Игра Мелины Мерод. Дилогия (СИ) - Гром Александра (список книг .txt) 📗
— Гении зачастую со странностями, — Сильвэн ла Лэкре почти слово в слово повторяет мысль Рена. — Если её нет там, то куда она исчезала? Не выбрасывал же он всё подчистую.
Дядюшка Рена впадает в задумчивость.
— Ещё можно обыскать дом господина Робе в Луки. Вдруг там осталось оборудование и следы работы над созданием яда.
— Вдруг… — вот и всё, что произносит господин Эсти на моё последнее предложение.
— В общем-то, у меня на этом всё, — я встаю. Хозяин кабинета и его гость тоже поднимаются со своих мест.
Чувство такое, будто только что закончился экзамен, но профессор так и не определился с оценкой. Обычно мне ставили отлично, а сегодня…
— Госпожа Мерод, — окликает меня родственник Рена, когда я уже стою возле двери. Я поворачиваю голову. — Хочу выразить вам благодарность за визит. Мы обязательно проверим предложенную вами версию. И ещё приношу извинения за неприятное начало нашей беседы. Ваша внешность… слишком уж обескураживает.
— Я знаю.
Мужчина кивает.
— По поводу договора можете не переживать. Я лично прослежу, чтобы Лори исправил на нём сроки, если возникнет такая необходимость.
— Благодарю вас! — улыбка расцветает на моих губах против воли. Кабинет дядюшки Рена я покидаю абсолютно счастливой!
— Одного не могу понять, как Робе решился на такой поступок? — спрашивает меня сокурсник, когда мы оказываемся на улице. — Убить друга из-за неутолённых амбиций — это в моей голове не укладывается!
— Становясь очень важными персонами, люди в большинстве своём приходят в мысли о том, что и дружба должна приносить прибыль и пользу.
— Не по-человечески, — заявляет молодой человек на моё объяснение.
— Спорить с тобой не стану, но это факт.
— Грустно.
Я киваю.
— Вообще, случай с их дружбой уникальный. Мне эти господа напоминают двух пауков, каждый из них плёл свои сети, а когда они пересеклись…
— …один другого сожрал, — заканчивает за меня Рен, передёргиваясь от отвращения.
— Выживает сильнейший.
— Не по-человечески.
Так, пора ловить мобиль.
ГЛАВА 10
Четыре дня назад в Розель приехали родители. Цель их визита в столицу понятна — присутствие на церемонии вручения дипломов. Остановились они в гостинице, но на завтраки маменька и папенька исправно приходят ко мне.
Есть некое очарование в семейных трапезах. Рассеять его не способны даже условия, в которых они проходят. К примеру, небольшая кухонька съёмной квартиры точно не повод их разлюбить. Она всегда казалась мне маленькой, но вот уже третье утро подряд на несколько часов это помещение становится самым уютным местом в мире.
— Ох, Мели, как же хорошо, что тебе идёт чёрный цвет! — матушка делает глоток из своей чашки, которую держит в руке с неповторимой элегантностью. — Представь себе бедняжек, вынужденных в такой важный день облачиться в вашу мрачную форму, и осознавать, насколько дурно они в ней выглядят.
Из двух предложений я вычленяю наиболее важное для меня:
— То есть ты всё же признаёшь, что учёба в Академии не стала пустой тратой моего времени, а главное, молодости?
— Мели, ты же у нас с Брисом выросла умненькой девочкой! — возмущается маменька. — Я уверена, это время потрачено не впустую. Пусть ты не воплотила в жизнь главную мою мечту о твоём удачном замужестве, но знакомые и связи, которые у тебя появились, непременно пригодятся в будущем!
— Спасибо и на этом.
— Вот так новость! — неожиданно восклицает папенька.
Столь бурное проявление эмоций ему не свойственно, поэтому мы с матушкой поворачиваем головы в его сторону. Полагаю, выражение удивление на наших с ней лицах абсолютно одинаковое.
— Простите, мои дорогие, — извиняется отец и поясняет, — прочёл новость о том, что Сальвэн ла Лэкре наконец-то дал своему племяннику разрешение на брак с девицей, за которой тот долгое время ухаживал. Весьма непривычно читать подобные новости в «Голосе Дийона». Они больше подходят жёлтым газетёнкам, жадным до сплетен и скандалов.
