Поцелованная Смертью (СИ) - Ежова Лана (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt) 📗
Юрген преспокойно гремел посудой на кухне, не обращая внимания на то, что гость уже вышел из ванной. Выходит, всецело ему доверял, несмотря на вчерашнее?
— Устраивайся удобно, придется несколько минут не шевелиться. Но я постараюсь управиться быстро, — деловито молвил целитель.
Когда пациентка исполнила его просьбу, протянул руки, пахнущие мылом с ароматом лаванды, к ее голове, но касаться не стал.
Держа на коленях подушку, стихийница, замерев, недоверчиво рассматривала сосредоточенное лицо бывшего возлюбленного.
Безмятежное, спокойное и чуточку отрешенное… Ей не показалось. Этого гада вина за содеянное совсем не мучила! Словно вчера между ними ничего и не произошло!
Правая рука нестерпимо зачесалась, но не к знакомству, как утверждала народная примета, а от острого желания врезать по наглой морде бывшего любовника, еще несколько часов назад твердившего, что не может жить без нее, а сейчас отстраненного и словно бы чужого…
Чужого?! От догадки, вспыхнувшей сверхновой в мозгу, ее бросило в жар, а ладонь перестала чесаться. Юрген стер Давиду память — таковым было наказание…
— Все в порядке, отмирай, — вынес вердикт целитель, открывая свои льдисто-голубые глаза. — Если это возможно, скажи, что тебе навеяло заклинание?
— В смысле?
— Наведенный мной “Сон Мнемозины”, кроме забытых воспоминаний, вытаскивает сокрытое и подавленное — страхи, сожаления, обиды… Все то, что ослабевает человека. Что тебе снилось, Аня?
Она молчала, не зная, что и думать. Исходя из того, что маг помнил об авторстве заклинания, воспоминания остались при нем. Вдобавок он имел наглость интересоваться, к чему привело его колдовство!
Мужчина, вздохнув, присел рядом и быстро заговорил:
— Я прошу прощения за “Сон Мнемозины”. Я был неправ, стремясь вернуть старые отношения, не учитывая твои желания. Прости, если сможешь. А если не сможешь, знай, что я готов исправить, как-то компенсировать свой неприглядный проступок, только скажи как. Молю Ночь, чтобы ты не держала на меня зла и не ждала подвоха в дальнейшем. Прости, Аня…
Резко поднявшись, он отправился к Бранду, а магичка округлившимися глазами смотрела ему вслед.
Вот так просто?.. Просто покаялся в своей неправоте, просто извинился. И просто ушел? Притом, что вчера готов был совершить преступление, лишь бы она осталась с ним рядом? После всех лет он, наконец, избавился от болезненной зависимости?
Зарывшись пальцами в черные пряди, помотала головой, словно надеясь, что скачущие мысли сами разбредутся по местам. Не помогло. Сумбур продолжал править бал.
Провожать Давида она вышла. И в очередной раз была поражена его прощальной улыбкой — легкой, беззаботной и теплой. Мужчина-скальпель, как в шутку называла его Юля за сдержанность и холодность, куда-то исчез, оставив молодого врачевателя, к которому она пришла одиннадцать лет назад на консультацию.
— Безумно хочу есть. Составишь компанию?
Задумавшись, девушка машинально кивнула. Понимающая улыбка лишь на миг промелькнула на мужских губах, и Данилевская решила, что та ей почудилась.
Определенно Бранд что-то сделал с целителем, и она обязана выяснить, что именно. Желудок напомнил о себе смущающим урчанием, и планы пришлось подкорректировать: узнает, но не сию минуту, а после позднего завтрака.
Когда настало время чая, вопрос готов почти сорвался с губ, как Юрген опередил ее:
— Надеюсь, ты простишь Давида. Он искренне сожалеет, что перешел черту дозволенного, и больше никогда не побеспокоит тебя.
— Отчего такие изменения? Что ты сделал?
— Ничего особенного, поговорил откровенно.
Магичка недоверчиво прищурилась. Что же такого он сказал, раз целителя будто подменили? И почему она не могла подобрать нужных слов, хотя старалась неоднократно?
— Кстати, у меня для тебя подарок. Где же он? — Бранд похлопал по карманам джинсов, ища презент. — О, вот он, нашел.
