Три вороньих королевы (СИ) - Гуцол Мария Витальевна "Амариэ" (хорошие книги бесплатные полностью TXT) 📗

Впрочем, когда Джил попыталась как-то вылить на бумагу все, что она контрабандой принесла с собой из заколдованных подземелий, ей действительно стало легче. Должно быть, у нее в запасе оказалось что-то более крепкое, чем аспирин. Или досталось ей меньше.

Карандаш бежал по бумаге, выхватывая из белой пустоты лица очертания пустого зала и силуэта гвиллионской княжны, почти человеческого в тени и совсем нечеловеческого там, где на гвиллионку падал безжалостный дневной свет.

— Слушай, — неожиданно сказала она. — А как с именами? Им же не хватит не всех названий камней и минералов.

— Не знаю, — выдохнул Хастингс. Поленце от удара колуна развалилось напополам.

— У любого, кто живет на Другой стороне, бессчетное количество имен и прозвищ, — золотоволосая леди шла к ним по дорожке среди травяного моря, в руках у нее была охапка сорванного кипрея. Сейчас, когда с ее лицо не происходило ничего странного, а седина в волосах была хорошо видна, Джил дала бы ей лет пятьдесят. — Каким из них назваться — дело случая, необходимости или минутного порыва.

Бен Хастингс неловко опустил топор, кашлянул, словно стесняясь, сказал:

— Я тут дров нарубил немного.

— Это славно. У меня три очага, и каждый должен гореть, — она улыбнулась. Джил вспомнила имя — Гвинет. Обычное человеческое имя, в котором вроде бы не должно было быть никаких тайн и никакого волшебства, тогда в лесу почему-то из уст Хастингс прозвучало как заклинание.

— Разговаривать лучше у очага, — продолжила женщина по имени Гвинет. Бен кивнул ей:

— Ага, мы сейчас.

Он с размаху вогнал топор в колоду, начал натягивать футболку. Джил нарочно промедлила, дожидаясь его. И когда хозяйка дома с тремя очага ушла, спросила тихо:

— Кто она, эта твоя леди Гвинет?

— Украденное дитя, — так же тихо отозвался охотник на фей. — Ее забрали в сиды ребенком. Потом она вернулась в мир людей… Тогда и случилось это.

— Это? — переспросила Джил.

— Старость, — Хастингс скривился.

— И ты искал для нее источник молодости?

— Да, но не потому, что меня просили. И не потому что жду чего-то в благодарность. Просто некоторые вещи должны быть сделаны.

Он махнул рукой, давая понять, что сказал все, что собирался сказать, и первым пошел к дому.

Три очага горели ровно и удивительно бездымно. Леди Гвинет устраивала цветы в высокой латунной вазе.

— Для вас тот очаг, что справа, — легко взлетела рука в ореоле широкого рукава. — Там лепешки и травяной отвар. Этот огонь принесли сюда с той стороны Границы, а руки мои — все же руки человеческой женщины, так что вам не будет вреда от этой еды.

— А два других? — Джил села на низкую скамеечку у огня. Бен Хастингс передал ей пшеничную лепешку, одуряюще пахнущую свежим хлебом.

— Тот, который посередине — для народа этих земель. И третий для приходящих из смерти или из Бездны.

От этих слов хозяйки в доме как будто потемнело и стало холоднее. Джил невольно придвинулась ближе к огню и торопливо откусила хлеб, чтобы не спросить еще что-нибудь лишнее.

— Теперь говорите вы, — Гвинет прошла между двумя очагами, правым и средним и села возле большого ткацкого станка.

— Знать бы еще с чего начать, — Хастингс задумчиво потеребил шнурок на шее.

— Ты все еще носишь с собой мой подарок? — золотоволосая леди улыбнулась.

По себя Джил решила, что будет называть ее волшебницей, раз уже она спасла их от одной из вороньих ведьм. И дом у нее был подходящим для волшебницы — как будто бы уютным, но с мрачной начинкой в виде очага, у которого ждут пришедших из смерти. Или из Бездны, и пойди еще разберись, что хуже.

— Да, госпожа, — глаза Хастингса сверкнули. — Он помогает мне найти дорогу, когда ее нет. Ладно. У нас тут вышла странная история. У Джил пропал брат. В ущелье Слай-Дерро, это возле Иннерглена. Далеко от Байля. Она сама перешла через Границу там же, в ущелье.

— Бенмора, — задумчиво проговорила Гвинет. — Так называются эти горы по обе стороны Границы. Там владения Короля-Ворона, и если кому и под силу устроить такое, то только ему.