— Ничего удивительного, — фыркает маменька. — Ла Лэкре очень влиятельная семья, в таких браки по любви не заключаются. Над чувствами довлеют долг или выгода. А чаще всего и то, и другое. Видимо, девушка вызывала сомнения, вот глава семьи и тянул с согласием так долго, как мог. — Она покачивает головой, будто сочувствует господину ла Лэкре. — Впрочем, теперь об этой особе никто и слова дурного не скажет!
Вновь отбрасываю в сторону словесную шелуху и интересуюсь главным:
— Почему он глава семьи?
— Что значит «почему», моя дорогая? — недоумевает матушка.
— Ему же нет и сорока.
Это родительница объяснить не в силах. В поисках помощи она обращает взор в сторону супруга.
— Трагическое стечение обстоятельств, — лаконично отвечает он.
Я разочарована.
— Хм, выходит, господин ла Лэкре пользуется именем и репутацией своей семьи, а сам при этом ничего для её благополучия не сделал?
Отец поднимает брови и даже кладёт газету на стол. Свёрнута она таким образом, что мне видно крупное фогоргафическое изображение мужчины, ставшего предметом нашей семейной беседы.
На чёрно-белом портрете он выглядит ещё старше, чем в жизни, но в остальном его лицо такое же, каким я его запомнила: высокий лоб, острые скулы, прямой нос и волевой подбородок. Глубоко посаженные глаза равнодушно смотрят на меня, а тонкие губы ни единой линией не намекают на улыбку. Даже причёска такая же — низкий хвост, перехваченный лентой.
Воображение услужливо раскрашивает картинку. Радужка глаз приобретают бледно-голубой цвет, монохром волос меняется на оттенки вишнёвого дерева, только пряди у висков остаются белыми, будто прихвачены инеем…
Цвет не добавляет лицу этого господина ни жизни, ни живости, оставляя его обладателем идеалом аристократа, о котором можно прочитать в художественной литературе или в книге по этикету, но невозможно встретить в реальности.
— Мелина! — окликает меня папенька.
— Что? — я отрываюсь от портрета.
— Я тебя уже два раза спросил: почему ты считаешь, будто господин ла Лэкре почивает на чужих лаврах?
Это заявление меня изрядно смущает, потому и объяснение выходит скомканным:
— Из-за возраста. Вряд ли к сорока годам можно достичь чего-то по-настоящему стоящего, что сравнится с заслугами предков.
— Какие вздорные мысли! Ты ошиблась дважды. Во-первых, зачем-то привязала успехи к возрасту — тебе ли не знать, насколько это неверно! И, во-вторых, ты неправа в отношении этого конкретного господина.
— Правда?
Во мне просыпается надежда. Всё же господин ла Лэрке произвёл на меня приятное впечатление, не хотелось бы в нём разочароваться.
— Помнишь, семь лет назад разгорелся конфликт с Сарбией из-за спорных островов в море Жифу?
Папенька напрасно взывает к моей памяти. В то время меня полностью поглотил процесс подготовки к вступительным экзаменам в Академию.
— Если честно, то не очень хорошо.
— Наши заморские соседи были настроены очень решительно. Ни у кого не вызывало сомнений то, что разногласия придётся решать военным путём. События приближались к кровавой развязке стремительно, тем дело бы и завершилось, не поменяй его величество главу дипломатической миссии, пытавшейся разрешить проблему миром.
— Новым главой стал господин ла Лэкре?
— Именно так. За две недели он всё уладил.
— Как?
— Ход переговоров — государственная тайна.
Я усмехаюсь:
— Очень содержательный ответ. Но он сообразительный, поэтому я могу предположить, что Дийон не просто откупился.
— Откуда тебе известно, насколько сообразителен это господин? — теперь папенька цепляется к словам и проявляет интерес. Приходится импровизировать:
— О! Я как-то составила компанию Рену Аманди, когда он посещал своего дядюшку, и смогла в этом убедиться.
И в самом деле, он же вспомнил про тайные ходы Старого квартала и сообразил, что у профессора Обели могли быть странности…
