Чёрная пантера с бирюзовыми глазами (СИ) - Чекменёва Оксана (мир книг .txt) 📗
– Ты в порядке?
– В полном, – улыбнулась я, поскольку так оно и было.
– Ну, в таком случае, предлагаю насладиться десертом. Ты какое любишь, лимонное, клубничное, шоколадное, киви?
– А есть ванильное?
– Есть, – и Алана выставила на стол очередное ведёрко.
– Ванильное – это же так скучно! – воскликнул Томас.
Я заметила, что и он, и девочки накладывали себе мороженое из всех ведёрок понемногу, создавая на тарелках разноцветное ассорти. Ну, на вкус и цвет…
– Предпочитаю ванильное, – пожала я плечами. – Мне нравится когда у мороженого вкус самого мороженого, а не клубники или шоколада. Вкус клубники должен быть только у клубники – таково моё мнение. Впрочем, я его никому не навязываю.
Тут я вспомнила, с чего же начался наш разговор.
– Так что насчёт Мелкого? Почему ваш отец его ищет? Он что, потерялся?
– Как я уже упоминал, – приступил Гейб к новому рассказу, не забывая одновременно лакомиться мороженым. Ванильным – с удовлетворением отметила я. – Наш отец просто одержим созданием новой расы. И дай ему возможность – заселил бы своими детьми полмира. К счастью, как ты теперь знаешь, природа очень мудро его ограничила в этом. Но он старается получить по максимуму всё, что может.
Сначала, пока он ещё не узнал насчёт цикла, дети у него рождались редко и случайно. Я был его первым ребёнком – на моей матери он действительно женился. Остальных женщин он либо очаровывал, либо обманывал, либо пользовался «правом господина» – и такое бывало.
Я родился через семнадцать лет после свадьбы, когда родители уже отчаялись дождаться ребёнка. Отец вообще большой любитель женщин, и матери моей изменял направо и налево, – Гейб неприязненно скривился, – но в отличие от людей, у него бастардов не было. Он совсем уже уверился в своём бесплодии, как вдруг родился я. Он даже поначалу заподозрил мать в измене, но, к счастью, мы с самого рождения обладаем некоей отличительной особенностью – холодной кожей, – так что отрицать своё отцовство он не мог. И вновь поверил, что может иметь детей.
В то время он ещё не знал о своём цикле, и парочку пропустил – он, конечно, тот ещё бабник, но в те времена бывали и войны, и походы, да мало ли! Он ведь жил среди людей, ассимилировался. Скрывал свои способности, притворялся обычным.
– Обычным? С ледяной твёрдой кожей? Пусть он, допустим, не бегал и не прыгал перед людьми, не выдёргивал с корнем вековые деревья, ну и все остальное. Допустим. Но скрыть температуру тела...
– Ну, как-то ему это удавалось. Да он особо-то и не скрывал, это было просто его особенностью. Кто-то рыжий, кто-то носатый, а вот он был холодным. Ну и что? В те времена люди проще относились к непохожести других, предпочитали не заморачиваться тем, чего не могли понять. Да и не особо было принято в те времена ощупывать кого-то без его разрешения, как, впрочем, и сейчас.
– Ну, хорошо, мужчины его не обнимали, руку пожать можно было и в перчатке. Ну а как быть с женщинами? Они тоже не замечали?
– Скорее всего – замечали, ну и что? Отец может так женщину очаровать, что его прохладная кожа – последнее, о чем они в тот момент думают.
– Что ж, в это охотно верю. Я уже заметила, что вы, оборотни, очень красивы. И если он хотя бы вполовину так же красив, как ты – то у женщин нет шансов.
– Отец гораздо красивее меня, к тому же чертовски обаятелен.
– Красивее тебя? Да ладно! Быть такого не может! Ты меня разыгрываешь?
Я не могла даже представить, что на свете мог существовать кто-то, хотя бы просто настолько же красивый, как мой Гейб. Но ещё красивее? Нет, такого просто не могло быть!
Тут послышался смех Аланы.
– Ой, кому-то только что сделали комплимент!
Гейб расплылся в довольной улыбке. Ему явно было приятно. Но он всё равно покачал головой.
– Увидишь его – сама убедишься.
Я пожала плечами, мол, посмотрим, но осталась при своём мнении.
