Я сделаю это сама (СИ) - Кальк Салма (электронные книги бесплатно txt, fb2) 📗
В рожу ему плюнуть, что ли? Чего пристал-то? Да ещё и сам пришёл! Что он вообще знает о здешних камнях, этот красавчик? Один из приближённых генерала, что ли? Тоскует по далёкой родине, и срывается на всех?
- Ну вот и не приходите ко мне в следующий раз, - пожала я плечами. – Чем я вам тут помешала?
- Вы отлично иллюстрируете тезис об изменчивости женской природы и её способности приспособиться к чему угодно. Никогда бы не подумал, что вы так изумительно впишетесь в здешний пейзаж.
- Вы тоже неплохо вписались, - светским тоном заметила я. – Зря не пошли рыбу грузить – вашим сапогам отчётливо не хватает рыбьей чешуи. Она, знаете ли, изумительно сверкает на солнце. Вам подойдёт. Вашим сапогам – тоже.
Да-да, и лошадь ваша – дура. Или это конь? В смысле – жеребец? Что Женевьева умудрилась не поделить с этим вот… достойным кавалером?
- Вы так много знаете о рыбьей чешуе? – он глянул изумлённо. – Мне всегда казалось, что дамы, подобные вам, не представляют, откуда берётся провизия и как попадает к вам в тарелку.
Ой, загнул. Не бывает такого.
- Это вы по личному опыту говорите или так, сказки слушали? – ну смешно же, правда.
- Конечно же, по опыту. О том, как вас боялись королевские повара, знали даже на конюшнях.
Тьфу ты, и почему я ничего о нём не знаю? Тоже сейчас прикопалась бы.
- Так может быть, за дело боялись? – так-то меня и некоторые собственные сотрудники, говорят, боялись, не только какие-то там мифические повара.
Болтали – я злющая, внимательно выслушаю, а потом всё равно укажу на недостатки в выполненной работе, если увижу. И не приму во внимание, что люди, гм, старались. Мало ли, что сроки завалили, или не завалили, но накосячили по самое не балуйся. Они же любя, с чистым сердцем и вообще старались. А тут я – страшная и злая.
- Говорят, нужно быть снисходительным к ближнему своему, - смеялся он.
- Так прислушайтесь, - пожала я плечами. – Отчего же вы не желаете стать ко мне снисходительным?
- Так и я несовершенен.
- Вот с того и начните. Сами-то давно в последний раз рыбу чистили? Если что, я – позавчера.
Потому что совесть грызла, грызла и догрызла. В итоге я жарила рыбу – в муке, чуток присыпанную здешней крупной солью, невероятно вкусную. Жаль, перца нет, чёрного, горошками или молотого, горошки я бы размолола сама, а молотым просто посыпала. Но и так съели с урчанием, потому что вкусно получилось. Трезонка бурчала, что не может такого быть – маркиза стоит со сковородкой, а Марьюшка ей говорила – дура ты, Трезон, они с королевой-покойницей и пирожные пекли, и овечек пасли, и кашу для его величества варили. Вот так. Интересно, овсянку варили или что другое?
- Вы? – он даже головой потряс, не поверил.
Я пожала плечами и отвернулась. Ну его. Что бы хорошее сказал – так ещё ладно, а тут что?
- Господин Анри! Господин генерал! Смотрите, какая штука! – белобрысый мальчишка бежал от лодки, из которой перегружали в мешки рыбу, и нёс что-то в руках.
Мальчишка лет пятнадцати, какой-то весь худенький и щуплый, и бледный прямо почти до прозрачности. Волосы в хвост длинный завязанные, совсем-совсем светлые. Будто пигмента нет. Подумала бы, что альбинос, но у тех вроде не серые глаза? А у этого серые. И кожа тонкая, тяжело ему будет, как придут холода. И ощущение от него странное какое-то, мне захотелось отойти, да подальше, непонятно.
А мужик который докопался, значит, и есть господин генерал собственной прекрасной персоной. Как его? Анри де Монтадор? Ну держись, генерал, ничего не спущу.
Пока, правда, он совсем не подозревал о том, что я тут стою и про него думаю, а разглядывал обыкновенного рачка-бокоплавчика, гаммаруса, каких в Байкале – что камней на берегу, а то и поболее. Интересно, а нерпы у них тут водятся? Вот бы посмотреть! Ладно, это потом. А пока…
- Смотрите, господин генерал, это же почти как креветка, интересно, если его сварить и разгрызть – там будет, что поесть? – спрашивал мальчишка.
- Сказала бы – попробуйте, и узнаете, но так и быть, не буду вас обнадёживать, молодой человек. Нет там ничего съедобного, мелкий слишком. Рыбы их едят, потому что им и так сгодится. А вам, если хочется местных особенностей, можно поискать что-нибудь попроще, - влезла я в их разговор. – Если вы не любите хитин, конечно.
