Танец с дьяволом - Кеньон Шеррилин (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
У меня было много дел.
Он легко прикоснулся к ее плечу:
Что тебе нужно от меня?
Ты знаешь Темного Охотника по имени Зарек?
Онэрос постоянно работают с Темными Охотниками — исцеляют их и физически, и духовно. Как правило, Темным Охотником становится человек, при жизни претерпевший много зла и несправедливости, измученный и ожесточенный. Прежде чем приступить к работе, ему требуется своего рода психотерапия. Ловцы Снов входят в сны новых Охотников и исцеляют их возвращая им покой и самообладание, чтобы во время своей опасной службы Охотники не вредили ни себе, ни другим.
Но и после этого онэрос и Охотники часто встречаются. Именно Ловцы Снов даруют Охотникам сверхъестественно быстрое и легкое исцеление от ран. Вот почему раненый Охотник испытывает непреодолимую потребность во сне.
Да, я о нем знаю.
Астрид ожидала продолжения. Но М'Адок молчал, и она снова спросила:
Что же ты знаешь о нем?
Что никто из нас не в силах ему помочь.
Астрид вздрогнула. Ничего подобного она никогда не слышала.
Как, совсем?
Порой в его сны заглядывают скотос, но лишь для того, чтобы напитаться его яростью. И даже они не в силах оставаться там надолго.
Астрид слушала его со все возрастающим изумлением. Скотос, братья и сестры онэрос, в сущности, просто демоны. Эти повелители дурных снов, неспособные испытывать чувства сами, питаются эмоциями спящих и, если оставить их без присмотра, запросто могут свести с ума или убить того, кого «лечат».
Явление скотос не может помочь Зареку — напротив, способно лишь усилить его безумие!
Но почему он... такой? Откуда в нем столько ярости?
Не все ли равно? — отозвался М'Адок. — Я слышал, что он должен умереть.
Я обещала Ашерону свершить над ним справедливый суд. Он умрет, только если я признаю его виновным.
Тогда признай его виновным поскорее — и покончи с этим.
Почему все так мечтают убить Зарека? Астрид не понимала этой всеобщей враждебности. Неудивительно, что он озлоблен на весь свет!
Есть ли на свете хоть кто-нибудь, кто его... кому он хотя бы нравится?
Ни разу за целую вечность Астрид не слышала, чтобы М'Адок, неизменно бесстрастный и сдержанный, говорил о ком-то вот так.
Что ты такое говоришь? Это совсем на тебя не похоже!
Послышался глубокий вздох, и рука его сильнее сжала ее плечо.
Астрид, бешеную собаку не вылечишь Ее лучше всего усыпить. Лучше для всех — и прежде всего для нее самой.
Хочешь сказать, существование в мире теней может быть лучше жизни? Да ты с ума сошел!
Для Зарека так действительно будет намного лучше.
Если так, — с ужасом и отвращением проговорила Астрид, — почему Ашерон не убьет его сам, из милосердия?
Потому что для Ашерона это будет слишком похоже на самоубийство.
О чем ты говоришь? — спросила Астрид после долгого молчания. — Я не вижу между ними ничего общего.
Ей показалось, что сознание М'Адока мягко соприкасается с ее сознанием.
У Ашерона и Зарека общего очень много. Правда, большинство людей этого не видят и не понимают. Но, думаю, Ашерон чувствует: если нельзя спасти Зарека, значит, нельзя спасти и его самого.
Спасти от чего?
От самого себя. Оба они стремятся к страданию и саморазрушению.
При этих словах странное чувство охватило Астрид — что-то вроде острой боли, но не в теле, а в душе. Давнее, почти забытое чувство. Сострадание. Ей стало страшно жаль их обоих.
И особенно — Зарека.
Что значит «они стремятся к страданию и саморазрушению»? В чем это проявляется?
М'Адок молчал. Впрочем, он и так уже сказал очень много. Обычно боги сновидений немногословны и загадочны, как оракулы.
М'Адок, покажи мне, почему Зарека все ненавидят!
Вряд ли ты захочешь...
Покажи! — настаивала она. Астрид чувствовала, что должна это знать, и в глубине души догадывалась, что ее влечет уже не профессиональный интерес Судьи к подсудимому. А нечто большее.
Это запрещено, — бесстрастно ответил М'Адок.
Я готова вытерпеть любое наказание. Покажи мне! Пожалуйста!
