Вечность - Стивотер Мэгги (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
— Я в туалете, — соврала я.
— Ох. Не обязательно было брать трубку, если ты на занятиях. — Я услышала, как отца кто-то позвал. — Все, мне пора. Пока, котенок.
Я захлопнула крышку телефона и уставилась на стеллаж с книгами. Прямо передо мной стояла биография Тедди Рузвельта.
— Котенок, — вскинул брови Коул.
— Не начинай.
Я повернулась, и мы молча посмотрели друг на друг а. Не знаю, как много он слышал. Чтобы уловить суть, хватило бы пары фраз. Что-то в лице Коула все еще вызывало у меня странное чувство. Как и прежде, жизнь всегда была для него маленькой шуткой, которую он находил слегка забавной, но и главным образом неудачной. Однако теперь, в свете ноной информации, Коул казался… неуверенным. На пару секунд мне показалось, будто открылась потайная дверца куда-то внутрь его души, а потом звякнул входной колокольчик и дверца захлопнулась.
На пороге стоял Сэм. Дверь за ним плавно закрылась.
— Скверные новости, Ринго, — сказал Коул, снова становясь прежним, — Мы все умрем.
Сэм вопросительно взглянул на меня.
— Мой папаша добился своего, — пояснила я. — Они готовят охоту. Дело только за вертолетом.
Сэм долго стоял на пороге, только желваки играли на щеках. На лице у него застыла странная решимость. «Закрыто» — гласила обратная сторона дверной таблички у него за спиной.
Молчание тянулось слишком долго, и я собиралась уже сказать что-нибудь, когда Сэм произнес до странности чужим голосом:
— Я забираю Грейс из леса. Всех остальных тоже, но ее в первую очередь.
Коул вскинул голову.
— Думаю, в этом я смогу тебе помочь.
22
СЭМ
После многодневного дождя в лесу было слякотно и тихо. Коул шел впереди; судя по уверенной походке, дорога была ему хорошо знакома. Изабел с неохотой отправилась на занятия, а когда Кэрин сменила меня в магазине, мы с Коулом поспешили в дом Бека. Пока мы ехали, Коул изложил мне свой блестящий план по поимке Грейс: ловушки.
Оказывается, все это время, пока я представлял, как Коул целыми днями громит дом, он на самом деле пытался ловить животных. Волков. Пожалуй, Коул был настолько непредсказуем, что удивляться не стоило ничему.
— Сколько у тебя этих штуковин? — спросил я, пока мы пробирались по лесу.
Я мог бы думать о новости, которую сообщила Изабел, но заставил себя сосредоточиться на дороге. Мир так отсырел, что без полной концентрации было не обойтись. Стоило ухватиться за какую-нибудь ветку, как на меня обрушивался водопад капель, ноги разъезжались на раскисшей земле.
— Пять, — ответил Коул и остановился, чтобы постучать ботинком о ствол дерева. От подошвы комьями начала отваливаться грязь. — Приблизительно.
— Приблизительно?
Коул двинулся дальше.
— Я подумываю поставить еще одну, на Тома Калперера, — бросил он, не оборачиваясь. Пожалуй, я был с ним согласен.
— И что ты будешь делать, когда кого-нибудь поймаешь?
Коул вступил в кучу сухого оленьего помета и с преувеличенным отвращением фыркнул.
— Выясню, что заставляет нас превращаться. И действительно ли ты исцелился.
Удивительно, как это он до сих пор не взял у меня кровь на анализы.
— Может быть, — задумчиво произнес Коул, — я попрошу тебя поучаствовать в паре добровольных экспериментов.
Пожалуй, я стал понимать его лучше, чем думал сам.
— Может, не стоит? — осторожно сказал я. Пока мы шли, я уловил какой-то мимолетный запах, напомнивший мне о Шелби. Я остановился, медленно обернулся кругом, опасливо переступил через ярко-зеленую ползучую колючку.
— Что ты делаешь, Ринго? — спросил Коул.
— Мне показалось, я почуял…
Я замялся. Как объяснить ему это, я не знал.
— Белую волчицу? Бешеную?
Я посмотрел на него. На лице у него застыло проницательное выражение.
— Да. Шелби, — подтвердил я. Запах исчез. — Скверно. Ты видел ее в последнее время?
