Кровавая одержимость (ЛП) - Доун Тесса (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Его взгляд переместился на ее полную нижнюю губу, на удивленное и заинтригованное выражение лица.
— Ты много знаешь о лидерстве, Брук.
Он отвернулся в надежде скрыть от ее взгляда свой гнев.
— И ты очень много знаешь о чести и борьбе с тьмой.
Брук проглотила комок в горле, и он ощутил, как в ней усилилось чувство тревоги, словно женщина точно знала, что за этим последует.
— Сколько тебе было лет, Брук? — спросил он ее напрямую. Тема была слишком важна, чтобы относиться к ней по-другому. — Когда ты сражалась с тем монстром?
— Каким монстром?
— Ты знаешь, с каким.
Она побледнела.
— Не надо Наполеан.
— С твоим отчимом. Сколько лет тебе было?
Брук покачала головой. Она начала отступать, но идти было некуда. Замерев на месте, она посмотрела на него и впервые показалась беспомощной.
— Пожалуйста… не надо.
— Чего не надо? — прошептал он. Голос был серьезным, как и предмет разговора. — Не напоминать тебе, что ты была шестилетней девочкой, — он стиснул зубы, проскрежетав ими, — запертой в доме с сорока двух летним мужчиной, монстром, таким же темным как сама ночь и гораздо более злобным?
Брук попыталась отвернуться, но он протянул руку и, держа ее за подбородок, не позволил отвести взгляда.
— Ты сражалась как воин, Брук, и смогла перехитрить его. Ты его переиграла. Ты ушла живой.
По ее лицу начали течь слезы и узенькие плечи задрожали.
— А честь? — продолжал он. — Ты знала, что твоя мать не была такой сильной, как ты. Ты знала, что она не сможет посмотреть правде в глаза, когда ты дашь показания в суде. Не сможет заглянуть в зеркало, которое отразило бы ее собственную слабость всему миру. Но ты все же знала, что это было правильным поступком. И сделала это. Ты пожертвовала безопасностью семьи и надеждой на примирение, чтобы поступить по-честному. И ты сидела в зале суда, выдерживая косые взгляды взрослых, и демонстрируя невероятное мужество на протяжении шести дней, — он остановился и вздохнул. — Ты была более чем храброй, Брук. Ты была героем.
Брук больше не могла этого выносить. Отчаянно желая уйти, она позабыла, где находилась и шагнула назад, теряя равновесие и падая в пруд. Она даже не успела вскрикнуть, а Наполеан уже держал ее на руках. И они просто парили над поверхностью воды, медленно дрейфуя в сторону берега.
Невольно Брук схватилась за его плечи, жалобно всхлипывая.
— Откуда ты узнал? — Она отвела глаза и покачала головой. — Ты вторгся в мои самые сокровенные воспоминания?
— Нет, — опроверг Наполеан. — В ту ночь, когда мы встретились в такси… твой страх… Ты передавала свое прошлое, Брук. Ты моя судьба. Как я мог не услышать такие страдания?
Она дрожала под тяжестью воспоминаний. В отчаянии женщина вытерла глаза тыльной стороной ладони, продолжая крепко обнимать его за плечи, хотя они уже стояли на твердой земле.
— Мужество и лидерство, — сказал Наполеан, — это не только грубая сила и даже не принадлежность к сверхъестественным видам. Это то, когда ты стоишь, хотя все вокруг сидят. Смотришь в лицо невзгодам, когда другие предпочитают от них убегать. Уверенно ведешь за собой в бой, так что твои последователи верят, что победа возможна.
Слезы тихо катились по ее щекам, а голова покоилась на плече мужчины. Брук прижималась к нему, тихо всхлипывая, словно ища утешения.
— Сколько лет он провел в тюрьме, Брук? — спросил Наполеан. Он не извлек эту информацию из ее памяти, не желая узнать больше, чем она невольно поведала. Но знание того, через что она прошла, резало его словно ножом. — Сколько?
Она покачала головой, потерлась носом о его руку.
— Скажем так, это не стоило обращения в суд. Это было несправедливо.
— Сколько?
Она посмотрела вверх и встретилась с ним взглядом.
— Два с половиной года.
Наполеан замер, позволяя словам проникнуть в сознание, а затем сильнее прижал ее к себе, удерживая свою судьбу в крепких, нерушимых объятиях.
