Грехопадение (ЛП) - Золендз Кристина (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗

Такер добрался до меня прежде, чем это смог сделать Шейн. 

— Привет. Ты пришла, чтобы послушать мою игру? Это классно — первый фанат. — Я проигнорировала его и прошла мимо. Сняла куртку и передала её Леа.

Рот Шейна приоткрылся, когда он увидел мой наряд, но далеко не так широко, как когда я расстегнула чехол для гитары. 

— Прости, Такер, но я здесь не для того, чтобы послушать твою игру. Думаю, что могла бы поучаствовать в прослушивании. Посмотрим, могу ли я играть так же хорошо, как и Алекс.

Такер засмеялся.

— Даже моя грёбаная мамочка может играть лучше Алекса, когда обе его руки сломаны, но она же не здесь. Но, чертовка, ты выглядишь горячо. Я бы хотел купить акции к твоей заднице чуть позже. Кто сверху?

Я скривилась в направлении Такера. Я заметила пару открытых бутылок и мило улыбнулась Такеру.

— Я думаю, что ты недочеловек, когда пьёшь, так что я была бы признательна, если ты не будешь говорить со мной, когда пьёшь. — Я обернулась к Шейну. Его глаза оторвались от моей гитары ко мне в ожидании. — Шейн, ничего, если я попробую?

Шейн склонил голову.

— Она выглядит жутко похожей на Гибсон ES 0335 TDC 1964 года, — пробормотал он.

— Ага, просто ужасно похожа. Итак, можно мне сыграть?

— Скажи мне, Грейс. Ты умеешь играть?

Леа хихикнула. 

— Давай, Коннер, доставай телефон и врубай камеру. Ты захочешь записать это. — Коннер копался в карманах, пока я подключала гитару к усилителю Алекса.

— Мне нужен чёртов перерыв. Не дайте ей так опозориться. Шейн, откажи ей! — закричал Такер. Его крик был прерван ботинком Леа, летящим через комнату в его голову.

Я закинула старый кожаный ремешок за голову, позволив прекрасной тяжести инструмента висеть на моём плече. Ощущение дерева и струн заставляло моё тело дрожать. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Бабочки зашевелились внутри меня, хлопая крошечными крыльями после долгого сна.

Я начала медленно играть сладкую низкую мелодию, которую Шейн играл впервые для меня в студии, в точности повторяя её. Начальные аккорды печальной мелодии были мягкими и отчаянными, и потом я ускорила их на один уровень, толкая и заводя тоскливое соло. Я начала перебирать печальные аккорды для создания чувственного сплетения, которые проникали прямо в спинной мозг и испарялись через каждую пору моего тела. Тёплый поток крови заструился по моим щекам и вниз к туловищу, отчего волосы на затылке встали дыбом.

Глубокий, тёмный звук растворился в моей мелодии. Шейн присоединился ко мне, наши звуки извивались в страстной гармонии. Звуки были похожи на кровь, текущую в венах и подающуюся к бьющимся сердцам.

Ритм непрерывно становился быстрее, в самом деле, как сердцебиение в муках страстной кульминации внутри песни. Музыка становилась всё громче, пока инструменты не встретились на вершине того, что показалось взрывом звука. Мы вытолкали друг друга к музыкальным высотам — музыка Шейна будет завершена или дополнена мной, и наоборот. Тогда динамика мелодии снова изменилась к декрещендо, уровень стал мягче, возвращаясь из страсти и кульминации к печали и тоске, пока песня медленно не закончилась густым тяжёлым молчанием.

Когда мы закончили песню, он затаил дыхание.

— Что ещё ты можешь играть? — спросил он, почти задыхаясь.

— Всё, что хочешь, — ответила я.

Непреклонное выражение затуманило его лицо.

— Хендрикс, — ответил он.

Я широко улыбнулась и сыграла «Пурпурный туман» от начала до конца, приукрашивая пресловутое гитарное соло и умышленные искажения Хэндрикса. Мои пальцы гудели.

Недоверие примыкало к темнеющему выражению лица Шейна. Оно было направлено на меня. Мои пальцы снова порхали над струнами.

