Я - богиня любви и содрогания (СИ) - Юраш Кристина (лучшие бесплатные книги txt) 📗
— Нет преступления, на которое я бы не пошел, для того, чтобы однажды почувствовать, как ты тихонько подходишь сзади и обнимаешь меня, а потом гладишь по щеке маленькими пальчиками… Капризничай, вредничай, злись, но живи… Просто живи, любимая…
Император опустил голову, тяжело дыша и трепетно целуя неидеальные изгибы ее тела, а легкая, невесомая ткань сминается его жадными пальцами.
— Я готов убивать своими руками за каждую твою слезу… — его дрожащие пальцы гладили мраморную щеку, а потом коснулись мраморных губ. — Я готов слушать каждое твое слово… О чем бы ты не говорила… Пусть даже это будет пустяк… Я готов целовать тебя каждое утро, прижимая к груди… Целовать все, руки, плечи, губы… Я мечтаю однажды прижать тебя к себе, слыша твое дыхание…
Его задыхающийся голос эхом наполнял молчаливые своды его маленького храма безграничной любви.
— … И считать каждый твой вздох и каждый удар твоего сердце… Я буду засыпать, слушая, как бьется твое сердечко… Я простил бы тебе абсолютно все… Даже… Даже нелюбовь… Я сделал бы так, чтобы ты полюбила меня… Я готов каждый день целовать твои тонкие пальчики … Мне достаточно было бы, если бы однажды просто прижалась ко мне, обняла меня… Я смогу тебя защитить от всего, спрятать тебя, вдыхать запах твоих волос, смотреть тебе в глаза, осыпать подарками… Если бы ты что-то попросила, я дал бы это тебе… — в отчаянии шептал он.
Я чувствовала, как по щекам текут трогательные слезы, а следом за ними потекли отнюдь не романтичные и далеко не розовые сопли. Не знаю, как каменное, но мое сердце уже обливалось кровью.
… - Я хочу однажды поймать губами твой сладко стон блаженства, после того, как ты всю ночь умирала в моих руках… — его голос дрогнул, а он стиснул зубы, тяжело выдыхая. — Ты моя… И только моя… Я хочу видеть, как ты засыпаешь у меня груди… Я хочу в этот момент положить руку тебе на голову, пряча тебя от всего мира… Не приведи судьба кому-то тебя пальцем тронуть… Пусть меня назовут тираном, чудовищем, но пощады не будет… Я готов отдать весь мир за твою улыбку… За один твой вздох… За один удар твоего сердца… За тепло твоих маленьких нежных рук… Я люблю тебя… Ты мне нужна любая… Клянусь, если однажды …
Император тяжело дышал, прикасаясь губами к ее щеке, лаская ее рукой так, что я подумывала забиться в уголок, обнять коленочки и смотреть на мир обиженным взглядом никому не нужной женщины.
— … она выполнит свое обещание, я сделаю тебя самой счастливой женщиной на свете, — прошептал Император, тяжело дыша и прижимаясь щекой к каменным волосам, а потом целуя их в этой завораживающей и страшной агонии. — Я живу, пока в моем сердце есть ты…
Салат уже дотек до щиколотки, а противные сопли до груди…
Я видела, как теплые губы припали к мраморным губам, как нежно поцеловали каменный лоб. Император потом бросил последний взгляд на возлюбленную, медленно отпуская ее каменную руку, развернулся и быстрым шагом пошел к двери. Его глаза снова превращались в острую сталь вполне оправданной ненависти ко всему миру.
Ой! А что я стою? Что я тут замечталась! Быстро-быстро-быстро к двери! Иначе не успею! А!!! Он закрыл дверь! Беда! Надеюсь, что он приходит к ней каждый вечер с завидной регулярностью. Пусть сильно не рассчитывает на мои запасы продовольствия, на его длительную командировку их может не хватить… Мой взгляд внезапно остановился на старом зеркале, а я тут же успокоилась и подошла к статуе, рассматривая ее со всех сторон. Не могу сказать, что она прямо красавица! Так, на любителя! Грудь могла бы быть побольше, талия уже. Лицо тоже не впечатляет! Она обычная…
Да, да, зависть, продолжай, продолжай…У тебя хорошо получается, не останавливайся, пожалуйста.
Я присматривалась к чертам мраморной возлюбленной, понимая, что поиски чего-то особенного закончились полным разочарованием. Если снять с нее тунику и драгоценности, то ничего интересного и выдающегося! Я подняла руку, прикасаясь к ее тунике, а потом решила не трогать ее от греха подальше. Не даром добрая книжечка намекнула мне на руки из ….
