Неправильная ведьмочка, или Некромант на задании (СИ) - Никитин Виктория (книги без регистрации .TXT) 📗
— Ashala, lumini, vineto de liderali. Ashala, lumini, vineto de liderali. Ashala, lumini, vineto de liderali! — я шептала древние слова наговора, повышая тональность на каждом слове, при каждом повторе, проникая в суть самого проклятия.
— Что ты делаешь?! — крикнул Никита.
— Пытаюсь ослабить проклятие. Эти твари будут лезть без остановки, их питает сила ненависти.
— У тебя хватит сил?
— Не знаю — честно ответила я, не останавливаясь удерживать перед глазами узоры наговора.
— Эм… — рядом застонал Емельянов.
Ему досталось больше всего, звуковая волна откинула его на строительные леса, и доски пирамидкой посыпались на него.
Краем глаза я увидела, как он встал, отбрасывая в сторону колючие доски, огляделся и быстро сообразил, что происходит. Никита шептал свои заклинания, пытаясь удержать рвущихся к нам сущностей, я же стоя на коленях концентрировала силу направляя её на стены дома медленно снимая проклятия. Емельянов подполз ко мне сзади и положил массивные руки мне на плечи сплетая свои силы с моими, подхватывая мой певучий наговор.
— Ashala, lumini, vineto de liderali. Ashala, lumini, vineto de liderali! — два голоса, две силы сплелись вместе.
Я впервые действовала в связке с ведьмаком, даже отец никогда не рисковал практиковать что-то вместе, и это ощущение было ново для меня. Энергия текла сквозь меня потоком, но Емельянов не впитывал её как остальные маги, а перенаправлял, усиливая поток и превращая его в бурную реку, выплёскивая обратно через меня. В этом тандеме я была началом и концом одновременно. Шаг за шагом, миллиметр за миллиметром проклятие начало отступать, поддаваться, тёмная паутина на стенах начала бледнеть, а атаки на барьер, созданный Никитой, были уже не такими яростными.
— У вас получается, оно ослабевает — с лёгким восхищением проговорил некромант, из последних сил удерживая заклинание.
— Ashala, lumini, vineto de liderali! — крикнула я, направив столб света в проклятие.
Паутина замерцала, вспыхнула и взорвалась.
Новая волна освободившейся силы обдала жаром, я удержалась в вертикальном положении лишь благодаря поддержке Емельянова. Тёмные потусторонние сущности подпространства отступили, исчезая вместе с проклятием.
— Фух — я дышала так, словно пробежала несколько километров на предельной скорости, тело ломило от пережитого, в ушах шумело, но на душе было радостно и внутри разливалось тепло.
— Смотри — Емельянов показал в коридор перед нами, и я замерла от восхищения.
Большая, размером в две ладони, синяя бабочка порхала в лучах выступившего из-за облаков солнца. Лазурная, искрящаяся, сейчас она казалась высшим, божественным созданием. Словно по волшебству окно отворилось, впуская свежий, прохладный воздух и чистое солнечное тепло. Бабочка покружила, описывая ровную спираль и выпорхнула в окно исчезая среди солнечных зайчиков.
— Психея 11 — пробормотал с восхищением Емельянов.
— Она освободилась от ненависти и злобы — с тем же нескрываемым благоговением прошептала я в ответ.
— Никогда такого не видел — поддержал нас Никита.
Мы молчали, и на этот раз тишина была приятной, свободной, умиротворяющей. В молчании Никита поднялся, помог подняться мне, и мы направились к выходу.
Но если я думала, что наши приключения на сегодня закончились, то глубоко ошибалась. Как только мы достигли машины, Никита взъелся на Емельянова, отчитав того словно школьника за беспечность, неосторожность и применение неподходящих ведьмовских заклинаний на сущности подреальности. В красках расписал ему где и в чём тот был неправ и как подставил нас всех, активизировав проклятие своим легкомыслием. На удивление Емельянов стойко всё стерпел, он не скрывал своих эмоций, но не сказал ни слова на наглость, проявленную капитаном Черновским. Даже воздержался от угроз и лишней патетики. Но и слов признания вины или извинений также не было произнесено. Получив подтверждение дальнейших планов, он не прощаясь сел в свой БМВ и уехал.
