Amore mio Юля Котова (СИ) - Устинова Юлия "Julia Joe" (читать книги без регистрации TXT, FB2) 📗
— Прошу меня простить, леди и джентльмены, — проговорил на своем недо английском. Несколько пар глаз тут же обратили на него взоры, — видите ли… у этой девушки, — он кивнул в мою сторону, — странное чувство юмора. Но она все равно мне нравится. Пожалуйста, не обращайте на нас внимания. Buon appetito.
А потом он сложил ладони в подобие рупора и загорланил. Один из едоков по соседству с нами успел снять на смартфон этот момент, пока я боролась с приступом истерики.
Я до последнего не верила, что Бредин решится на эту дебильную выходку, но он сдержал свое слово.
Ладненько, Котова. Главное — когда будешь выполнять свою часть сделки, помни, кто твой враг.
Полная решимости идти до конца и уверенности в непоколебимости собственных принципов под бдительным оком Бредина я осушила первый бокал, потом ещё два. Четвертый мы пили на посошок, потому что Бредин заявил, что вторую и третью бутылки планирует прикончить в нашей комнате. Вот сволочь хитрая!
По дороге к дому Сильвии я немного проветрилась и протрезвела. Особенно после разговора с Тихомировой, которая сразу определила, что я подшофе, обратив внимание на мою неестественную осторожную интонацию. И стоило мне на вопрос подруги «А не с Брединым ли ты там печень садишь?» ответить утвердительно, как эта южноуральская сводня со словами «Ну наконец-то, свершилось!» бесцеремонно бросила трубку, пожелав нам обоим спокойной ночи, которая в Челябинске уже наступала. Поэтому, когда звонил Вет, чтобы пожелать мне того же, я даже отвечать не рискнула. Пьянь итальянская!
Комната Бредина оказалась совсем не такой просторной, как та, что вероломно оккупировали японцы. Мебельный минимализм включал кровать, шкаф и допотопный диван с двумя подушками. За окном, смотревшим прямо на мостовую, сгущались сумерки.
— Не отвлекайся, у нас ещё куча дел, — произнёс Бредин, выхватывая из моих рук смартфон, в который я залипла в очередной попытке найти новое жилье.
Вместо телефона он всучил мне бокал с игристым и, скинув подушки с дивана, уселся рядом.
— Я больше не могу, — простонала я, силясь припомнить порядковый номер этого бокала.
— А кому сейчас легко? — спросил Бредин. — Надо, Юля. Надо.
Он звякнул своим бокалом по моему и замер в ожидании того, когда я начну пить.
— Нам же завтра на учебу, — язык заплетался, когда я попыталась воззвать к здравому смыслу.
— Я дам тебе жвачку, — парировал мой собутыльник.
Я лишь хмыкнула в ответ, понимая, что меня завтра никакая жвачка не спасет, если мы не остановимся. Пригубив напиток, я поставила бокал на пол рядом с диваном и снова уселась, поджав под себя ноги. Бредин повторил за мной и, придвинувшись, уселся по-турецки.
— Тебе не нужно искать новое жилье, — он указал взглядом на мой мобильный, — я сам уйду, что-нибудь придумаю. А ты оставайся здесь. Ладно?
— Откуда такая жертвенность?
Бредин положил ладони на мои колени, и я проследила взглядом за тем, как он проскользил ими вверх.
— Повторяй за мной, — размеренно произнес парень, — спасибо… Рома, — и обхватил меня за бёдра.
— Руки убрал, — велела я.
— Ты знала, что, когда выпьешь, у тебя появляется такой очаровательный румянец? — он полностью проигнорировал мою просьбу.
— Когда вернёмся, я сдам тебя Тамаре Семеновне, расскажу, как ее обожаемый внук меня спаивал, — я тоже сделала вид, что не слышала его изысканного комплимента.
— Она не поверит тебе, — засмеялся Бредин.
— Значит, скажу деду, и он пристрелит тебя. Ты знаешь, что у него есть охотничий карабин?
— Я согласен, беру тебя в заложники, — кивнул он, склоняясь ко мне. — Это того стоит.
Показав невероятную реакцию, я прихлопнула ладонью рот Бредина, который неотвратимо надвигался на меня. Они оба надвигались: и Бредин, и его рот. А я вдруг ощутила первые предпосылки Стокгольмского синдрома.
— Ты тоже это слышишь? — пробубнил он мне в ладонь, а затем отнял ее от своего лица.
