Стихия (СИ) - Барминская Марианна (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
Внезапно в этой липкой, оглушающей темноте что-то сверкнуло — и погасло. Даже не сверкнуло, а пустило одинокую искру, тут же поглощенную черной водой. Уверенная, что мне не почудилось, направилась туда, где должен был находиться источник этого крошечного огонечка. Как могла, старалась держаться ровно, чтобы меня снова не дернуло в какую-нибудь сторону, иначе я собьюсь с направления — а вдруг огонек больше не появится? Но он снова загорелся, и на этот раз я даже смогла различить цвет — голубой. Что это? Если это Макс подает сигнал бедствия, то чем? Эдайла нас обезоружила. Искорка вспыхнула в третий раз, и теперь уже не погасла — редкие вспышки превратились в слабое голубоватое мерцание. Окрыленная осознанием того, что почти добралась до командира, я что было сил рванула к загадочному источнику света. У меня не закралось даже мысли, что это может оказаться очередной ловушкой, капканом в капкане, я знала, чувствовала сердцем, душой, кожей — Максим там.
Пробурив последние метры сопротивляющейся воды, отделяющие меня от огненного друга, врезалась в преграду, по твердости не уступающую камню. Ого! Придать такую прочность воде мне почти никогда не удавалось. От резкого столкновения моя личная воронка разорвалась на множество водяных клочков, моментально растворившихся в чернильной воде Ашьолы. Я приложила ладони к стене, выпуская кожей воду и одновременно вытягивая небольшое её количество из клетки, тем самым образовав что-то вроде присосок, не позволяющих мне унестись в водоворот, хотя воронка так и порывалась оторвать меня, пусть даже без рук. Стенки водяного куба не были прозрачными, и Максима увидеть не получалось. Все, что я могла разглядеть, — мерцающая голубым светом точка, освещающая совсем крошечный клочок белого парадного костюма. Это же… Мой аквамариновый кулон! Значит, его не отобрали, не посчитав магическим снаряжением? Но почему он мерцает? Ох, черт возьми, какая разница! Он помог мне найти Макса, и спасибо ему огромное, а теперь нельзя терять ни одной лишней секунды, я и так слишком долго барахталась без толку, скованная мерзким страхом.
Просканировав магический куб, не нашла в нем никаких особенных энергетических переплетений, грозящих открытием очередной ловушки при попытке уничтожения, — просто плотные слои воды, чудом не теряющие форму. Видимо, наши Стихии в ангельской огранке настолько мощны, что Эдайле не составляет никакого труда постоянно подпитывать куб энергией на огромном расстоянии. Давить на него своей магией опасно — велика вероятность того, что он просто взорвется. Значит, придется вытянуть всю воду, чтобы клетка истончилась и лопнула. Вспомнив, что сначала собиралась сделать опору под клеткой для большей безопасности Максима, я беззвучно зарычала от злости — чертова воронка! Она моментально снесет любое мое творение, придется ловить Макса в первую секунду после его освобождения. Нервно сглотнув, я сконцентрировалась, не сводя взгляда с мерцающего кулона. Ну, Святой Ангел, если ты все еще существуешь в этом мире, помогай!
Я втянула первую порцию воды, и мои ладони обожгло. Но не холодом, как обычно бывало, а обожгло по-настоящему, как будто я не воду впитывала, а перцовую жидкость! Вот же мерзкая стерва эта ангельская невеста, отобрала у меня Стихию, которая теперь кусается, словно чужая! Стиснув зубы, я упрямо продолжила начатое. Вместо привычного холода кристальной воды по телу растекался огонь, ладони пульсировали от накатывающих волн боли, но я поглощала воду, неотрывно глядя на голубые вспыхивающие искры, которые хоть как-то отвлекали меня от крайне болезненных ощущений. В какой-то момент от очередной болевой вспышки я на мгновение потеряла контроль, и левая ладонь оторвалась от стенки, которая уже начала идти рябью и терять твердость. Речная вода тут же подхватила меня, словно оголодавший зверь, и, если бы не рывок, стоивший мне титанических усилий, я бы упустила единственную возможность спасти Максима. Кое-как вернувшись в прежнее положение, с удвоенной силой — как мне казалось — возобновила поглощение клетки. Очередная порция воды, еще один обжигающий укол — водяная стена превратилась из твердой в упругую и эластичную. От боли и усталости, застилающих глаза, вместо одного мерцающего кулона я видела целое чернильное небо с россыпью искрящихся голубых звезд. Помотав головой из стороны в сторону, еще сильнее