Медвежья волхва (СИ) - Счастная Елена (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Кажется, видел Медведь ясно, как выскочили из сумерек две твари непонятного и жуткого вида, совсем не похожие на те, с которыми уж приходилось сражаться в битве с вельдами. Кмети повыхватывали оружие. Встретили их, не пуская к Ведане, которая так и кружилась по прогалине в замысловатом полутанце, всё вознося обращения то ли к богам, то ли к Забвению самому. Да чудища только туда и рвались, словно звал их кто-то. До воинов, что норовили их задержать, им и дела не было. И они всё ж прорвались, даже встретив сталь острую своими сильными телами — и пропали вдруг. Вместе с Веданой. Осталась только на прогалинной земле их тёмная кипучая кровь.
Медведь, несмотря на упреждение брата, бросился к огню, всё кругом обшарил, но и следов волхвы не нашёл. И в груди точно разорвалось что-то. Каждую мышцу разодрало когтями. Он словно обессилел вдруг, упал на четвереньки — едва не в костёр самый. Кмети кинулись поднимать его, да он остановил взмахом руки, потому что вдруг — почувствовал. Смутно, зыбко, нарастающе. Проваливаясь через нагретую огнём землю, словно сил набираясь от неё, он видел всё яснее — другим взором, данным могучим Пращуром Пращуров. Видел и мрак Забвения, куда угодила Ведана, и опасность, что угрожала ей там, ослабевшей, напуганной.
И он всей разросшейся до чудовищных размеров душой захотел помочь ей, спасти. Ведь он знал выход, ощущал — как горячий удар плетью по спине — знакомо. Медведь ослеп в какой-то миг, окружённый со всех сторон невыносимо жгущим глаза сиянием — и свет этот будто из самого его нутра лился. Он плохо понимал, что происходит, и никогда не чувствовал себя таким огромным и сильным. Он звал Ведану, давя изо всех сил всю тьму, что норовила сомкнуться вокруг неё.
И лишь когда Ведана едва не кубарем выкатилась из-за грани миров, он вновь вернулся в своё привычное тело. И до сих пор думал, что это было такое — и боялся, верно, признаться самому себе. Древняя сущность, ещё взращенная предками его рода, словно скопилась в нём за многие лета, что кровь, казалось бы, слабела, утекала куда-то. Неведомой силой богов она ударила всей мощью именно в него. И расплескалась бурными потоками по братьям. Другого ответа не находилось. Но Медведь надеялся ещё, что Ведана, когда придёт в себя, объяснит и развеет последние сомнения.
Но пока она была очень слаба. Бегличане время от времени робко заходили в избу, любопытствуя и спрашивая, не надо ли чем помочь. Да чем только? Помощи жены брата ему было вполне достаточно. И того, что она все эти дни суматошные присматривала за Руславом.
На второй день прямо с утра, что выдалось нынче уже не таким морозным, пасмурным и чуть снежным, пришёл и старейшина Видослав. И вид у него был виноватый — только слегка, но всё ж заметно. Он помялся в сенях, а после в хоромину прошёл.
— Как она, Медведь? — спросил тихо, боясь, видно, потревожить спящую девушку.
— Сегодня уже лучше. Даже вставала поболе, чем вчера.
А вчера она поднималась только по нужде. Да смущения никакого не было в том, чтобы помочь ей. И, признаться, никого лишнего к ней подпускать не хотелось. Словно Медведь почувствовал себя вдруг хозяином этого обиталища, воздуха, нагретого дыханием его и Веданы. Этого огня в печи, который поддерживал постоянно и волхвы , что лежала на лавке, только иногда поворачиваясь с боку на бок.
— Может, женщин позвать? Подсобят, — осторожно предложил старейшина.
— Не надо мне тут ни жены твоей, ни дочери, — огрызнулся Медведь и пошёл навстречу ему, уже собираясь вытеснить обратно за дверь.
И Видослав попятился помалу.
— Ты одичал тут совсем, гляжу, рядом с этой волхвой.
— Это вы одичали, потому что не хотели верить ей. Не хотели верить в то, что она может помочь, а теперь вдруг поняли, что ошибались, — Медведь впечатывал шаги в твёрдый пол, наступая на Видослава, а тот отступал к двери, пока не споткнулся о всход. — Чего вы хотите? Извиниться перед ней? Извинитесь потом, если пожелаете. Чего хочешь ты? Чтобы Крижана о волхве заботилась, а я на то смотрел и умилялся? Да не будет этого! Так что лучше не мешайте, будет воля Макоши, Ведана завтра уже будет на ногах. Да не вашими стараниями.