Я прислушалась. В одной из комнат снова заиграла мелодия, намекая, что этим вечером кто-то уже отчаялся дозвониться, а кое-то совсем не горел желанием вести телефонные переговоры.
— Так… на чем мы остановились? — спросил Бредин, поглаживая пальцами тыльную поверхность моей ладони.
— Ты собирался свалить отсюда и оставить меня в покое, — я перефразировал его слова, добавив в них немного отсебятины.
— Да, но только не сегодня. Сама подумай, кто сдаст комнату какому-то пьянице?
Я сосредоточенно смотрела в его глаза, признавая, что и Бредин был уже готовенький. А потом перевела взгляд на губы и нервно сглотнула, пытаясь забыть причину, по которой мне не следовало целовать их.
— Что ты сделаешь, если я тебя сейчас поцелую? — спросила я парня.
— Поцелуй, тогда узнаешь, — Бредин вернул мне мои же слова.
— Я не люблю сюрпризы.
— Это не сюрприз, назовем это экспромтом. Ты будешь делать только то, что сама захочешь.
— А что будешь делать ты?
— То, что ты позволишь. Ты же не терпишь, когда тебе что-то навязывают.
Я растерянно смотрела на парня, удивляясь тому, как точно он смог изучить меня.
— Извини… я… о чем это мы тут? — наморщив лоб, я глубоко вздохнула.
— Ты совсем пьяная, да? — усмехнулся Бредин.
— Я была пьяная ещё полчаса назад, а сейчас я с трудом помню, кто я и что тут забыла.
— Капец, Котова, с тобой не интересно пить! — сокрушенно воскликнул он. — Идём, уложим тебя спать.
Бредин помог мне принять вертикальное положение, и меня даже не сильно штормило, пока я шла до кровати. Затем я благополучно шмякнулась головой на подушку и сказала:
— Спасибо.
— Для тебя что угодно.
Бредин склонился ко мне, протянул руку и пригладил мои растрёпанные волосы. Стокгольмский синдром прогрессировал, и мне до дрожи хотелось верить ему, его словам, рукам и губам. Точно. Губам.
— Поцелуешь меня на ночь, — выдала я, нащупав руку парня.
Мне не следовало говорить подобного, позволять себя лапать, целовать и даже сидеть с ним на том диване… но кто сказал, что я обязана поступать правильно? К тому же, это все не по-настоящему, а значит — я ничего не теряю.
Мне не пришлось просить Бредина дважды. Он коснулся моих губ недопустимо робко, словно впервые. Хотя я помнила, как это было в первый раз. Тогда он был уверен в том, что делает. И совсем недавно, замышляя свою провокацию, он точно не выглядел растерянным.
— Что не так? — поинтересовалась я, чуть отстранившись.
Парень сел на край кровати и отвернулся.
— Не знаю. Ты будто назло мне это делаешь.
Я приподнялась на локте, откинув свою светлую гриву.
— А тебе ли не все равно?
— Нет. Не все равно! — резко ответил он. — Я хочу целовать девушку, когда она сама этого хочет. Скажи, что мне еще сделать? Что, Юля?! — он повернулся, и я поразилась, насколько подавленным он выглядел.
Какая прелесть.
— Не знаю, — я покачала головой, нащупывая его руку. — Ты что-то говорил про экспромт, может, это…
Бредин так и не дал мне договорить, заткнув мой рот своим, и наконец-то сделал это так, как я и хотела: уверенно и неистово. Затем подмял меня под себя и, не отрываясь от моих губ, принялся расстёгивать мою рубашку. Не церемонясь, избавил меня от нее и верхней части моего аскетичного черного комплекта, а после принялся изучать меня губами и руками. Отнюдь не деликатно. Но я не стала возражать, потому что чувствовала, что Бредин сейчас не притворяется. Я действительно задела и разозлила его. Но этого мне стало недостаточно. Трудно было наслаждаться превосходством, когда собственное тело объявило мне бойкот, реагируя на прикосновения парня самым недопустимым образом.
— Останови меня, — попросил Бредин.
Ощутив его горячее прерывистое дыхание у ключицы, я улыбнулась и ответила:
— Ни за что.
Бредин приподнял голову, и наши взгляды встретились. Моя обнаженная грудь, вздымаясь, касалась его футболки.
— Ты хорошо подумала? — он провел ладонью по моей щеке, убирая непослушные волосы.
