Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 (СИ) - Шевченко Ирина (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
В палате меня ждала леди Пенелопа. Наставница навещала своих пациенток даже в те дни, когда не работала по графику, а сегодня сестры рассказали ей обо мне, и она, конечно же, решила зайти. Врать ей о простуде я просто не смогла, рассказала все, как было, только просила не говорить Грину: он-то честно хранил мою тайну.
— Ему сейчас не до этого, — вздохнула леди Райс.
— Да, я уже знаю. Это так… так…
В голове не укладывалось, что наш доктор, собиравший людей по частям и оперировавший эльфов «без рук», не сумел кого-то спасти.
— Он ведь не бог, — пожала плечами наставница. — Случай был безнадежный, другой хирург даже не взялся бы. Но Грин никогда не сдается, если есть хоть малейшая вероятность успешного исхода. Так что не думайте, что он впервые теряет пациента, нет, у Эдварда это случается, наверное, чаще, чем у других докторов. Но лишь по той причине, что он не отказывает тем, у кого есть хотя бы мизерный шанс. И многих ему все же удается спасти. Значит, оно того стоит… по его мнению…
— А по-вашему? — спросила я, заметив ее сомнения.
— Это — его выбор. Не мой. Да и хватит уже о грустном, — леди Райс натужно улыбнулась. — Вам нужно пообедать и принять лекарство. Не шутите с такими вещами, Элизабет. Я представляю, в каком вы напряжении из-за происходящего, но это скоро закончится, поверьте, а нервы нужно беречь уже сейчас. У вас вся жизнь впереди…
Леди Пенелопа посидела со мной еще немного, проконтролировала, чтобы я съела, принесенный дежурной сестрой суп и выпила лекарство.
Примерно через полчаса после ее ухода зашел, как и обещал, милорд Райхон. Он уже успел переговорить с Грином о Викторе, и наши опасения подтвердились: доктор довольно смутно помнил парня, которому отказал в разрешении заниматься практической некромантией. Хотя, быть может, сейчас просто не мог сосредоточиться на мыслях о прежних пациентах.
— Поговорю с нашими юристами, — сказал Оливер, когда разговор коснулся сегодняшней неудачной операции. — Административно лечебница не относится к академии, но у нас договор на медицинское обслуживание преподавателей и студентов, и мы организовываем тут практику для последних, так что нельзя сказать, что здешние проблемы не касаются ректората.
— Проблемы? Юристы? — Я не поняла ничего из услышанного: видимо, лекарство начало действовать, и расслабившийся мозг отказывался работать.
— Родственники умершего могут обратиться с жалобой в комиссию по здравоохранению или подать в суд.
— На Грина? Но ведь…
— Да, я знаю, — кивнул ректор. — Переговорил с доктором Стоуном. Тяжелый случай, от которого отказался уже не один врач, и больного нельзя было транспортировать иначе чем телепортом, а его привезли в экипаже… Но вы плохо знаете людей, Элизабет. Им нужно свалить на кого-нибудь вину. Возможно, чтобы облегчить свою. Кто-то действительно верит, что целители способны творить чудеса, и просто не приложили должных усилий. А кто-то ищет банальной выгоды, ведь если суд признает вину врача, наследникам погибшего будет выплачена немалая компенсация.
— Бред какой, — замотала я головой, отказываясь верить в эту чушь. — Неужели такое уже случалось?
— С Грином? На моей памяти… несколько раз. Но те, кто разбирает подобные дела, к счастью, не идиоты.
На месте Грина я давно уже разочаровалась бы в людях и, зная, чем это может обернуться, слала бы всех «безнадежных» лесом… что, собственно, и делают другие доктора. Правильные доктора. Но если, не дайте боги, со мной или кем-то из моих близких случится несчастье, хотелось бы все же попасть к «неправильному», который с ходу не поставит на тебе крест, лишь бы спать спокойно.
— Я спросил Грина и о вас, — ушел в сторону от неприятной темы Оливер. — Он сказал, что к вечеру вы, скорее всего, уже сможете вернуться к себе, необходимости оставлять вас еще на одну ночь в лечебнице он не видит. Но если вы захотите отдохнуть еще несколько дней, я предупрежу леди Райс…
— Нет. Мы ведь договорились, что я буду следовать своему обычному распорядку. Как иначе нам ловить библиотекаря?