Прошептал ей в ухо, тихо и беспощадно:
— Я — правосудие, Брук. Для тебя здесь всегда будет справедливость.
Она замерла.
— Что ты сказал?
Он покачал головой.
— Ничего. Это не имеет значения.
Она глубоко вздохнула.
— Нет, имеет. Что ты имел в виду? — Она пробормотала эти слова в его грудь. — О чем ты говоришь, Наполеан?
— Я говорю, что тот, кто причинил тебе вред, больше не ходит среди живых.
Она ахнула, но ничего не сказала, и он знал, — теперь женщина, наконец-то, стала по-настоящему слушать.
— Прислушайся ко мне, Брук, — промурлыкал он. Его голос демонстрировал жаркое обещание быть верным их союзу. — Ты должна понимать, кому и чему тебе предначертано стать супругой. Я суверенный король древней расы, потомков богов и людей. Я — правосудие.
* * *
Брук Адамс почувствовала отзвук слов Наполеана глубоко в своей душе, и сила его откровения каким-то образом пробудила другое воспоминание.
Видение? Сон?
Воображаемый детский друг возникал в сознании маленькой девочки во времена отчаяния.
— О боже!
Брук вдруг ахнула, отодвигаясь от груди Наполеана так, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Что? — спросил Наполеан, сразу забеспокоившись. — Что такое?
Она в недоверии покачала головой.
— Ты. Так это был ты!
Она заглянула ему в глаза и стала присматриваться, пристально изучая его, словно видела в первый раз. По собственному желанию, а не по принуждению разглядывая в мельчайших подробностях каждую черточку его прекрасного лица. Она невольно протянула руку и прикоснулась к его волосам. Потерла их между пальцами, проверяя структуру, и легко выпустила.
— Ты был там со мной?
Наполеан покачал головой.
— Прости… Я честно не понимаю, что ты имеешь в виду.
Брук посмотрела вдаль, не обращая внимания на пейзаж вокруг. То, что она видела, было не в этом ущелье, а где-то намного, намного дальше — в воспоминаниях из прошлого.
— Когда я была ребенком, — она тяжело сглотнула, — и находилась в домике с моим отчимом, я представляла в своем воображении так много всего… Что угодно, чтобы пройти через это. Выжить.
Наполеан взял ее руку и крепко сжал в своей. Впервые его прикосновение не испугало ее.
Она не отстранилась.
Брук услышала глухой звук, как будто издалека, печальный напев, словно бормотание ребенка и поняла, что он шел из ее собственного горла. Она успокоила себя, зная, что ей нужно через это пройти.
— Иногда поздно ночью он загонял меня в угол. Знаешь, чтобы меня потрогать… — Она изо всех сил пыталась сосредоточиться, и его глаза потускнели, как будто он тоже боролся, отчаянно пытаясь сдержать какие-то глубокие, первобытные эмоции.
— И? — поинтересовался он сквозь стиснутые зубы.
Она сглотнула.
— И я представляла, что была кем-то другим, кем-то действительно сильным, кого он никогда не сможет ранить. Парнем. Нет, не правильно. Мужчиной, — она опустила взгляд, чувствуя знакомую боль от стыда. — Так я была менее уязвима… по крайней мере, в моем сознании.
Наполеан кивнул.
— Конечно.
Доброта в его глазах была непостижима.
Потом она прошептала, зная, что это был единственный способ сказать ему правду.
— Мое имя было… Наполеон, — в ее глазах застыли слезы, но голос стал тверже. — Ну знаешь, как у дважды императора Франции и военачальника. Мы только недавно проходили его в первом классе, и в моем воображении он был грозной личностью, — она быстро моргнула, несколько капель упали с ее щек. — Не могу поверить, что я забыла… за все эти годы. Именно благодаря этому, главным образом, я все и пережила.
Впервые с того момента, как она его встретила, король вампиров, казалось, потерял дар речи. На самом деле он стоял неподвижно словно статуя, его глаза не отрывались от нее, словно глядели прямо в душу. И в этот миг он казался ей греческим богом, воплощением власти и силы — абсолютного достоинства. Как будто он был скульптурой в музее, сохранившейся со времен античности. И его великолепие вызывало тревогу.
