Дорогами судьбы (СИ) - Ляпина Юлия Николаевна (книги полностью .TXT) 📗
Она, не отрываясь, смотрела, как, красуясь, молодой воин двигался в поединке, как в танце, плавно уклоняясь от ударов и неожиданно меняя траекторию атак. Вот он отбросил с плеча длинную прядь и вновь обернулся, пристально глядя герцогине в глаза. Девушка потупилась и отпила еще немного пряного взвара, ловя боковым зрением хлопающих в ладоши и притопывающих орчанок. В следующем поединке воин с силой ударил противника коротким копьем и, глядя девушке в широко распахнутые голубые глаза, второй удар провел по касательной линии, лишь обозначив. Гелла судорожно вздохнула и нашла в себе силы отвернуться, сердце глухо бухало в груди, ладошки вспотели; хорошо, что Кира не оставляла гостью стана одну и, увидев румянец, поспешила принести чистой воды:
— Медового взвара нельзя пить много, мы пьем его с младенчества и довольно часто — и то не больше двух-трех пиал, а ты сколько выпила??
— Две или три.
— Эх, я хороша!! Не предупредила!
— Но все девушки его пьют!
— Пьют — маленькими глотками и две пиалки за весь вечер! Да и орки крепче людей!
— Ох, — Геллу затошнило, и пришлось срочно убежать за ряд шатров. Кира принесла еще воды и чистое полотенце — утереть лицо. Через полчаса бледная герцогиня вновь вернулась на праздник и даже с пиалой в руке, но теперь пиала наполнялась исключительно водой из заботливо приготовленной Кирой фляжки.
После поединков, продолжение которых девушки пропустили, чествовали победителя. Им стал, конечно, белозубый орк, которому пара старейшин вручила красивый щит и новенькое копье. А после награждения начались танцы. Вместо барабанов зазвенели бубны, запели звонкие тростниковые дудочки и рожки. Сначала мужчины исполнили победный танец с оружием, потом в огненный круг вышли девушки. Скромно опущенные глаза и длинные платки в руках наводили на мысли о чем-то сдержанном и торжественном, но музыка зарокотала низко и глубоко. Дружно вздохнув, девушки сделали слитный шаг, и вдруг под рокот бубнов тонкие платки вспыхнули языками пламени, а робкие красавицы превратились в свирепых тигриц, непокорных и гибких. Гелла, забыв обо всем, впитывала в себя эту пляску, не замечая, как ходят в такт плечи, бедра и колени. И лишь струей жидкого пламени обожгло ее вдоль спины дыхание неведомо как оказавшегося рядом белозубого орка.
Как бы ни была герцогиня поглощена танцем, музыкой и завораживающей атмосферой праздника — инстинкты возопили: едва жгучие губы прижались к шее, как она, взвизгнув, влепила нахалу пощечину, добавив недавно затверженное с лекаркой заклинание «искры». И тотчас все переменилось: глаза улыбчивого красавца полыхнули гневом, искры подпалили вышитый жилет, и приятное лицо орка превратилось в звериную маску. Девушки, стоящие поблизости отшатнулись, и Гелла почувствовала себя песчинкой, попавшей в жернов. Вокруг ей виделись ухмылки, выхваченные пламенем огня ножи и короткие мечи. Надеждой на спасение из толпы выскочила, звеня амулетами, Кира и, схватив Геллу за руку, потянула к кошме, на которой восседала Мать племени. За спиной раздавался звериный рык, подхваченный множеством голосов, и насмешливые подначки:
— Не догонишь, Царум, где тебе такую красотку уговорить!
Сердце Геллы бухало у самого горла, она боялась упасть и попасть во власть яростного пожара, который настигал ее.
— Мать, Царум поцеловал Геллу! — выпалила Кира, дотащив герцогиню до чинно восседавших стариков. Орчанка внимательно посмотрела на перепуганных девушек и одним жестом остановила приближающийся рык.
— Великий воин Царум-волк забыл, что гости неприкосновенны??
— Гости?? — прорычал орк.
— Герцогиня наша гостья, и этот праздник дается в ее честь.
Орк гневно потряс головой, видимо, не находя слов, а потом скинул опаленную жилетку и бросил ее девушке под ноги. Испуганная Гелла не шевельнулась, а Кира зашептала ей на ухо:
— Отдай выкуп за испорченную вещь — амулет или украшение.