Видослав пробормотал что-то ворчливо и, резко повернувшись, вышел. Нехорошо, конечно, с весечанами ругаться. Да Медведь дюже зол на них был за пренебрежение и недоверие, что так и плескало на Ведану со всех сторон — а уж с потакания старейшины и подавно. Он и тут пытается выгоду для себя найти. В неспокойное время свои интересы ублажить. Да хватит уже с Медведя. Он многое решил для себя.
— Зря накричал на него, — прозвучал за спиной слабый ещё голос.
Но Ведана хотя бы говорить стала больше, а то ведь всё молчала. Медведь повернулся к ней и быстро подошёл.
— Он заслужил, — улыбнулся. — Хочешь чего? Что принести?
Она поймала тёплыми пальчиками его ладонь, успокаивая.
— Ничего не надо. Просто побудь ещё здесь. Я… Я завтра совсем в себя приду. Обещаю.
Обещает — Медведь усмехнулся. Вон бледная какая. И глаза ещё поблескивают нездорово. Но уже более уверенными стали её движения, сильным голос — и верить хотелось, что всё наладится как раз к Коляде.
Потому как в Беглице уже начали помалу готовиться к празднику. Доставали и рубахи нарядные. И шкуры да личины, чтобы нечистыми и зверьми разными рядиться. Закипало помалу веселье в котле предвкушения, а Медведю пока не до того было.
Но как становилось день ото дня Ведане всё лучше, и он начал проникаться подготовкой к гуляниям. Как ни крути, а от люда не отгородишься. Он всё ж староста, а больно неласков был со всеми в последние дни: и впрямь, как с цепи сорвался.
Волхва уже больше ходила и сама по дому хлопотала, хоть и присаживалась частенько — отдохнуть. И тогда заливала её лицо лёгкая бледность. Хотелось выспросить ещё, что видела она в Забвении, что чувствует теперь — но Медведь опасался. Не хотел напоминать.
А тут вдруг накануне Коляды Ведана и вовсе выпроводила его.
— Иди, готовься к празднику, — разулыбалась хитро, будто и сама что-то уже задумала.
— Чего мне готовиться? Пирогов не печь, а со старейшинами я уж всё, что нужно, обговорил.
— Иди, — она подтолкнула его в грудь.
А ему уходить не хотелось. Хотелось в охапку её сгрести и утащить к себе в дом, чтобы там уж и оставалась. Ведана словно почувствовала что-то. И, в очередной раз чуть подтолкнув Медведя в грудь, чтобы одевался шёл, вдруг схватила его пальчиками за рубаху и к себе дёрнула. Он бездумно обнял её за талию и притиснул к себе. Наткнулся губами на её — приоткрытые, мягкие. Только волю почуял, скользнул языком между ними, ладонями по спине — а волхва уж и вывернулась из его рук. Чисто пташка юркая. Оставила тепло своё на коже и лёгкое разочарование, засевшее во взбудораженном нутре.
Делать нечего. Пришлось одеваться под её слегка насмешливым взором и уходить. А тело всё, мысли так и наполнило нетерпение жгучее. Теперь праздника хотелось ему жуть как. И гуляний хотелось, безумства общего, яростного. И браги сладкой — немного, чтобы жар внутренний только сильнее стал.
Он обернулся на Ведану, прежде чем дверь открыть. Она смотрела на него слегка исподлобья и улыбалась мягко. Словно и впрямь сошёл груз с её души, тот, что давил всё время, пока она в Беглице прожила. И теперь чудилось, что ничуть она на Младу не похожа. Другая совсем — и тем только сильнее к себе манит.
С утра уже Беглица наполнилась едва ощутимым гомоном. Звучали взбудораженные голоса в каждом дворе. Пахло на всю улицу пирогами и печивом, которыми нынче будут потчевать и родичей, и тех, кто, обрядившись в зверей и разных чудищ, будут стучаться в двери и требовать угощений для Коляды. А окажешься скуп — не будет тебе радости весь год, и дела ладиться не станут, как ни старайся.
Медведь уже с рассвета вместе с другими парнями и мужами постарше принялись готовить самое большое гульбище. Должны были прийти сегодня родичи из из другого селения, присоединиться к веселью. Росная лежала недалеко от Беглицы, и жило там всего ничего семей, все почти крови одной кому-то из здешних — а потому они справляли самые важные праздники с соседями недалёкими. Будет много народа, места для всех должно хватить, потому парни взяли лопаты и, поскидав по случаю почти непривычного за последнюю седмицу тепла кожухи, принялись расчищать вечевое поле от снега. Работалось легко, взмётывались белые вихри, сыпало ледяной пылью в лицо, и разгоралось тело от доброй работы.