— Ай! — пискнула я, случайно наступив на колючие розы. — Ой! Ага! Ковер ему из цветов! У меня что там? Шип в ноге? Та-а-ак! Ай, как больно!
Я наступила на ногу, чувствуя, как меня снова пронзает неожиданная дикая боль, от которой я дернулась назад, теряя равновесие. Меня словно что-то толкнуло в грудь, а я падала на спину, хватаясь за кисейную тунику, чтобы удержать равновесие. Равновесие удалось восстановить, но статуя неожиданно покачнулась, ткань выскользнула у меня из рук, а следом послышался такой нехороший звук, словно… Словно… Я нервно сглотнула, глядя как мимо меня покатилась мраморная голова… Караул!!! Мне конец!!!
— Ничего, — утешала я себя, глядя на голову с отбитым носом. — Немного клея, и все будет в порядке. Главное сделать все аккуратно! Он даже не заметит! Тут темно, присматриваться он не будет… Ну будет маленькая трещинка… Трещинка — это же не катастрофа?
Богиня создана, чтобы решать проблемы! Но для того, чтобы решать, их для начала нужно создать! Чувствую, что теперь это — мой девиз.
Я бросилась в зеркало, которое, как ни странно отозвалось на мою просьбу перенести меня домой.
— Там темно, присматриваться он не будет… Ну будет маленькая трещинка… Трещинка — это же не катастрофа? — сопела я, шаря по ящикам шкафа, вспоминая, что где-то уже видела пузырек, похожий на клей. — Вот он!
Сидя на полу в чужом храме я пыталась приклеить голову и руку. Клей брызгал и тек, но держать категорически отказывался. Я нервничала, понимая, что «и так сойдет», произнесу не я, а Император! Причем, имея в виду могилу, в которой меня прикопают заживо!
— Зеркало! Я могу чинить вещи? — с надеждой спросила, я, глядя на отломанные пальцы и клей, который упорно не хотел склеивать чужие чувства. Она разбила сердце ему, я разбила ее, следовательно, мне тоже что-то разобьют. Видимо, розовыми очками, Император не ограничится.
— Нет, увы, — похоронным голосом ответило зеркало, пока я раненым зайцем металась по святилищу.
— Только без паники! Только без паники! — утешала себя, догрызая ногти и поглядывая на дверь. Я схватила мраморную голову и правую руку, неся ее в сторону зеркала. Нужно убрать отсюда все осколки. Нету тела — нету дела! Пусть думает, что хочет!
Осторожно сложив запчасти на пол, я метнулась обратно за левой рукой и фрагментами туловища! Так, сейчас ноги в руки и бежать! Где вторая нога? Вот она! Нашла! Я подметала мраморную крошку с пола, подгребала драгоценности и цветы. Чужая туника была закинута на плечо, а я проверяла, чтобы нигде не осталось ни единого камушка.
Меня так и подмывало оставить записку: «Милый, не ищи меня! Я ухожу от тебя! Сил моих больше нет!», а потом подумала, что мужик, узнав о том, что от него ушла даже статуя, добрее не станет.
Я сидела дома в кресле, обнимая голову статуи и думала.
— Ну что, дорогая! Одна голова хорошо, а две — лучше! — философски заметила я, в надежде, что Императора отпустит. — А что? С глаз долой из сердца вон! Погорюет, перестанет! Я на это надеюсь…
В салате из кармана попадались нитки, но я мужественно его поглощала, представляя размер неприятностей, которые недавно нашла на похолодевшие от тревожного предвкушения прелести. Пока что линейка задумалась, вспоминая приблизительный рост, размер обуви и длину носа одного интересного мужчины, который будет щедр и немилосерден.
Зеркало внезапно вспыхнуло, показывая знакомый храм. Сердце оборвалось, салат с кашлем вылетел изо рта. И тут я с облегчением обнаружила, что у алтаря стоит молодая женщина в скромном сером чепце и сером платье. Из чепца выбилось несколько прядей каштановых волос, а ее пальцы вращали какое-то медное колечко.
— Я его так любила, кормила вкусно, рубахи штопала, слова поперек не сказала! Каждый день ему то булки любимые испеку, то мясо приготовлю… Все как он хотел! Не ругала, не кричала на него, все сама по дому делала, помощи не просила, — всхлипывал «воробышек», сжимая в кулаке кольцо. — Вы же обещали, что он не пойдет больше к своей любовнице! Не будет ночевать у нее! У нас же ребенок маленький! Верните моего мужа! Вот…
