Не принц, но сойдёшь (СИ) - Каминская Лана (полная версия книги .txt) 📗
– Было б из-за чего. Всего-то один стебелёк.
– Ну, когда из-за этого стебелька вместо драконьего яйца получается куриное, то разница ощутима.
– Так вырасти ещё один.
– Темнолистник созревает раз в двести лет. Чувствуешь разницу?
– Не повезло тебе, – равнодушно кинула Арлина и нырнула вперёд старика в лесные дебри.
Ель за елью стояла стеной. Но удар сердца за ударом сердца, шаг за шагом – стена начала редеть, а после и вовсе раздвинулась, пропуская обоих путников на широкую лесную опушку.
– Фу-х, отдохнуть само время, – выплеснул старик, опускаясь на пенёк и доставая курительную трубку.
– Надо идти дальше, – недовольно возразила Арлина.
– Вечер уж скоро, глянь на небо. Да и подкрепиться не мешает. Сейчас костёр разведу и поймаю кролика. Видел, снуют туда-сюда неподалёку серошейки. Мясо у них нежное, а шерсть тебе на рукавицы пойдёт.
Арлина согласилась. Жареного кролика хотелось больше всего на свете, тем более что и разведённый костёр затрещал так, что мысли были только о горячем супе и большом куске мяса.
Оставшись на поляне одна, Арлина подкинула дров в огонь, присела на пенёк, развернула надетое на палец обручальное кольцо бриллиантом вверх и снова залюбовалась камнем. Сейчас кольцо сидело как надо, но, стоило отойти от костра, пальцы начинали индеветь, и кольцо легко ходило вперёд-назад и даже норовило слететь. Но снимать дорогую вещь Арлина не хотела – ничто так не подбадривало её, как мысли о Мартане и его ласках. Какая же она была дура, что отказала ему тогда в день венчания! О чём она только думала? О том, что несколько сотен пар глаз на неё смотрят? О том, что вперёд на месяц тема для обсуждений во всех салонах всех королевств обеспечена? О том, что Мартан может её неверно понять? Впрочем, он и так её не понял, даже Ланса следить приставил. Как только стражников возле дома не догадался оставить? С собаками. Лаяли и рычали бы всю ночь – не давали спать. Так и слышишь утробный рык, то ли недовольный, то ли угрожающий.
Арлина подняла голову и похолодела.
Нет, костёр вовсе не потух – оранжевые языки пламени продолжали змейка за змейкой подниматься в небо и брызгать искрами. Ветер тоже не налетел, а небо не потемнело. Но из лесной чащи, сверкая чёрными, как смоль, глазами, рыча и щетинясь, выступил волк. Переступая с лапы на лапу, он медленно двигался вдоль полосы из елей, выискивая, как прыгнуть и вонзить клыки в жертву так, чтобы не опалить шкуру.
Рука сама потянулась к костру. Вытащила одно из недавно подкинутых поленьев, успевших заняться огнём только с одной стороны, и крепко его сжала. Медленно поднявшись, девушка выставила пылающую деревяшку вперёд, готовая ткнуть ей в волка, стоит тому только приблизиться. Волк оскалился, а по опушке пронёсся такой силы рёв, что Арлина застыла на месте.
Рычал не волк напротив, нет. Тот лишь переминался с лапы на лапу, выгибал спину, ершился и показывал клыки. Голодным взглядом смотрел на перепуганную Арлину, но нападать не решался. Устрашающее урчание шло с другой стороны, справа, совсем рядом с костром, а от того ноги стали ещё более ватными. Не дыша, Арлина медленно повернула голову вправо, и ушедшее в одну пятку сердце перешло бы в другую, если бы только путь не был столь долог. Из леса, перешагивая через поваленный сухостой, медленно и осторожно вышел второй волк.
Крупнее раза в два, выше и страшнее, волк хищно оскалился, и с огромных белых клыков на землю упали капли слюны. Бело-серая шесть взъерошилась на выгнутой спине и встопорщилась острыми иголками. Глаза сверкнули лунным блеском, и раздался громкий вой, леденящий душу и сковывающий мысли.
Они стояли друг против друга – два волка, оба, лелеявших надежду на скорый обед, и оба, считавших, что жертва должна принадлежать лишь одному из них. Чуть наклонив морду, белый волк сделал ещё один шаг вперёд и снова угрожающе зарычал. Чёрный в ответ только прижал хвост и попятился обратно в глубину леса, еле слышно поскуливая. Стоило ему скрыться за широкими еловыми лапами, белый тут же развернулся в сторону Арлины и разинул пасть.
Не в силах больше терпеть, не понимая, что она делает, не думая ни о чём, Арлина выронила горящую палку и бросилась бежать. В самую чащу леса, густую и непролазную, полную топких болот, ядовитых пауков, оврагов-ловушек и травы, острой как кинжал.
Арлина бежала, не разбирая дороги, огибала деревья, уворачивалась от веток, норовивших проткнуть глаз, перепрыгивала через пни и ямы, наступала на муравейники и обдирала ноги о колючки чуть ли ни в кровь. В ушах стоял ветер, волчий рык и шум погони. