Склеп, который мы должны взорвать (СИ) - Вагнер Лара (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Глава 18
— А этот твой знакомый — он связан с потусторонними силами? — беспокойно спрашивает поэт.
Волшебник усмехается:
— С чего ты взял? Просто техникой гипноза владеет. Здесь это не считается чем-то сверхъестественным. Нормальная практика, вполне научиться можно, если способности есть.
— То есть Дар?
— «Дар» слишком пафосно звучит. Да не мандражируй ты, ничего страшного не случится.
— Я не ман… дра… Но как-то непривычно.
— Фигня. Не вздумай отказываться. Я что, зря его уговаривал? Виктор не очень-то любит такие сеансы устраивать. Говорит, ему самому тяжело вспоминать свою прежнюю профессию. Раз уж пошел навстречу, надо шанс использовать на все сто. Тем более, на халяву. Так что выше хвост и заканчивай нытье.
— Тебе легко рассуждать…
Поэт начал ныть и сомневаться минут десять назад, хотя сперва держался вполне достойно и сдержанно. Мы решили пройтись до цели пешком, благо погода располагает. Легкая прохлада, сухой воздух, пропитанный ароматом осенних листьев, ветра нет. Замечательный выдался денек. Очень надеюсь, что поэт на месте будет вести себя нормально. Впрочем, волшебник заранее предупредил Виктора: клиент не слишком адекватен, пребывает в творческом кризисе, заработал провал в памяти во время длительного запоя (последний пункт специалисту должен быть хорошо понятен и близок). Лично мне не терпится поскорее добраться до пункта назначения. Вдруг действительно будет результат? Осталось пройти еще пару кварталов.
Интересуюсь у волшебника:
— Принц с тобой не связывался?
— Ему нездоровится что-то, я по телефону с ним разговаривал. Сегодня загляну навестить.
Значит, его высочество до сих пор хандрит. Сегодня волшебник продолжит его утешать, перехватит почетную обязанность у Нины. Любопытно, Нина знает, что именно стряслось? Мне кажется, принц воздержался от откровений, хотя кто его знает.
— Ты держись рядом со мной, — добавляет волшебник. — Лучше зависни над плечом, чтобы случайно дверью тебя не прихлопнули.
Излишне небрежный, снисходительный тон. Этот самоуверенный тип думает, я по-прежнему представляю из себя совершенно бессильное и бестелесное создание. Никто не знает, что вчера я кое-чего добился. Постепенно овладею своим призрачным телом (правильнее было бы сказать «тельцем», ну да ладно) и кое-кого не на шутку удивлю.
*******
— Смотри на ключ. Надо сосредоточиться, а потом уснуть. Ты все вспомнишь.
Голос у хозяина скромной однокомнатной квартирки глуховатый и звучит отстраненно. Как будто тому абсолютно наплевать, получится ли сеанс успешным или попытка с треском провалится. Скорее всего, так оно и есть, ему без разницы. У него давно не осталось амбиций и стремлений. Просто пошел навстречу, раз уж коллега попросил.
Светло-серые, водянистые глаза Виктора уставились в испуганные очи заметно испуганного, поднапрягшегося поэта. Я считал, что у людей, способных управлять чужими мыслями, должен быть огненный, непреклонный, испепеляющий взгляд, от которого у окружающих все внутри переворачивается. По крайней мере, именно такой взгляд был у заклинателя водяных змей, его представление мне как-то раз довелось наблюдать. Огромные, белые в причудливых красных пятнах змеи послушно вытягивали шеи, раскачиваясь в такт мелодии, которую напевал заклинатель. Можно сказать, танцевали в широкой бронзовой чаше, и даже не смели попытаться выбраться на свободу. Зрелище было яркое, пугающее, даже отвратительное. Однако притягивало. А еще вспоминаются вдохновенное лицо и взгляд проповедника Дармуса, странствовавшего по городам и селениям Аверхальма. Тот проповедовал пришествие Лунного короля и призывал заблаговременно покаяться во всех умышленных и случайных прегрешениях. Кажется, это требовалось, чтобы потом перенестись вместе с тем королем в бесконечно прекрасный Лунный край, где можно жить без забот и волнений на всем готовом… Вроде бы бредовая идея, однако находила своих сторонников. Мне кажется, исключительно благодаря гипнотическому взгляду и необыкновенно звучному голосу проповедника. Поклонники Дармуса вскорости теряли собственную волю. Тупо повторяли речи наставника и кумира, уже не вслушиваясь в смысл пророчеств. Людям достаточно было одного его присутствия. Не зря же Дармус сумел добиться от них беспрекословного подчинения. Любопытно, чем закончилась его бурная деятельность? Пресекли ее власти Аверхальма или Дармус по-прежнему странствует, набирая новых сторонников?
