Чёрная смородина (СИ) - Мирная Татьяна (мир бесплатных книг TXT) 📗
После ночи, последовавшей за этим, я пару дней приходила в себя. Нет, про секс речь не шла. Меня учили послушанию. Хорошо учили, творчески… Не помогла даже регенерация, пришлось звать лекаря. Утром Натали Санторо — жена Герва — быстро осмотрела повреждения, не задала ни одного вопроса. Я прохрипела:
— Помоги мне!
Она не ответила, только поджала губы и сунула под нос вонючую ватку. Я отключилась. Очнулась… не знаю когда. Часиков на руке не было. Был гипс. Рядом сидела Тира. Заметив, что я пришла в себя, девушка осторожно смочила мои пересохшие губы водой, сделала перевязку на руке и ноге. Я кивнула на гипс:
— Откуда?
— Рука первый раз срослась неправильно. Пришлось ломать повторно.
В следующий раз перевязку делала Пенка, молча, аккуратно, с непроницаемым лицом.
Тира забежала поздно вечером, осторожно сменила одежду, постель. Маленькие ладошки почти невесомо порхали надо мною, приподнимая, переворачивая. Мое измученное тело почти не ощущало боли. Как у нее так получалось, я не знаю.
— Ну, как ты? — оборотница улыбнулась, перехватив мой взгляд.
— Тира, а ты можешь всегда делать мне перевязки. У тебя выходить не больно.
— Хорошо, — согласилась девушка.
Я отвернулась. Горничная присела на пол так, чтобы наши лица оказались на одном уровне.
— Люция, не сопротивляйся хозяину. Будет только хуже. Каждый твой отказ — это вызов ему как альфе.
— Он не альфа, он ненормальный!
— Тише! — девушка закрыла мне рот. — Не приведи Силифиус (верховный бог оборотней — Прим. авт.), кто-нибудь услышит — беда будет. Мне пора, Люция: Эмерик ждет. Я приду утром.
И я осталась одна. Регенерация шла. Я буквально чувствовала, как заживают царапины, затягиваются раны, сходят синяки. Глубокой ночью, когда бока болели от лежания, а сон не шел из-за глухо ноющей сломанной руки, поднялась и, прихрамывая, дошла до окна. Там бушевала метель. Ветер гнул пакту-авы, чуть ли не окуная их в сугробы. Дорожек уже не было видно, все сровнялось. Светлячками горели фонари вдоль центральной дорожки. На миг мне показалось, что там, в темноте, мелькнула знакомая тень. Пригляделась: так и есть. Волк. Зверь бежал по боковой, неосвещенной дорожке. Карнеро! Меня буквально отшвырнуло от окна. Я торопливо вернулась на место. Еще не хватало, чтобы он явился сюда, услышав меня. Легла на бок, положила под ухо часы и прислушалась к тиканью, стараясь успокоить собственное сердцебиение. В доме было тихо. Ни звука, ни на первом этаже, ни на третьем. Где он? Может, еще на улице? Я слушала, слушала (тикали часы под ухом), слушала и сама не заметила, как уснула.
Я не видела Карнеро ни той ночью, ни следующей. По наивности решила, что случившееся образумило его, что, увидев содеянное, волк одумался. А Карнеро, оказывается, всего лишь ждал моего выздоровления. И пока я была «не дееспособна» слетал по делам стаи в несколько городов Кхитл-э-ленге
Ровно через неделю Нилс нашел меня в бассейне, где я мыла пол, и передал, что меня ждет альфа. Я рвано выдохнула, словно кто-то ударил в живот.
— Ты слышала? — жестко спросил волк. Нилс, то ли в силу характера, то ли из-за низкого статуса, оказался трусоватым и боялся лишний раз мне слово доброе сказать: вдруг увидит или услышит альфа?
— Да, — машинально кивнула.
Слуга ушел, а я продолжала махать абугом (приспособление для уборки полов — Прим. авт.). Потом мне показалось, что пол недостаточно чистый, и я пошла мыть по второму кругу.
— … Я долго буду ждать?!
Подскочила, уставившись на Карнеро. Оборотень прищурился.
— Тебе передали мой приказ?
— Да.
— И?..
— Я еще не закончила уборку.
Оборотень медленно направился ко мне по только что вымытому полу.
— Люська, не зли меня. Мои приказы первостепенны. По-моему, это понятно даже ребенку.
Я не выдержала его давления, бросила швабру и метнулась к выходу. Он догнал меня на лестнице, когда до спасительной двери в комнату оставалось шага четыре.
— Пусти!..
Измученно огляделась, когда волк притащил меня в свою спальню. Задыхаясь от страха, злости, смотрела, как он запирает дверь, только прошипела:
— Не подходи!