— Эти ведьмы говорили что-то об этом, — Джил вздохнула. При мысли о брате, Короле-Вороне и всех неприятностях, в которые она влезла, на плечи девушки снова навалилась усталость. — И гвиллионы тоже. Кажется.

— Ты отправишься с ней за мальчиком? — тонкие пальцы сиды огладили полотно на ткацком станке, но за челнок она браться не стала, вместо этого окинула пытливым взглядом Бена Хастингса, сосредоточенно жующего лепешку.

— Я влез в эту историю по самые уши, — отмахнулся охотник на фей. — Придется.

— Я мало знаю о народе Бенморы, — сказала ему волшебница. — Но не думаю, что ответы есть у кого-то кроме Короля-Ворона. Здесь ты помощи не найдешь. Власти Короля-Охотника и Королевы Холмов в Бенморе нет.

— И не собирался, — Хастингс добрался до горшочка с вареньем и выглядел так, как будто оно сейчас волновало его гораздо больше. — Не хотелось бы мне переступить ту черту, за которой заканчиваются их долги, а начинаются мои. И нужда моя пока не настолько велика, чтобы идти к Той, которая скачет в Охоте.

— Если вы думаете, что я понимаю, о чем вы говорите, — Джил вздохнула, — это не так.

— Если нам не повезет, ты узнаешь, — хмыкнул Хастингс с набитым ртом, и девушка с трудом удержалась от желания его как следует треснуть. Остановил ее только взгляд хозяйки дома, которая глядела на них с Беном с какой-то затаенной печалью.

— Дилану снились вороны. Или вороны, — девушка попыталась собрать в кучу разбегающиеся мысли. — Раньше такого никогда не было. И он начал их рисовать.

— Это возможно, — Гвинет кивнула. — Королева Холмов и Король-Охотник умеют насылать сны что здесь, что ту сторону Границы, а о Короле-Вороне ходит слава более хитроумного и искусного колдуна.

— И не только они, — задумчиво сказал Хастинг. — Как ни крути, придется тащиться к нему. Только тут есть еще одно дело.

— Дело?

— Гвиллионы. Их княжна стребовала с нас плату за право прохода. Едва ли они дадут нам пройти через свои горы без нее.

— Что за плата? — золотоволосая волшебница нехорошо прищурилась.

— Горькая чаша. Как будто она у сиды Тернового холма, но та отдаст ей посланнице княжны. Сама Кианит явится за ней не может.

— Я слышала об их проклятии. Втором из них. Первый раз их прокляли еще раньше, когда они могли оборачиваться камнем по своей воле.

Леди Гвинет придвинулась ближе к очагу, и Джил наконец смогла разглядеть ткань, растянутую на ткацком станке. Наверное, это должен был быть гобелен, потому что в сотканном наполовину полотне уже просматривался рисунок — серое небо, красные стебли какой-то травы и одинокая фигура, идущая через это красное поле. От гобелена веяло какой-то непонятной тревогой, и Джил решила, что лучше будет разглядывать самую ткачиху, или огонь в очаге, или еще что-нибудь.

— Первое проклятие? — задумчиво переспросил Бен Хастингс. Первую лепешку он одолел и теперь лениво отщипывал от второй по маленькому кусочку.

— Если на любого из них в каменном обличье упадет тень от ножа, камнем он и останется.

— Она наложила на меня гейс, их княжна, — Хастингс поморщился. — Не брать нож в левую руку.

— Бывают и тяжелее гейсы, — Гвинет сложила руки на коленях. Помолчала немного, потом спросила прямо: — Зачем ты ходил за водой молодости?

Охотник на фей замялся и, к удивлению Джил, отел глаза. Проговорил медленно, тщательно выбирая слова:

— Я хочу исправить то, что сделал этот урод с мельницы. Нет, не так. Я хочу, чтобы не вышло так, будто всякое мудачество сильнее волшебства.

Она покачала головой, печали во взгляде прибавилось:

— Это не так плохо, быть старой. Оказалось, что в некоторых вещах старые глаза зорче. Особенно если смотреть вглубь.

— Я просто хочу, чтобы у тебя был выбор, — Хастингс сжал зубы и глянул на нее в упор. На скулах у него выступили желваки.

Джил очень хотелось спросить, что случилось, и о каком уроде с мельницы они говорили, но она прикусила язык. Даже она, чужая здесь, поняла, чувствовала каким-то внутренним наитием, что время сейчас не подходящее.