– Ну так вот, когда, спустя много лет, отец вычислил-таки закономерность, он стал делать всё, чтобы использовать этот свой шанс. Он и так-то далеко не монах, но в подходящее время как с цепи срывается – старается переспать с как можно большим количеством женщин в нужные дни. Я не знаю, в чём его логика – даже если бы он в это время спал только с одной женщиной, то она бы всё равно от него забеременела.
– А если у неё время неподходящее для этого вашего «единственного раза»? Что тогда?
– Вот именно – единственного! Даже если бы он переспал с двадцатью разными женщинами в течение нужного дня – «контрольный выстрел» достался бы только одной. И женский цикл на это никак не влияет – женщина забеременеет всё равно, наш «волшебный головастик» дождётся, пока не созреет её яйцеклетка. Даже если она предохраняется – неважно. Но только одна женщина! За всё это время отцу ни разу не удалось получить детей от двух женщин одновременно. Но он продолжает пытаться. И сам себе создаёт проблему – разыскать ребёнка иногда довольно проблематично. Отец предварительно собирает сведения обо всех своих партнёршах в нужный период, но чем их больше, тем сложнее потом разыскать их всех.
– Значит, в этот раз он ищет уже четыре года, верно? Раз Томасу тридцать четыре?
– Всё верно. Чаще он всё же привозил новорождённых. Хотя несколько раз искал дольше, по паре недель, а то и месяцев. В этот раз что-то он задержался.
– Привозил новорождённых? – неужели фраза Томаса: «У Гейба богатый опыт в выращивании папашиных ублюдков», означает то, что я подумала?
– Ну, да. Он забирает детей у их матерей и привозит их сюда. Мне.
– С ума сойти! Это же жестоко! Разве можно так делать?! И почему он вешает их на тебя?
– Насчёт матерей – я не думаю, что он именно отбирает. Чаще он платит деньги, и женщины с радостью расстаются с «неполноценными» незаконнорожденными детьми.
– Неполноценными?
– Мы холодные, не забыла? Стоит наплести матери, что ребёнок серьёзно болен и потребует дорогостоящего лечения и постоянного ухода – куда только материнские чувства деваются? А несколько веков назад вообще было в порядке вещей отдавать бастарда на воспитание отцу, если, конечно, отец в своём ребёнке заинтересован. Это считалось благом для ребёнка – он вырастал в гораздо лучших условиях, чем могла бы создать ему мать. И перспектив у него в жизни становилось больше.
– Господи, средневековье какое-то!
Окружающие рассмеялись. Я недоумённо похлопала глазами, не понимая такой реакции, поскольку ничего смешного я вроде бы не сказала.
– Так это и было средневековье, – Алана правильно истолковала мой взгляд. – И вообще, даже в прошлом веке незаконные дети считались огромным грехом. Поэтому матери предпочитали отдавать ребёнка отцу, если уж выйти за него замуж и этим «прикрыть грех» не представлялось возможным.
– Но разве от таких детей не старались избавиться ещё до рождения? – в присутствии детей я всё же постаралась облечь свой вопрос в более обтекаемую форму.
– Обычно – да, – кивнула Алана. – Но дед же не дурак. Он их очаровывал, обещал жениться, потом «вынужден был уехать по срочному делу», но обещал
обязательно-обязательно вернуться. Оставлял адрес для связи, писал той, что сообщала о беременности, что вот-вот приедет и женится, но просто пока обстоятельства мешают. Бла-бла-бла…
– А после рождения ребёнка появлялся, объявлял, что жениться не может ни при каких обстоятельствах, а потом забирал ребёнка и привозил сюда. Ну, или где там Гейб жил раньше, – голос Томаса звучал глухо, обычно улыбчивое лицо стало серьёзным. – И ребёнок вырастал, не зная своей матери.
Я протянула руку через стол и положила ладонь на крепко сжатый кулачок.
– Мне жаль, Томас. Мне очень жаль.
– Да ладно, – пожал он плечами. – Не всё так плохо. Детство у нас как правило счастливое – нас же вся семья балует. Гейб – замечательный отец, в отличие от нашего папаши-кукушки.
– Спасибо, Томми, – улыбнулся ему Гейб, и на этот раз мальчик не стал его поправлять.
– Просто с возрастом всё равно понимаешь, что чего-то не хватает. Повезло тем нашим братьям и сёстрам, которые родились, когда Гейб был женат. У них всё же была мать, пусть и приёмная. А мне довелось расти рядом с Линдой…
