Лич из Пограничья (СИ) - Лебедева Жанна (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
— Что ты делаешь? — поинтересовался лич.
— Хочу разглядеть его повнимательнее. Тебе разве не интересно? — ответила с азартом. — Хочу посмотреть, чем он так свистел.
— Ну, давай взглянем.
Меч Моа легко вспорол плотную ткань. На темени (или все же спине?) и на висках грилли густая шерсть (или волосы?) была выбрита полосами. По этим полосам, как по строкам, располагались круглые дыры, похожие на отверстия флейты.
— Ого! Настоящий музыкальный инструмент, — восхитилась Има. — Так вот откуда такие трели. — Она достала свой альбом, раскрыла его на странице с уже начатым изображением грилли, дорисовала дыры в голове и фазаний хвост. — Как? Похоже? — показала результат трудов личу.
Рисунок действительно был хорош, с чем Моа и согласился:
— Да.
— Хочешь, другие покажу? — Девушка, не дожидаясь, перелистнула страницу. Со следующей глянул зубастый зверь, которого Има уже как-то рисовала костью на земле. Теперь он выглядел гораздо внушительнее и правдоподобнее. С копытами. — Интересно будет сравнить с настоящим, когда мы его, наконец, увидим воочию. А тут… — Еще одно перелистывание, новый портрет. На нем молодой человек с аристократически благородными чертами лица. — Как тебе, а?
Лич вгляделся в рисунок, не слишком понимая, какой реакции Има от него ждет — а она ждала, пребывала в неописуемом волнении, будто решалась сейчас ее судьба. И чем так важен этот портрет? Красиво, конечно, но…
— Кто это? — Сам собой напросился вопрос.
Имино лицо вытянулось, во взгляде мелькнуло разочарование. Ответ обескуражил:
— Это же ты.
— Я…
Моа всеми мыслями ушел в картинку. Как же так? Как он мог не учесть, что когда-то был не мертвым. С целым лицом.
Живым…
Девушка смутилась, решив, что чем-то задела спутника. Принялась оправдываться:
— Извини. Не нужно было тебе показывать, чего я тут нафантазировала. Наверное, с моей стороны это было нетактично… Дорисовывать твое лицо… Изображать тебя таким…
Она захлопнула альбом и быстро убрала его запазуху.
— Все нормально, — успокоил ее Моа. — Просто непривычно видеть себя целым. Рисунок хороший, честно. Он мне понравился.
От похвалы Има моментально воспрянула.
— Ух! А я уж испугалась. Просто ранним утром, когда ты отдыхал, ракурс был таким удачным, что мне очень захотелось нарисовать тебя.
Ах, да! Утром…
Утром Моа, действительно, позволил себе ненадолго отключиться от реальности и на время отойти в мир сна. Спал он сидя, привалившись спиной к стене и насколько возможно делая вид, что вовсе не спит, а просто закрыл на время глаза. Монеты, полученные сразу после разгона своры, еще по пути к временному жилью, принесли с собой новые части мозаики — тайны былого, растерянные воспоминания. Это были книги, возможно, те самые, которыми впечатлялась Има. И он читал их под сводами какого-то великолепного дворца — светлые стены уходили ввысь, над головой синел расписанный под небеса купол потолка. И белая резьба была везде. И стеллажи, стеллажи, стеллажи…
Старые фолианты в золотых переплетах.
То, что было внутри книг, после пробуждения быстро потеряло всякую конкретику и ясность. Лишь одна деталь после просмотра Иминого альбома вернулась из небытия — пахнущий застарелой бумагой разворот с переливами буквенной вязи на одной стороне и картинкой на другой. Изображение, почти копия того, что недавно нарисовала девушка.
Зверь.
Хребет, как гора. Зубы — пилы. Пасть до ушей. Один в один!
И Моа вспомнил, вдруг, подписи из сна. Обрывки слов. Клочки фраз.
Попросил:
— Покажи еще раз рисунок.
Има вынула альбом и распахнула.
— Какой именно?
— Тот, что с неведомым нашим преследователем. Я, кажется, знаю, кто это.
Глава 5. Доля исцеляющего
Мортелунд. Покои Владыки
Туман подползал к стенам цитадели со всех сторон.