М'Адок помог ей сесть на кровать.
Откинувшись на подушку, Астрид позволила Ловцу Снов погрузить ее в сон. Иногда боги сновидений усыпляли людей особыми дурманами, иногда — магическим туманом. Неизвестно, какой метод использовал М'Адок на сей раз, но, едва закрыв глаза, Астрид перенеслась в царство Морфея.
Здесь зрение ее не покидало, даже на земле. Поэтому во время работы Астрид любила находить отдых от слепоты в сновидениях. Рядом с ней бесшумно материализовался М'Адок. В царстве снов его мужественная красота казалась ослепительной, на него было почти больно смотреть.
Ты уверена, что хочешь этого?
Она кивнула.
Вместе с М'Адоком они мгновенно пронеслись сквозь анфиладу фантастических покоев и очутились в Зале Тысячи Дверей. Отсюда Каллитехнис — повелитель снов — мог проникнуть в сон любого смертного. Тысячи тысяч дверей Зала открывались в прошлое, в будущее, в таинственные области, лежащие за пределами человеческого сознания.
М'Адок, словно в нерешительности, остановился у одной из дверей.
Ему снится прошлое.
Я хочу посмотреть!
Поколебавшись, он распахнул дверь.
Астрид переступила порог и осторожно вошла. Она не знала, может ли Зарек увидеть ее во сне. Боги сновидений остаются для сновидцев невидимыми, если сами не захотят им явиться, — но как насчет нее? Пожалуй, не стоит подходить близко. Лучше остаться незамеченной.
Астрид огляделась вокруг.
С первого взгляда ее поразила яркость и живость сна Зарека. Как правило, сны смертных смутны и довольно невразумительны: но здесь все выглядело так же ясно и четко, как в реальном мире, оставшемся у них за спиной.
Перед ней — античный дворик, а в нем собрались кружком трое мальчуганов в туниках.
Мальчишки, возрастом примерно от четырех до восьми лет, прыгают, смеются и тыкают палками во что-то, лежащее на земле.
К ним подбежал еще один мальчик, лет двенадцати. Черноволосый и синеглазый, он разительно напоминал мужчину, который сейчас метался в тисках кошмара у нее в спальне.
Это Зарек?
М'Адок покачал головой.
Марий, его сводный брат.
Марий, он не хочет это есть! — крикнул ему один из мальчишек и пнул то, что лежало на земле (Астрид все еще не могла разглядеть, что это), ногой.
Марий взял из рук брата палку и с размаху опустил ее на бесформенную груду тряпья.
В чем дело, раб? Гнилая капуста — слишком изысканное лакомство для тебя?
Астрид ахнула: она наконец поняла, что лежит на земле. Еще один ребенок. Мальчик в лохмотьях. Он сжался в комок, прикрывая голову руками: в его позе и образе не осталось почти ничего человеческого.
Дети прыгали вокруг него, хохотали, тыкали в него палками, пинали ногами, выкрикивали насмешки и оскорбления. Он не двигался и не отвечал.
Кто они? — спросила она.
Сводные братья Зарека. С Марием ты уже знакома. Кареглазый, в синей тунике — Марк. Ему здесь, кажется, лет девять. Самый младший, в красной тунике — Луций, ему только что исполнилось пять. Средний — Эскул.
А где Зарек?
Зарек — тот, что на земле.
Астрид ожидала такого ответа — и все же скривилась, словно от боли. Она не могла оторвать глаз от скорчившегося и недвижимого ребенка в лохмотьях. Что ни делали с ним мучители, как ни оскорбляли его, как ни били — он не шевелился.
Почему они над ним издеваются?
Серебристые глаза М'Адока окрасились печалью. Астрид поняла: он воспринимает эмоции спящего Зарека.
Потому что им это позволяют. И даже требуют этого. Они — сыновья Гая Магнуса, надменного и жестокого патриция. Он — настоящий тиран и правит в своем доме железной рукой. Их мать он предал смерти за то, что она осмелилась улыбнуться другому мужчине.
Астрид слушала со все возрастающим ужасом.
Магнус сам учил сыновей издеваться над рабами — так он приучал их к жестокосердию. Зареку не повезло дважды: первый раз — когда он сделался мальчиком для битья в доме Магнуса. Второй раз — потому что, в отличие от многих своих товарищей по несчастью, он выжил.
