Кровь и туман (СИ) - Усович Анастасия "nastiel" (читать книги полные .txt, .fb2) 📗
— Видимо, вы достаточно близки. — Задумавшись на мгновение, я всё-таки киваю. — Он был очень взволнован, когда мы ехали на вызов, которым оказалась ваша с сыном Амадеуса перепалка.
— Он что-то говорил? — я принимаю правила этой игры, хоть и чувствую, что вероятность пожалеть слишком высока; как говорится, любопытство сгубило кошку.
— Он всю дорогу причитал, — поправляет Лейла. — Без умолку. О том, что в следующий раз он скорее тебя к кровати привяжет, нежели отпустит одну даже в конец коридора до туалета.
Я хмыкаю. Без труда представляю, как эти слова слетают с языка Бена.
— Он говорит такое разве что только Марку, — продолжает размышлять Лейла. — Но они, в отличие от вас, лучшие друзья со школы.
Наконец я понимаю — это не праздное любопытство, а личная заинтересованность. И решаю перейти из защиты в нападение:
— А тебе какое дело?
Лейла ничего ответить не успевает, потому что по помещению разлетается сигнал, оповещающий о конце лекции. Она быстро хватает тетрадь, на ходу засовывая её в сумку, и одной из первых покидает кабинет. Я хочу последовать её примеру, но находится ещё кое-кто, кто хочет поговорить со мной, не считаясь с моим желанием.
— Слава, задержись, пожалуйста, — просит Валентин.
Пока он прощается с другими ребятами, я перебираю в голове его теоретические вопросы, чтобы набросать хоть какие-то ответы, а иначе нас снова ждёт повторение ситуации на лекции: я буду страшно тупить, а он выжидающе сверлить меня взглядом.
— Как у тебя дела? — Валентин присаживается на место Лейлы.
— Лучше всех.
— Мигрени не беспокоят?
— Да нет.
— Спишь хорошо?
— Как обычно.
— Я слышал о твоей неудаче на занятиях у Антона, — Валентин поджимает губы. — Такое бывает даже с самыми лучшими, так что не принимай близко к сердцу и даже не думай ставить крест на своей дальнейшей судьбе.
Попахивает сеансом с психотерапевтом. Что мне следует сделать? Кивнуть и согласиться, чтобы меня оставили в покое?
— Я поняла, — киваю я.
— Вот и молодец, — Валентин взъерошивает мои волосы. — А теперь беги. И передай отцу, что я нашёл его адресную книгу.
Чтобы обойтись без дальнейших нравоучений, быстро хватаю свои вещи и пулей лечу на выход. Стоит только мне шагнуть за порог кабинета, как сталкиваюсь с Беном.
— Сюрприз, — объявляет он, подхватывая меня под локоть.
— Тебя так с натягом можно назвать.
— Я не про себя, вообще-то, — Бен тычет пальцем мне в бок. — Но для сведения: от такого сюрприза, как я, никто обычно не отказывается.
— Готова быть первой.
— Короче, у меня есть сюрприз. Сейчас я тебе кое-кого покажу.
Бен так странно произносит это и с таким заговорщицким огоньком в глазах глядит на меня из-под бровей, что я перестаю пытаться придумать ещё парочку глупых шуток и просто следую за ним.
— Лейла сегодня задавала мне странные вопросы на твой счёт, — говорю я по дороге.
— Так конечно, я ведь ей нравлюсь, — бросает Бен небрежно.
— И ты так спокойно об этом говоришь?
— Ну а что? Я уже привык к тому, что нравлюсь всем.
Бен ведёт меня в общую гостиную. Первая, кто виднеется мне ещё на подходе через настежь распахнутую дверь — Анита. У неё на коленях лежит планшет, в котором она печатает, иногда поднимая голову и обращаясь к кому-то в другом углу комнаты.
Я притормаживаю. Мы с Беном переглядываемся. Он кивает, отвечая на мой немой вопрос:
«Этот гость — и есть сюрприз?»
«Да».
Я прохожу в гостиную.
Мужчина, стоящий вполоборота к Аните, с любопытством разглядывает фотографии, расставленные на камине. На мужчине синие джинсы и синяя рубашка, и этот цвет оттеняет его глаза, делая их ещё более яркими — не алыми, а огненными, как языки пламени, что коптят деревяшки в камине.
Когда наши взгляды встречаются, меня прибивает намертво к полу, тогда как мужчина лишь выпрямляется и оглядывает меня с головы до ног.