В этом мире можно быть заклинателем и управителем мыслей и воспоминаний, не особо стараясь. Равнодушно посматривать на застывшего в кресле клиента, принимать гостей в несвежей клетчатой рубашке и вытянутых штанах. Полупустая комната с обшарпанной мебелью и потертым ковриком… Я-то в последнее время чаще попадал в богато и со вкусом обставленные жилища. Не напрасно же увязывался за принцем. А здесь время остановилось, чувствуется, что обстановка случайная, сборная, состоит из устаревших, отживших свой век вещей. Даже обои кажутся уставшими… Местами бумага с выцветшими кольцами и полосками отстает от стены, намереваясь соскользнуть на дощатый, выкрашенный коричневой краской пол, свернуться и как следует отдохнуть. Хозяин тоже производит впечатление уставшего от жизни, равнодушного к собственному окружению и будущему. Когда-то у него была другая жизнь и другие интересы. А теперь все переменилось, причем в худшую сторону.
На шнуре раскачивается плоский серебристый ключ. Поэт старательно таращится на него, не смея сморгнуть. По-моему, он боится гипнотизера, хотя тот не проявляет ни малейшей агрессии.
— Ты засыпаешь, — безапелляционно произносит Виктор. — Где ты сейчас?
— На весеннем турнире поэтов, где же еще… В этом году мое выступление было очень удачным. Золотой букет, конечно, не удалось получить, да я на это не рассчитывал. Достаточно того, что меня слушали, затаив дыхание. Да, я был в ударе. А судьи отметили мою самобытность и вручили хрустальный цветок с золочеными тычинками. Тоже превосходный приз, между прочим. Многие о таком только мечтают. Ты не слышал поэму, за которую я его получил? Послушай:
Сквозь шум водопада пробьется ваш крик,
Все воины света, как клялся старик…
— Я уже в курсе, — замечает Виктор.
За те дни, что пребываю в обществе поэта, уже давно пресытился его творчеством. Виктору, похоже, оно тоже не пришлось по душе с самых первых строк.
— Не стоит продолжать. Скажи, было в тот день что-то необычное?
— Мне бы не хотелось об этом…
— Придется.
— Мой лучший друг, Тин… Он тоже приехал на турнир. Но особого успеха не умел. Что-то не сложилось, хотя Тин очень талантливый, просто не везет ему… вечно не везло… Он тогда так расстроился. До слез… Ушел в сторону, сидел в одиночестве на ступеньках. Остальные участники веселились, подшучивали друг над другом. Сам не знаю, что на меня нашло… Как мог оказаться таким черствым? Я зачем-то вслух прочитал отрывок из поэмы Тина… Может, ты знаешь… Она начинается так:
Герой укутан в кружево тумана,
Ведь не опишешь подвиг без обмана…
— Достаточно, — перебивает Виктор. И что дальше?
— Настроение у всех было… как сказать… слишком оживленное… там еще много молодого вина подавали. В общем, над этой поэмой посмеялись, разобрали по косточкам. Еще и придрались к тому, что в ней содержится намек на славного рыцаря Грюнмаара, юбилей которого отмечали осенью… У этого Грюмаара столько поклонников! К чему только я поднял тему, идиот! Тоже смеялся… Тин и так был в печали… Он все услышал, конечно, сидел-то неподалеку. А я не придавал никакого значения. Почему не подошел, не утешил, не сказал, что все это полная ерунда? Когда посмотрел в его сторону, там уже никого не было. Я должен его найти…
Не открывая глаз, поэт двигает поднятыми руками, будто отодвигает от лица ветки. Бормочет:
— Такие заросли… Куда он мог деться… Тин, откликнись… Что это?!
Он замолкает, выражение лица резко меняется, на нем буквально написан ужас.