Импровизируя, желая заставить челюсть Шейна упасть ещё ниже, я начала мягкую балладу, разворачивая звуки в медленный размеренный темп. Мои пальцы прошлись по всем жанрам музыки, каждая нота задавала ритм и рождала кусочек панковой музыки, разлетающийся по всей студии. Мрачный блюз начал сочиться из каждой ноты, превращаясь в джазовую композицию и сплетаясь в полотно классического красноречия. Мои пальцы двигались быстрее, превращая мелодию в соло-рок, а затем в тяжёлые аккорды трэша. Медленно я возвращалась к низкому ропоту одинокой приглушенной мелодии, будто сердцебиение улетало в своей прекрасной эфирной сущности в небо, пока не осталась лишь тишина.

— Эта девочка может играть, — нарушил тишину голос Итана.

Алекс усмехнулся.

— Да, и думаю, я влюбился.

— Заткнись, — сказал Шейн. Он взглянул на меня. — Сыграй ещё. 

Сидя спиной к одному из огромных диванов, которые были в случайном порядке раскиданы по комнате, он жестом предложил мне продолжить. Его лицо выглядело мученически, и я сразу же пожалела, что показала ему эту свою сторону. Это должна была быть моя благодарность: что-то хорошее, а не то, что должно было заставить его сердиться на меня.

— Нет, — сказала я, качая головой. — Ты, кажется, очень сердит на меня по какой-то причине, и я не хотела, чтобы это случилось, Шейн.

Я сняла ремень гитары и осторожно отключила её от усилителя. Неохотно достала чехол и начала складываться.

— Не уходи, Грейс, — сказал он почти шёпотом.

Наши глаза встретились. Он выглядел напряжённым и напуганным.

— Что ты ожидала?

— Если честно, то я думала, что ты позволишь мне играть вместо Алекса и не будешь злиться. Я не понимаю, что сделала не так, но прямо сейчас ты выглядишь так, будто хочешь убить меня, — объяснила я.

Он пробежался рукой по волосам и схватил гитару. Он помедлил и смотрел на меня мгновение.

— Сейчас я просто ошеломлён, я не сержусь. Это вроде как уже третий раз меньше чем за неделю, когда тебе удаётся потрясти меня. Что ещё ты можешь делать? Летать? Или... — он начинал смеяться надо мной. — Или ты можешь одновременно играть на клавишах и петь? Потому что тогда я пойму Алекса — тогда я и сам влюблюсь в тебя.

Я замерла. 

— Ну, мы точно не хотим этого, не так ли? Так что давайте просто скажем, что я хорошо могу играть на гитаре и ничего кроме этого. — Я почувствовала, что моё лицо заливает краска.

— Ха! Не дай ей одурачить себя. Она может делать всё, — засмеялась Леа. Поражённая, я немного отскочила. Я забыла, что все находились здесь с нами. О, это не хорошо.

Шейн перестал бренчать на гитаре и посмотрел на меня с любопытством.

Итан вскочил и потянул меня к синтезатору. Он включил его и стоял достаточно близко, чтобы я почувствовала себя неуютно. Я робко посмотрела на него, но он улыбнулся мне и отбросил волосы с моего плеча.

— Вперёд, Грейс, заставь нас влюбиться в тебя. — Он насмешливо усмехнулся мне в ухо.

Я моргнула. К чёрту все, я хочу играть. Габриэль сказал жить своей жизнью. Надеюсь, что в промежутках между тем, как буду жить, я найду его.

Не раздумывая дальше ни минуты, я закусила нижнюю губу и закрыла глаза, вспоминая песню, которую Шейн сыграл для меня на гитаре. Этот кусок требовал партию фортепиано. Я думала о словах, которые он пел, о муке и тоске. Я потянулась к микрофону, в который пел Алекс, когда играл на синтезаторе.

Медленно и с придыханием я позволила словам соскользнуть с моих губ. Мои пальцы, как капли дождя, танцевали на клавишах. Я прорвалась сквозь навязчивую мелодию, будто это был яркий свет, чтобы помочь им в темноте. Я обнажала душу в каждом слове, звуке и вдохе. Моя душа была немой в течение тысяч лет до этого самого момента. Слезы грозили вырваться из моих глаз, так что я плотно закрыла глаза.

Я позволила голосу затихнуть до шёпота и остановиться. Мои пальцы продолжали свою лихорадочную игру, открывая всем новые глубины меня. Я видела его за закрытыми веками, его бледно-голубые ангельские глаза. Мой ангел, моя родственная душа. Мелодия кружилась вокруг меня, омывая меня в древних видениях. Мир был скучными и злым без него. Я играла для него, для того, как мы пели вместе в садах нежные эфирные баллады.