вжалась в стену, почувствовав, как ладони плавно проходят сквозь мягкую мембрану. Не имея сил порадоваться успеху, я вонзила пальцы в продолжающую больно жалить воду и раскинула руки в стороны, разрывая водяное полотно на две части. Не дожидаясь последствий содеянного, которые, я не сомневалась, сейчас возникнут, потянулась на свет мерцающего кулона и на ощупь схватила Макса. Едва успела сотворить для него маску, как пространство вокруг завибрировало, и жуткий гул, поднимающийся словно из недр этого мира, проник до самых костей. Это стало самым невыносимым ощущением за всю мою жизнь, и я, парализованная неведомым мне страхом, успела лишь покрепче вцепиться в своего командира, пока мышцы окончательно не перестали слушаться. Пока пыталась заставить себя собраться и отыскать где-то в глубине души последние крупицы сил, необходимых для поднятия на поверхность, почувствовала, как энергия вытекает из воронки и стремительно падает — именно падает! — вниз. Прошло еще мгновение — и мощный поток воды, рожденный где-то в глубине, помчался вверх, подхватив нас. Слишком слабая для каких-либо активных действий, я доверилась энергии стихии, жаждущей наконец-то вырваться на свободу. Окруженные бурлящей водой, мы неслись вверх, на воздух, к свету и долгожданной свободе — свободе от клеток, ловушек и страхов, сковывающих душу не хуже цепей и капканов. Пара мгновений — и нас выбросило из воды, подняв к самым облакам. Ну, так мне, обуреваемой самыми противоречивыми эмоциями, показалось. Я распахнула глаза — черт, не нужно было так резко этого делать. Они тут же заслезились, шокированные ярким светом Церона после непроглядной темноты Ашьолы. Я держала Максима, как Святой Грааль, хотя вряд ли в него обычно до боли впиваются ногтями. Мы на доли секунды замерли в воздухе — и понеслись обратно к воде, еще быстрее, чем взмыли вверх. Неизрасходованные крохи сил ушли на то, чтобы смягчить наше падение и не дать нам провалиться в воду, хватит на сегодня водных процедур! И всё же сделать приводнение комфортным не удалось — я больно ударилась правым боком, пытаясь обезопасить Макса от лишних травм. Не успела толком ужаснуться его внешним видом — синие губы, бледное, как мел, лицо — как над нами завис дракон. Проморгавшись, я все-таки смогла разглядеть в драконьих наездниках Данилу и обоих Воинов из его команды. Лишь после этого разжала пальцы, которые уже давно не чувствовала, и попыталась улыбнуться. Хотелось кричать на весь Миртран о том, что я справилась, но даже мысль об этом забрала последние силы, и меня поглотили баюкающие объятия сладкого забытья.
Глава 29
Ноющая боль растеклась по всему телу с первых минут пробуждения. Но неожиданно для себя самой я улыбнулась — боль означает, что я все еще живу. Побывала в лапах у своего смертельного страха — и выжила. По-моему, ноющие мышцы — это отличный спутник пробуждения, черт возьми!
С легким хрустом потянувшись всем телом, я приподнялась, стараясь не кряхтеть, как древняя старушка. Подо мной обнаружился уже знакомый целительный спальный мешок, а сама я находилась в одной из многочисленных мрачноватых рощиц. Данила, Сеня, Свир и Воин с татуировкой на голове сидели чуть поодаль, рядом с крошечным костерком: Воины разбирали оружие, а мои друзья-земляне смиренно ели и не мешали им. Тот, кого я искала, оказался слева: Максим лежал, укрытый еще одним куском темно-серой ткани, бледный, изможденный и все еще слабо напоминающий живого человека. Но хотя бы ужасающий синий цвет губ исчез, правда, он коварно забрал и все остальные краски, оставив лишь бледность, от взгляда на которую сжималось сердце. Едва заметное поверхностное дыхание заставляло меня напрягать глаза, чтобы разглядеть вздымающуюся грудь командира. Таби и Воин с оранжевыми волосами — наверное, тоже врач — сидели возле Максима и что-то усердно смешивали в своих многочисленных плошках-бутылках. Напоследок еще раз изогнувшись под непонятным углом, дабы размять мышцы, молящие о пощаде, я на четвереньках — зачем вставать, если идти недалеко? — подобралась к Максу. Хотела прикоснуться к нему, но испугалась, что он рассыплется ледяной крошкой. Воображение настолько живо сотворило эту картину, что меня пробрал озноб. Мне оставалось только смотреть, наполняя взгляд бесконечной теплотой с примесью тревоги. Если бы Максима можно было согреть одним взглядом! Я бы не смыкала глаз, пока он не очнулся и, порозовевший, не улыбнулся, доказывая, что по-настоящему ожил.