- Что-что я не люблю? – вытаращился он на меня.
Суровенько так вытаращился.
- Панцирь этого несчастного ракообразного, - я коснулась рачка кончиком пальца.
- Нет, - замотал он головой.
- Тогда зайдите к Пелагее на двор и попросите, чтоб Меланья дала вам брусники в меду. Любите сладкое?
- Да, - он смотрел удивлённо.
- Вот, попробуйте. Скажете – я присоветовала, - теперь можно и мне посмеяться.
Мальчик нерешительно глянул на генерала, тот тоже усмехнулся.
- Ступай, Северин, попробуй, что за неземное лакомство. Расскажешь потом. Вдруг мне тоже понравится?
Мальчик Северин ушёл, оглядываясь, впрочем, на нас. А я перевела дух и взглянула на генерала жёстко.
- А теперь к делу, господин генерал. Что вы знаете о принадлежащем мне доме? Есть ли у вас список имущества, остававшийся после прежнего хозяина? Я знаю, что он существует, и очень хотела бы на него взглянуть. Ещё я хотела бы знать, кто сейчас обитает в том доме, и кто дал такое позволение. И какие ресурсы вы можете выделить на восстановление этого дома. Если я не ошибаюсь, он находится в вашем ведении?
19. Ядовитая змея
19. Ядовитая змея
Язва и холера, вот она кто, эта маркиза, и зачем только он с ней вообще связался, уныло думал Анри. Знал же, что её лучше не задевать. Но почему-то захотелось задеть и зацепить. Что вообще за глупости-то, зачем ему цеплять эту особу, она-то его не трогает! Или это он попытался отыграться за все прошлые их пикировки при дворе, из которых никогда не удавалось выйти победителем? А всё потому, что за её спиной был либо король, либо толпа прикормленных придворных, которые стояли за неё горой и ловили каждое слово. И под такой защитой она могла говорить и делать всё, что ей вздумается.
А тут, выходит, увидел – сидит одна, рядом никого. И понеслось. И пусть сидит, запомни уже. Не трогай. Потому что сам целее будешь. Потому что это холера и ядовитая змея. Хоть в первый момент и показалась растерянной и рассеянной, но показалась, наверное, она такой быть не может.
И вот теперь она смотрит невероятным жёстким взглядом и говорит совершенно правильные вещи. Он и сам умеет так говорить, и так спрашивать, и с кого спрашивать за тот дом, как не с него? Он сейчас главный, ему и отвечать.
- Да, маркиза, вы правы, за дом отвечаю я. Но честно сказать, ещё ни разу его не видел, не собрался. Если вы вдруг не слышали, у меня ещё крепость наверху, она намного больше того дома по размеру, и в ней живут люди, и эти люди нуждаются в крыше над головой и еде в тарелках каждый день. У вас есть крыша над головой? Вы сыты?
- Да, вполне, мир не без добрых людей, - кивает насмешливо, а смотрит жёстко.
Нет, не было у неё такого жёсткого взгляда. Во дворце ли, в собственном доме – маркиза смотрела ласково, и даже если говорила и делала какие-то гадкие по сути вещи – то всё равно ласково. Потому что король наш богоданный Людовик любил, чтобы приятно глазу и гармонично для уха. Поэтому какая бы ты не была, смотри кротким лебедем и говори негромко и изысканно. Или это её истинная натура, а всё то было притворством? Тоже возможно. Хорошо же притворялась, но, наверное, награда за притворство обещала быть высокой? А оказалось – что никакой награды, не жить вам, маркиза, привольно, со всеми королевскими подарками и на накопленные за два с лишком десятка лет денежки, а отправляйтесь, маркиза, в ссылку на край света с тремя сундуками, одной камеристкой и одной надзирательницей. Тьфу.
Анри даже подумал, что ему-то легче, ему хоть никакого надзирателя не сосватали, а все, кто с ним – люди проверенные, с кем был и в бою, и на пиру, и за идею, бывало, спорили до хрипоты, и за политику, и за любовь. С Жаком случалось, что ухаживали за одной и той же дамой, бывало, что и на свидания вместе ходили – давненько уже, правда, прорва лет тому. Асканио молод, с ним разве что за идею да за истину спорили, и вот она, истина – на краю света. Наверное. С Рогатьеном только ничего не делил и ни о чём не спорил, потому что Рогатьен просто с ним всю жизнь, и всё. Нет у Рогатьена своей жизни, есть жизнь Анри. А Северин – просто мальчишка, сирота, ему пятнадцать, его добрые односельчане хотели повесить, а Анри не дал, сам едва не повесил в тот раз кое-кого. Разбежались, а ловить он не стал. Дальше поехал, и Северин с ним, и пять лет уже прошло с того дня. Так что…