Коул коротко кивнул. У меня упало настроение. Я не видел Шелби уже много месяцев и наивно надеялся, что она ушла из леса. Такое иногда случалось. Почти в любой стае находился изгой, которого третировали, не подпускали к еде, всячески выживали из иерархии. Такие волки нередко уходили за сотни миль, чтобы основать другую стаю где-нибудь подальше от своих мучителей.
Когда-то давным-давно в стае Пограничного леса таким изгоем, омега-самцом был Салем, старый волк, которого я уже не застал человеком. Однако, пока сражался с менингитом, я насмотрелся на Шелби достаточно, чтобы понять — она совсем низко пала в глазах Пола, а следовательно, и в глазах стаи. Такое впечатление, будто он откуда-то знал, как она изводила нас с Грейс.
— И что в этом скверного? — поинтересовался Коул.
Рассказывать желания не было. Заговорить о Шелби значило извлечь все эти воспоминания из коробок, в которые я тщательно их упаковал, а этого мне не хотелось.
— Шелби предпочитает быть волчицей, — тщательно подбирая слова, пояснил я. — Она… у нее было тяжелое детство, и она не совсем нормальная.
Едва я произнес эти слова, как возненавидел себя за них — ведь ровно то же самое мать Грейс только что сказала обо мне.
— Прямо как Бек любит, — хмыкнул Коул.
Он развернулся и двинулся по следу, который оставила Шелби; миг спустя я последовал его примеру, хотя мысли мои были далеко.
Мне вспомнилось, как Бек привел Шелби в дом. Он тогда просил нас оставить ее в покое на некоторое время и не мешать. К сожалению, мы так и не смогли дать ей что-то такое, в чем она нуждалась. Миновали месяцы. Стоял точно такой же теплый день, как сегодня. Бек попросил:
— Ты не мог бы сходить посмотреть, что там затеяла Шелби?
Он не подозревал, что она на самом деле что-то затеяла, иначе пошел бы сам.
Я нашел ее перед, домом, у подъездной дорожки. Услышав мои шаги, она вскинула свою белокурую голову, но увидела, что это я, и как ни в чем не бывало вернулась к своему занятию. Ко мне она относилась как к воздуху: ни плохо, ни хорошо. Как к чему то само собой разумеющемуся. Поэтому никак не отреагировала, когда я подошел прямо к тому месту, где она сидела на корточках.
В руке у нее был карандаш; им она ковырялась и чьих то внутренностях, вытягивая кончиком свернутые кольцами кишки. Они походили на червей. Посреди этого месива маслянисто поблескивал зеленым какой-то орган. На другом конце кишок, всего в нескольких дюймах, дергался и сучил ногами скворец, пригвожденный к земле карандашом Шелби, на который были намотаны его внутренности.
— Вот что мы с ними делаем, когда их едим, — сказала Шелби.
Я стоял столбом, пытаясь уловить в ее голосе хотя бы искорку какого-то чувства. Она указала на развороченную птичью грудку вторым карандашом, который держала в другой руке. Карандаш был мой, из моей комнаты. Я недавно его заточил. Мысль о том, что она побывала в моей комнате, почему-то ужаснула меня сильнее, чем несчастная птица, бьющаяся в пыли на обочине асфальтовой дорожки.
— Это ты сделала? — спросил я, хотя и сам знал, что она.
Шелби и ухом не повела.
— Вот тут у них мозг, — произнесла она. — У страуса глаз больше, чем мозг.
Она показала на птичий глаз. Острый грифель коснулся блестящей черной пленки, и внутри у меня что-то натянулось. Скворец лежал совершенно неподвижно. По развороченным внутренностям пробегала рябь пульса.
— Нет… — начал я.
Шелби воткнула мой карандаш прямо скворцу в глаз. На губах у нее играла улыбка, мечтательная улыбка, не имевшая ничего общего с радостью. Не поворачивая головы, она покосилась в мою сторону.
Я прирос к своему месту, сердце у меня колотилось, как будто это я был ее жертвой. Собственное дыхание отдавалось в ребрах тошнотворными судорожными толчками. Глядя на Шелби и скворца, эту черно-бело-красную картину, я уже не мог вспомнить, что такое счастье.
Беку я так никогда об этом и не рассказал.
Меня удерживал стыд. Я не остановил ее. Это пыл мой карандаш. Наказанием была эта картина, запечатлевшаяся в моей памяти навсегда. Я повсюду носил ее с собой, и эта ноша была в тысячу раз тяжелее маленького птичьего тельца.
