Волки выбирают пряности (СИ) - Матлак Ирина (читаемые книги читать TXT) 📗
— Что тут учить-то? — презрительно фыркнул он. — Мямля, у тебя ещё и память короткая?
Эрик поднял руку, намереваясь дать Тиму несильную и в то же время унизительную затрещину, но я успела помешать. Перехватив его за запястье, пристально посмотрела прямо в глаза и потребовала:
— Извинись.
— Ещё чего!
— Извинись, — повторила, продолжая в упор смотреть на брата.
Видимо, вид я имела убедительный, потому как Эрик всё-таки сдался. Мы играли в глазелки не менее полминуты, после чего он не выдержал и первым отвёл взгляд. Но выполнять требование всё-таки не спешил.
— Мы ждём, — твёрдо повторила я, не выпуская его руку.
Братец снова вскипел:
— Да за что извиняться?! Мямля он и есть мямля!
Следом за этим утверждением последовали неизменные и, определённо, любимые ругательства. Я терпеливо ждала, пока боевой запал иссякнет, и Эрик выдохнется. В какой-то момент он начал вырываться, но я продолжила его удерживать, хотя рука начинала болеть. Казалось, ещё пара движений с его стороны, и кисть просто вывихнется.
— Извини! — в сердцах выплюнул Эрик, даже не посмотрев на Тима. — Довольна?!
Вполне довольна. Нет, не так — безумно довольна! Сказать, что братец прогрессирует, это не сказать ровным счётом ничего.
Я тут же его отпустила, и он мгновенно метнулся в сторону выхода.
— Останься, пожалуйста, — негромко произнесла я, сменив тон с приказного на просительный.
Говоря откровенно, даже не надеялась, что Эрик послушает, но он неожиданно удивил. Дойдя до двери, круто развернулся, гневно сверкнул глазищами, после чего с разбегу плюхнулся на кровать. Пару раз стукнул кулаком по подушке, выпуская пар, а затем подмял её под себя и улёгся на живот.
— Стихотворение выучил? — мягко спросила я, присаживаясь на краешек кровати.
Ответом мне было молчание.
— Расскажешь? — поинтересовалось, расценив это, как согласие.
Эрик нахмурился и пробубнил под нос что-то невнятное — кажется, опять те самые ругательства. Ну и пусть! Сквернословие не самый страшный порок, да и отучить всегда успею. Сейчас я одержала пусть маленькую, но всё же победу, и этого вполне достаточно.
Внезапно во взгляде брата, направленном на ангелочка, промелькнул испуг.
— Эй, мямля…
Я резко обернулась и увидела, что тот согнулся пополам и, тяжело дыша, едва не падает со стула.
— Тим, что с тобой?! — подскочив к нему, придержала, не давая сползти на пол. — Эрик, быстро беги за лекарем! Зови воспитателей!
На этот раз брат послушался беспрекословно и уже через пару секунд скрылся за дверью. Ангелочек же выглядел совсем плохо. Бледность, бросившаяся мне в глаза ещё час назад, усилилась, и его лицо походило на белое полотно. Синева вокруг губ тоже проступила чётче, и ко всему прочему Тим задыхался.
— Тим…Тимочка, — севшим голосом позвала я, чувствуя себя абсолютно беспомощной. — Миленький, потерпи, сейчас придёт лекарь…
Из груди мальчика вырвался какой-то невнятный хрип, а его глаза начали закрываться. Я испугалась по-настоящему, но всё, на что была способна — это осторожно положить его на кровать и находиться рядом. Что делать в таких случаях не имела ни малейшего представления и надеялась, что врач успеет вовремя. Боязнь за Тима перемешивалась со злостью на собственную беспомощность. До чего ужасно, когда не знаешь, чем помочь!
— Кто-нибудь, сюда! — крикнула, на секунду выглянув в коридор, после чего вернулась к ангелочку.
Я взяла его за руку и почувствовала, как на запястье быстро-быстро бьётся пульс. Положила руку ему на лоб и ощутила, что он влажный и холодный.
Да где все?! Почему, когда действительно нужна помощь, приют словно вымер!
Повинуясь какому-то не до конца сознаваемому желанию, я прилегла рядом и, обняв Тима, легко коснулась губами его виска. Из груди мальчика по-прежнему вырывались хрипы, которые с каждым вздохом становились всё тише и тише. Мне казалось, что вместе с ними я слышу ноющую, туманящую разом боль. Чувствую, как она тяжёлыми путами сжимает маленькое сердце и, злобно усмехаясь, расползается по всему телу.