На ладонь экс-гонщика легла подвеска для браслета — серебристое солнце с человеческим улыбчивым лицом.
— В честь чего?
— Разве для подарков нужен повод? — удивился блондин и попросил: — Можно я сам его прикреплю?
Девушка протянула руку, на которой носила браслет с амулетами.
— Пока это обычное украшение, — предупредил даритель, — я еще думаю, какое заклинание в него вплести.
— Для меня оно ценно уже само по себе. Спасибо, Юрген!
Пока Аня разглядывала подвеску, дракон с грустью смотрел на нее.
*
Ярко зеленели омытые дождем деревья. Чистое синее небо отражалось в подсыхающих лужах. Проказливый ветер гонял тополиный пух, воздух пронизывали звонкие голоса расшалившихся на детской площадки малышни.
Катя сидела на автомобильной покрышке, вкопанной наполовину в землю, и делала вид, что читает с телефона книгу. На самом деле Петрашова занималась тем, что вызывало у нее легкое смущение. Легкое, потому что два часа на солнцепеке притупят любые чувства. Она собралась, как это называют в иностранных фильмах, вторгнуться в частную жизнь. Ощущая себя матерым сталкером — не проводником по Зоне, подвергшейся радиоактивному влиянию, нет, а психически неадекватным индивидуумом, упорно преследующим объект своего интереса, — она выслеживала Ивана Сенченко.
Отыскать его дом, на удивление, оказалось просто. Пришлось внимательно просмотреть старый репортаж коллеги корреспондента, в котором говорилось о нападении неизвестных на журналиста прямо у его дома. На одном из кадров мелькнуло название улицы и номер здания. Дело оставалось за малым — дождаться, когда Сенченко выйдет на улицу. И она ждала, рассудив, что утро выходного — лучшее время для слежки.
Что скажет она мужчине, пострадавшему от произвола Павловского, да и заговорит ли с ним вообще, Катя еще не решила, посчитав, что на слежку уйдет не одно такое утро.
Глаза устали косить в сторону подъездов, и Петрашова решила, что пора собираться домой. Спрятав в рюкзак телефон, по выработавшейся привычке бегло взглянула на дом и застыла. Сенченко узнала сразу, хоть изменился он основательно: потухшие глаза, скорбные морщины у рта… и инвалидное кресло.
Катя как-то не ожидала, что нападение будет иметь для корреспондента столь серьезные последствия. И теперь глядя, как пожилой мужчина помогает спуститься молодому человеку в кресле со ступеней крыльца, почти не дышала.
А потом из подъезда вышла девушка, которая поблагодарив помощника, повезла инвалидную коляску в сторону сквера, разбитого в ста метрах от них. И Катя часто заморгала, подавляя желание расплакаться. Спутница журналиста, по всей видимости, жена, находилась на последних месяцах беременности…
Перебили хребет… она думала, что комментатор статьи о пожаре выразился образно. Как же она ошибалась! И как это страшно — превратить здорового мужчину в инвалида, зависящего от беременной! Бедная женщина — на ее руках вскоре будет два беспомощных существа…
Синий мяч несильно ударил по коленке.
— Простите, пожалуйста, он нечаянно! — попросил запыхавшийся отец четырехлетнего футболиста.
— Ничего страшного, не волнуйтесь, — машинально откликнулась Петрашова.
Еще раз извинившись, единственный родитель мужского пола на всю детскую площадку вскоре переключил внимание на вертлявое чадо. А девочка отвернулась, не захотев, чтобы посторонние увидели ее слезы и приняли на свой счет.
Иван Сенченко никогда не сможет побегать со свои ребенком. Не поиграет с ним в футбол. Не поведет его за руку в садик, а потом и в первый класс.
Расстроенная Катя шла на остановку маршрутки, погрузившись в свои мысли. И переходя дорогу, чуть не угодила под машину.
— Разуй глаза! — притормозив, выкрикнул бледный водитель в открытое окно.
Петрашова последовала его совету — испуг помог вернуться к реальности. Чем поможет журналисту обычный подросток? Правда, не совсем обычный, и все же… Не в ее силах добиться справедливости для Сенченко, а вот попасть в такую ситуацию, как он, может. Если въедливому корреспонденту Павловский перебил позвоночник, то что он сделает с той, которая сожгла его имущество?!