Голодный и жадный, он бросался на камни и в бессилии тек по ним обратно на землю. Земля здесь всегда была черная, с плесенной антрацитовой проседью. Неплодородная. Безжизненная.
Архо лишь на секунду позволил себя глянуть в окно, после чего вернулся обратно к кровати владыки. На этой кровати можно было с комфортом разместить десяток людей. Она, как и вся мебель в комнате, выглядела мрачно и монументально — темная древесина, угловатая строгая резьба. Сверху проваленным куполом балдахин из бархата цвета грозы. И весь остальной интерьер аккомпанементом. У далекого окна стол из куска окаменевшего дерева, вкованного в стальную оправу. Книжный шкаф возле стены — за таким, наверняка, скрываются потайные помещения и переходы. Кресло из лощеной кожи, возле него напольный канделябр с узором из черепов — двенадцать свечей, но лишь одна горит. Угасает…
… и владыка тоже.
Надо же — самый великий человек Мортелунда теперь слаб, как дитя. Не может встать. Почти не способен есть и пить. Ничего не говорит. Да, какая там речь — он в себя уже почти не приходит! И все это теперь его, Архо, забота…
А ведь Люсьена была права — его уничтожат. Может, не сразу, как предостерегала соратница. Через какое-то время… Недолгое время, оставшееся владыке. Обратно уже точно не выпустят. Архо слишком много увидел и услышал того, что нельзя выносить за пределы этих покоев.
Умирающий владыка…
Одно неясно — зачем при всей очевидности скорой кончины нужно его лечить? Что это за фарс? Для кого представление? Триада ведь все понимает. И пусть Архо каким-то чудом смог облегчить страдания больного, вернуть обреченному жизнь он не сможет никогда! Так зачем тянуть? Видимо, Триада боится волнений и бунтов. Или не может поделить власть. У владыки ведь нет наследников. Единственный его ребенок, о котором уже и слухи почти не ходят, погиб лет десять назад. Это все, что известно.
Лич сел на табурет и протянул над больным руку. Потек из ладони зеленоватый свет. Пусть не спасти, но можно притупить боль. Люди так часто об этом просят… Проклятый дар! Насмешка судьбы. Где это видано, чтобы живых исцеляли мертвые?
Скрипнула дверь, в комнату явился Полувий. С порога потребовал отчета:
— Ну? Как владыка?
— Плохо, — честно ответил Архо. — Ему недолго осталось. Я сделал, что мог.
— Ясно, — чернокнижник обошел кровать и встал по другую сторону от лича. — Ты сделал то, о чем я просил тебя? Вскрыл его память?
Об это говорить не хотелось. Владыка будто отключился от собственных воспоминаний. Даже приходя в себя, он бормотал, как грилли, какую-то невнятную ерунду. Архо старался память ему вернуть, но потревоженная, она начинала потоком хлестать из головы больного. Все разы, что целитель пытался, почти ощутимая волна нечетких мыслей выплескивалась и растворялась в спертом воздухе…
— Я пытался, но это не сработало. Вы, верно, хотели вернуть владыке ясность ума? Все вышло наоборот — когда я вскрывал его память, воспоминания начинали утекать, как вода из худого ведра. Так что, я думаю…
— Думай поменьше, лич, вот мой тебе совет, — зло оборвал подчиненного Полувий. — Думать — прерогатива живых, твое же дело — выполнять приказания. И сейчас я приказываю тебе — вскрой память так, чтобы она никуда не делась. Чтобы осталась в голове нашего повелителя.
— Но как?
— Придумай, как.
Чернокнижник нервно дернул губой и направился к выходу. Когда он скрылся за дверью, Архо беззвучно выругался и склонился над недвижным телом больного. Посетовал тихо:
— Ничего я уже сделать не смогу. Простите меня, господин, я ничем не смогу вам помочь. Разве что только боль немного уменьшу. Это я…
Он не успел договорить, потому как безжизненная на первый взгляд рука владыки вдруг резко вознеслась вверх. Истонченные недугом пальцы поймали лича за ворот и тряхнули, как куклу. Архо по инерции рванулся, но хватка оказалась железной — и немудрено! Все же, на кровати лежал не абы кто, а самый могущественный и сильный воин-чародей Мортелунда, кровный наследник самого Хати-Мятанеминэ, древнего духа разложения.