В растерянности Гелла сдернула браслет из каменных бусин и ярких перьев — кажется, это был амулет для охоты на птиц — и вручила его Кире, а Кира передала откуп Матери. Получив с торжественным славословием дорогую вещь, воин смягчился и ушел в темноту, но герцогиня уже не чувствовала себя в безопасности, увидев, как тонок налет человечности на орках; она уже не отходила от Киры и вскоре вернулась с нею в шатер, где уже лежала, прикрыв глаза, Сатра. Неугомонная Кира, убедившись, что герцогиня не одна, вновь убежала, а Гелла еще долго переживала свои заблуждения, виня себя в недостойном поведении; кажется, теперь она лучше понимала необходимость рекомендаций принца и тревогу королевы.
Утро встретило обитательниц шатра головной болью и необходимостью сборов в дорогу. Грустная Сатра в пять минут собрала заплечный мешок воина и смотрела на страдания Киры и Геллы. Герцогиня приняла плохое самочувствие как кару за вчерашнее поведение и молча сносила боль, а вот Кира страдала шумно и энергично:
— Ой, моя голова!! Моя голова!! Все, в следующий раз не больше одной чаши!! Зато — ха-ха — Царума-Волка наградили новым прозвищем: Паленый!! Старый Ийнир-Сайгак сказал, что паленый волк стоит дороже волчонка, так что теперь Царум должен тебе подарок за прозвище.
— Кира!! — Гелла повысила голос и сама схватилась за взорвавшуюся голову. — Не нужны мне его подарки! Я хочу убраться отсюда поскорее, пока не натворила чего-нибудь еще!
Голова немилосердно казнила, а тело покрылось испариной, и Гелла, уже не глядя, сгребла остатки вещей в корзинку с крышкой.
— Готовы? — Сатра окинула взглядом сестру и герцогиню и вышла из шатра, коснувшись на прощание плетенной из ремешков куколки, свисающей с колышка у двери. Покрышка опустилась за спинами девушек, как стена, отделяющая прошлое от будущего. Провожать их не вышли, воины сопровождения и повозка с подарками для вампиров уже ждали на окраине стоянки. Сев в седло, Гелла оглянулась на стоянку и услышала смешок Киры.
— Что?
— Раз оглянулась — значит, еще вернешься.
— Не думаю.
— Духам виднее, — вновь хихикнула девочка, указывая на пригоршню лепестков, брошенных ветром на колени герцогини. Та в ответ лишь пожала плечами и развернула лошадь вслед предводительнице. Дорога вновь уводила ее в неизведанный путь, но и оставленное за спиной имело свою ценность; тихонько вздохнув, герцогиня вспомнила дни, проведенные в племени, и улыбнулась: может быть, Кира и права, герцогству хорошие жернова не помешают!
Хозяин трактира поднял постояльцев, как они и просили — едва темнота за окнами начала сереть. Сонная служанка принесла чуть теплой воды для умывания и холодную курицу на завтрак. Леди Суонси завтракала у себя, но на стук в дверь открыла уже одетая и причесанная.
— Прошу вас, миледи, пора ехать.
Герцог одобрительно посмотрел на аккуратное платье леди, вчера суконная юбка запылилась, а воротничок и манжеты из тонкого полотна с кружевным краем засалились и обтрепались, но сегодня юбка леди была чиста, а полотно манжет сияло свежестью. Аккуратно заплетенные волосы уложены в прическу, ботинки вычищены и смазаны воском.
Леди благодарно оперлась на руку мужчины и благосклонно проследила за тем, как принц прихватил ее сумку и отнес к лошадям. Быстро проверили седла и сбрую, быстро оседлали коней и покинули двор трактира; морок Тирос наложил сразу, как проснулся, и теперь с помощью личной магии осторожно развеивал следы.
Калабриан ехал, храня сдержанное молчание, но в голове его постоянно перебирались мысли и мелкие детали: вот герцог подсаживает спутницу в седло, вот интересуется, не забыла ли она принять капли, такая интимность с малознакомой женщиной?? Мысли раздражали, и Калабриан начинал закипать, слушая, как Тирос беседует с леди, обсуждая необходимость приема лекарств.
Через час скачки восток окрасился нежно-розовыми лучами, и Тирос, оглянувшись на насупленного Калабриана, напомнил леди Сепфоре:
— Миледи, я дал слово дворянина, что в Сарриану лучше всего въезжать на рассвете. Взгляните, мы приближаемся.