Прижав Тима к себе, я прикрыла глаза, и ощущения стали ещё ярче. К ним добавился холод, от которого по коже пробежала дрожь. Хотелось прогнать, растопить его, вытеснить своим теплом.
Представила, что я — солнечный свет, какой бывает поздним маем. Тёплый и ласковый, но одновременно настойчивый. Губы, которые по-прежнему держала у виска ангелочка, внезапно стало показывать. Как и кончики пальцев — там, где они касались его руки. Наше дыхание смешивалось, и теперь его боль стала до того остра, что я буквально её видела.
Перед закрытыми глазами мелькали какие-то неясные образы. Белый свет лился откуда-то сверху, а вокруг кружил хоровод видений. Зелёный луг с цветущими армерией и вереском, высокое небо и припорошенные снегом верхушки гор. Быстрый бег по хвойному лесу, невероятные прыжки, подобные полёту, и дурманящее чувство полной свободы…
Образы менялись и ускользали, не давая себя запомнить. Но они оставляли смутно знакомое, светлое чувство, заполняющее всё моё существо. Погружаясь в него всё больше, я пыталась вытеснить тёмную боль. Совершенно не понимала, что делаю, и нисколько об этом не задумывалась. Интуиция и что-то ещё — странное и неизведанное, руководили мной в этот момент. Противостоять боли было трудно, но постепенно она сдавалась и исчезала под натиском белого света. А когда растворилась окончательно, погас и он.
Вместе с этим пришло осознание того, насколько странно и нереально происходящее. Открыв глаза, я резко села на кровати и посмотрела на лежащего рядом Тима. Увидев порозовевшие щёки и услышав ровное, размеренное дыхание, просто не поверила себе.
На смену странным ощущениям пришла дикая слабость и головокружение. Подозреваю, теперь я походила на бледного призрака, каким до этого времени казался ангелочек.
В коридоре послышался громкий топот, и вскоре в комнату вбежали Эрик, пара воспитателей и облачённый в белый халат мужчина, по-видимому, являющийся лекарем.
— Тим! — воскликнула одна из воспитательниц, всплеснув руками. — Бог мой, опять!
Пока она причитала, лекарь, со свойственным его профессии спокойствием, приблизился к кровати и принялся осматривать ребёнка. Я сидела рядом и, наблюдая за действиями мужчины, заметила, как на его лице проступает озадаченность.
— Он спит, — спустя пару минут констатировал лекарь, в упор на меня посмотрев.
— Спит? — изумлённо переспросила воспитательница, выразив всеобщее замешательство.
Я была ошарашена и полностью разбита. Чем угодно могла поклясться, что Тим страдал от какого-то приступа. Он просто не мог заснуть. Это…ненормально!
— У Тима врождённый порок сердца, — переведя на ребёнка взгляд, произнёс лекарь. — Всё, что я могу, это лишь давать ему небольшую отсрочку. Любое волнение провоцирует приступы, справляться с которыми становится всё сложней.
Я отрицательно замотала головой, не желая верить в услышанное. Ангелочек…этот милый маленький мальчик серьёзно болен? Одна мысль об этом терзала душу и заставляла глаза наполняться слезами. Никогда не отличалась излишней сентиментальностью, но сейчас внутри всё переворачивалось. Как ни парадоксально, одновременно с этим я ощущала и опустошение. Чувствовала себя так, будто из меня выжали все соки.
— Но сейчас он, в самом деле, просто спит, — повторил лекарь, который был удивлён не меньше, чем остальные. — Расскажите, что произошло?
Я во всех подробностях описала случившееся. Не упомянула только о том, что приступ, скорее всего, спровоцировал Эрик. Сейчас брат выглядел ужасно испуганным и топтался на пороге, не решаясь переступить порог комнаты.
Поднявшись с места, лекарь заявил:
— Я заберу мальчика в лазарет. Эту ночь ему лучше провести под присмотром, не исключено, что к утру его состояние может ухудшиться.
— Нет! — неожиданно для самой себя, возразила я.
Не знаю, откуда, но внезапно появилась навязчивая мысль, что Тиму нужно остаться здесь. В этой комнате. Со мной.