Мы явно незнакомы. Секунды тянутся, а он так и не зовёт меня по имени. Зато его с моих губ не срывается только благодаря нечеловеческому усилию.
— Хорошо, Лукас, теперь поставь подпись внизу и можешь быть свободен до следующего месяца, — сообщает Анита. Лукас подходит к ней, бегло, даже не глядя, чиркает на сенсоре указательным пальцем. — Вот и прекрасно! Когда сестрица заглянет?
— Планировала завтра утром, — отрезает Лукас.
И я буквально не могу пошевелить и веком, чтобы моргнуть. Лукас жив, и он, как вижу я, совсем не изменился. Но что он делает здесь, в Дуброве?
— Хорошо, — Анита прижимает планшет к груди. — Передавай маме привет!
— Обязательно.
Лукас не произносит больше никаких прощальных слов. Он суёт ладони в карманы джинсов, а когда проходит мимо меня, лишь дарит один последний изучающий, но беглый взгляд. Я же не отвожу свой до тех самых пор, пока его спина не пропадает в коридоре.
— Это был Лукас, сын Доурины? — я интересуюсь за очевидную истину, но мне нужно подтверждение третьего лица.
— Он самый, — отвечает Анита. — Парень который год ходит отмечаться в один и тот же день, в одно и то же время. Это вызывает восхищение и подозрение одновременно, ей Богу! По нему уже часы сверять можно.
Анита ещё что-то говорит об этом, но я не слушаю — оборачиваюсь через плечо на Бена, продолжающего прижиматься спиной к двери, которую он закрыл за Лукасом.
— Он жив, — не удержавшись, вслух произношу я.
Бен кивает.
— Конечно, жив, — говорит Анита. — Что с ним будет, парень ведь в университете преподаёт? Умереть он может разве что от скуки.
— А сестра? — когда Анита проходит мимо меня, я хватаю её за халат, останавливая. — О которой из сестёр ты спрашивала?
Анита вопросительно приподнимает бровь, глядя на зажатую у меня в пальцах белую ткань. Виновато вжав голову в плечи, я распрямляю ладонь.
— Ну не о Шиго же, — отвечает Анита с осторожностью, словно боится, что её последующие слова могут только снова спровоцировать мою не совсем адекватную реакцию. — Добровольцам отмечаться не надо. Я о Лане. А остальные дети Доурины живут в Огненных землях вместе с матерью, и всё, что я о них знаю — это то, что их там около шести, включая приёмных.
— Среди них есть парнишка по имени Зоул? — не унимаюсь я.
Раз уж мы коснулись темы этого семейства, мне необходимо узнать все подробности.
— Нет, — Анита явно удивлена моему вопросу. — Потому что Зоул родился и живёт в Дуброве вместе со своим родным отцом. Наша Лена к нему ещё репетитором по каким-то школьным предметам ходит, ты что, забыла?
Я трясу головой.
— Да, наверное.
— Тебе бы выспаться, Слав, — Анита дарит мне снисходительную улыбку. — Усталость ещё никогда в истории не оказывала положительный эффект на продуктивность.
Бен учтиво открывает Аните дверь, выпуская её из гостиной. Я плетусь к дивану. Падаю, проваливаясь в мягкую кожаную подушку, откидываюсь на спинку, прикрываю глаза. Касаюсь пальцами своих щёк. Они горят и пульсируют; организм от полученной информации явно в шоке не меньше разума.
— Я так боялась, что больше не увижу Лукаса живым, — выдыхаю я. — Он ведь спас меня там, в Огненных землях.
— Ну, как видишь, парень здоров и счастлив, — половицы скрипят, когда Бен шагает по гостиной. — Ладно, с последним я, может, и перегнул, потому что по его лицу и тогда не было понятно, что у него творится в душе…
— И отец Зоула тоже жив, — продолжаю я, не давая Бену договорить.
— Это ведь хорошо, — где-то рядом со мной продавливается диванная подушка. — Разве нет?
— Да, но… — я открываю глаза. Бен сидит, забравшись на диван прямо в ботинках, и внимательно меня разглядывает. — Ты не думаешь, что слишком много тех, кто должен был не дожить до настоящего момента, сделали это?
— До того, как ты волну начала нагонять — нет. Или это твой способ радоваться чужому спасению?
— Я не радуюсь, — вскакиваю на ноги, но не знаю, зачем. Просто хочется себя куда-то деть, чем-то занять, чтобы избавиться от вновь заполонивших голову ненужных домыслов. — Я сужу рационально.