Но и после этого Никита не успокоился и уже решил довести меня до кондратия. Нет, мне он ни слова ни сказал, ни похвалы, ни обвинений, а прямо у меня на глазах открыл чудом сохранившийся целым контейнер и вскрыл Хранителя!!! Вот так, просто молча развязал тесёмки и открыл мешочек. И проделал он это так быстро и ловко, что я сообразить ничего не успела, как некромант согнулся в три погибели и гулко застонал.
— Никита!!! — я бросилась к нему, выхватывая уже пустого Хранителя и отбрасывая в сторону.
Он не отвечал, держался за живот обеими руками, припав к машине.
— Никита, что… как помочь? — я тут же пустила сканер, но тело было здоровым, потрёпанным, ослабленным и на энергетическом минимуме, но никакой зримой физической боли.
Видение, в Хранителе сохранились последние минуты жизни убитого, и это видение сейчас засасывает его также, как когда-то засасывало меня. Пробившись внутрь своего резерва, я потянулась к нему некромантией, путы магии словно цепкие крючки зашарили в пространстве, ища дверь в подпространство нереальности, пытаясь проникнуть в иллюзии, охватившие воспалённое сознание некроманта. Словно пробираясь сквозь капустные слои, я проникала в энергетическую прослойку Никиты, пытаясь достучаться до центра, но постоянно натыкаясь на всё новые и новые преграды.
— Никита! Никита — я звала его, пытаясь дозваться, пробиться сквозь транс. — Никита, отзовись, выйди на свет!
— Уйди! — грозный возглас и ударная волна, исходящая от Черновского вышвырнула меня из его головы.
После всего пережитого сегодня в глазах заиграли звёздочки, а в голове взорвался фейерверк.
— Никогда, слышишь, никогда даже не думай лезть в обитель некромантов сквозь подпространство — голос Никиты был грубым, грудным и вообще не похожим на его мягкий баритон.
Казалось, сейчас со мной говорит, что-то демоническое, чужое, уж никак не тот Никита, которого я знала. Это что-то подняло на меня светящиеся изумрудом глаза с неприкрытой злобой, присматриваясь. Я затаилась, даже дыхание задержала, чтобы никак не выдать себя. Страха почему-то не было, лишь насторожённость. Что-то внутри меня, часть из самой сути некромантической силы, зашевелилась с явным любопытством. Часть, о существовании которой я знала, но видела, ощущала лишь два раза, отреагировала на его суть, на лик самой смерти, источник силы каждого некроманта. Никита наклонил голову, разглядывая меня, смотря сквозь меня, в самую суть, обращаясь своей силой к источнику моей силы, и сила внутри меня отвечала на его призыв, пытаясь вырваться наружу, но моя ведьмовская суть была сильнее, она не давала ей захватить контроль, не сейчас, не место и не время. Никита зарычал, усилив призыв, но некромантия сплелась с ведьмачеством, превращаясь в единую силу, мою силу, а смерть, смотрящая на меня глазами Никиты, была недовольна неподчинением. Но ведьмы никогда не подчиняются, свобода у нас в крови, в нашей сути.
Некромант двигался столь стремительно, что я даже не заметила, как он оказался передо мной, заключив в жёсткие, властные объятья.
— Ни… — я даже пискнуть не успела, как его губы смяли мои в требовательном, жёстком поцелуи.
Он брал без спросу, пил силу и меня вместе с ней, пытался властвовать, навязать свою волю, но я не поддавалась, но и не боролась. Мягко сделала шаг навстречу, сама отдала силу, и Никита отступил. Жёсткость и власть сменились на нежность, ласку и страсть. Наш поцелуй уже давно перешёл за грань обычного обмена силой, за грань борьбы двух сущностей, сейчас меня целовал уже не некромант, а мужчина Никита, меня не ведьму, а обычную женщину Василису. Простой поцелуй, как и миллионы до этого, такой же, как и у миллиарда пар на планете, соединение губ, шёпот страсти и пока ещё не осознанных чувств, диалог души.
Когда это безумие закончилось, мы оба тяжело дышали, прислонившись лбами друг к другу.
— Что ты делаешь? — мой еле слышный шёпот.