— Элизабет…
— Могу я вас попросить, милорд? — в этот раз мне самой пришлось уводить беседу в новое русло. — Пока мы с вами навещали единорога, ко мне приходили подруги. Они ведь не знают, что случилось, и волнуются, а меня могут продержать в лечебнице допоздна. Вы не пошлете кого-нибудь в общежитие, передать, что со мной все в порядке?
— Да, конечно. Об этом я, кстати, тоже хотел с вами поговорить. Мне передали, что помимо ваших подруг сегодня с вами хотели встретиться еще несколько людей… Не только людей, был еще эльф, но он вам знаком, как и Саймон Вульф… не знаю только, откуда он узнал… Но меня волнует мужчина, который не представился. Он был в плаще — пришел с дождя — и не снял капюшона, так что ни сестры, ни дежуривший в лечебнице полицейский не рассмотрели его лица. Спросил о вас и тут же ушел…
— Может быть, это был Рысь? — предположила я. — Он только сегодня сбежал отсюда, не дождавшись разрешения врачей, вот и не хотел, чтобы его узнали.
— Может быть, — согласился ректор. — Нужно проверить. Я беспокоюсь о вас, Элизабет. И в то же время беспокою вас, видя опасность там, где ее, возможно, и нет. Простите.
— Не извиняйтесь. Приятно, когда о тебе беспокоятся, — улыбнулась я.
Голова вдруг стала тяжелой-тяжелой, и я вспомнила, что Грин велел мне отдохнуть после приема лекарства. Но не укладываться же в постель, когда у меня посетитель? Тем более — такой.
Отвернувшись от мужчины, я сцедила зевок в кулак и с силой зажмурилась, чтобы потом резко открыть глаза и стряхнуть с ресниц несвоевременную дрему…
— Бедная девочка…
— Что? — я вздрогнула и быстро огляделась.
— Что? — переспросил за мной Оливер. — Я ничего не говорил.
— Не вы.
Голос был женский, красивый и мелодичный. И он звучал не в моей голове, точно. Он шел откуда-то снаружи, но вместе с тем отдавался эхом внутри. Это сложно было объяснить, но я знала, что слышала и как.
— Бедная девочка…
Из палаты я вылетела пулей, но в коридоре затормозила и огляделась. Никого.
— Элизабет…
Никого и Оливер Райхон.
— Милорд, я… Я объясню, потом…
Конечно, он пойдет следом, но не услышит. Или не поймет. Или…
Уверенность, что эти слова предназначены мне и только мне, крепла с каждым шагом. И зов, которому невозможно было не подчиниться, усиливался по мере того, как я приближалась к нужной двери. И запах цветов…
Грин говорил, что думал отчего-то, что имя у нее цветочное. Роза… нет, не роза. И не фиалка… Ландыш. Сладковатый нежный аромат…
Провидцы называют это флером. Сибил объясняла когда-то: иллюзорный покров образов, музыки и запахов, сопровождающий магию прорицателей. Но музыки я не слышала, только голос. Его можно было сравнить с мелодией, наверное. Тихой и печальной…
— Бедная девочка…
Она сидела на кровати. Смотрела на меня и руки протягивала, так что захотелось вдруг — не знаю, почему, но захотелось — упасть перед ней на колени, позволить тонким пальцам коснуться моего лица, погладить с материнской нежностью волосы…
— Бедная, — руки у нее были холодные, а бледные губы едва шевелились. — Как же долго ты блуждала, как далеко забрела, сколько чужого горя впитала в себя. Но теперь все хорошо. Ничего не бойся, ты…
— Ева!
— Оливер? — женщина моргнула и удивленно уставилась мне за спину. — Что вы здесь… О, боги, где я? Что…
Она испуганно осмотрелась. Поняла, что сидит на смятой постели в одной сорочке, нащупала судорожно одеяло и укуталась. Запах ландышей растворился в горечи ромашки, и окутавшее меня наваждение растаяло без следа. Отпустило, позволив быстро вскочить на ноги и отступить к двери.
— Ева, вы… — ректор несмело приблизился к провидице. Выглядел он не менее ошеломленным чем она и явно не знал о чем говорить. — Как вы себя чувствуете? Нужно…
— Я позову доктора Грина, — сказала я, опомнившись полностью.
— Да, — хриплым от волнения голосом согласился Оливер. — Скажите, пусть сообщат Роберту… Роберту Кингслею…
