидеть тех, кто разлучает матерей с детьми. Может, это оттого, что самой не досталось материнской любви, но у меня к такому всегда было резко отрицательное отношение.