Карнеро сунул ключ в карман и с интересом следил за моими действиями. Иногда мне казалось, что мое сопротивление еще больше подстегивает его, будит охотничий азарт и желание. Я лихорадочно оглядывалась по сторонам, ища пути спасения. Дверь спальни, тяжелая, дубовая, заперта, да и через оборотня не прорвусь. Волк тем временем снял пиджак и не спеша расстегивал пуговицы на рубашке. Я готова была завыть от бессилия, в отчаянии выскочила на балкон. Омерзительный смех за спиной:
— Третий этаж! Не забыла?
А я… прыгнула. Не то чтобы убиться хотела: думала смогу зацепиться за выступы или лепнину и замедлить спуск. Не получилось… Не разбилась, конечно: сугроб смягчил падение, но содранный бок горел, а нога…
— Вывих, — сказал Владек Маюров, прибежавший от ворот.
Неспешно подошел Карнеро:
— Люська, ты волк, а не авилак (пернатый оборотень — Прим. авт.). Не перепутала?
Присел, посмотрел опухшую ногу. Я жалобно всхлипнула… и заорала от лютой боли: этот изувер резким ударом переломал мою вывернутую лодыжку.
— Чтобы не так быстро бегала, — с улыбкой пояснил альфа, поднимаясь.
На миг в глазах Владека мелькнула жалость. А я провалилась в спасительную темноту.
Какое-то время я еще надеялась, что смогу пробиться сквозь панцирь обиды и ненависти Карнеро, что он натешиться местью и успокоится. В конце концов, я знала, что он может быть другим, я видела его другим, я жила с ним другим! Но проходил день за днем, одна чудовищная ночь сменяла другую, а в отношении ко мне не менялось ничего…
И однажды я решилась позвонить Эрки Сетсоме. Было стыдно признаваться другу, в каком рабском положении нахожусь, но я была на пределе. Вычистив проклятую дорожку, промочив ноги и прилично озябнув, я пришла в дом. Экономка покосилась на меня, но ничего не сказала. Лязг моих зубов говорил сам за себя. Я быстро переоделась и, крадучись, торопливо спустилась вниз по широкой «хозяйской» лестнице в гостиную за гилайоном. Я успела набрать две цифры, когда в дом вошел альфа с бетами. На миг Карнеро застыл, глядя на меня с трубкой в руках, потом недобро прищурился:
— Та-а-ак!..
Я метнулась прочь по коридору, вбежала в первые открытые двери и растерянно огляделась. Кабинет Карнеро! Взгляд зацепился за коллекцию мечей на стене. Схватила тот, что был ближе, — тулвар. Приценилась к весу в руке: килограмма полтора, может, чуть больше. Справлюсь! В кабинет тем временем вошел хозяин. Я наставила на него клинок:
— Не подходи! Убью!
А сама спешно набирала номер друга. Карнеро переглянулся с Санторо, и Герв исчез. Я слушала длинные гудки.
Ну, давай же! Эрки! Возьми трубку!
Тихий щелчок и:
— Слушаю?
— Эрки!..
Связь прервалась. Что такое?! Я торопливо набрала номер вновь. Потом еще раз. Короткие гудки оглушили меня. Ну как же так?!.. А потом услышала тихий смех Карнеро. Он даже не двинулся с места, спокойно наблюдая за моими хаотичными движениями. Стало понятно, куда ушел Санторо и почему я не могу дозвониться. Отбросила бесполезную трубку и повернулась к веселящемуся оборотню.
— Сука!
Перехватила меч поудобнее. Беты напряглись, не сводя с меня глаз. Вернувшийся Санторо чертыхнулся и перекинулся в волка. Но все они замерли, услышав:
— Нет! Не трогать! Девочка хочет поиграть!.. Почему и нет?!
Альфа снял со стены второй тулвар. По тому, как он держал саблю, как огладил эфес, я поняла, что Карнеро не просто коллекционер, он хорошо знал это оружие и владел им. С веселой улыбкой оборотень повернулся ко мне. Для него это всего лишь игра, а для меня попытка спастись. Я заняла боевую стойку.
Карнеро напал первым. Начал вертикальным, рубящим ударом. Прямая демонстрация силы. Так часто делают мужчины. Я отбила, подставив плоскость своего тулвара. Сталь возмущенно зазвенела. Мы обменялись небольшой серией ударов. Волк чувствовал мой страх и волнение, наступал, подавлял. И эта самодовольная ухмылка на роже! Почувствовала, что совсем чуть-чуть — и упрусь в письменный стол. Карнеро банально загонял меня в угол. Мне нужно пространство! Отбив очередную атаку, ударила оборотня ногой так, что тот пошатнулся и отступил на шаг, а я вскочила на столешницу и, оттолкнувшись, перелетела через волка, целясь в спину. Успел, зараза, отклонился, но рубашка была разрезана острым клинком от плеча до пояса. Карнеро улыбаться перестал, сбросил остатки одежды и повернулся ко мне.
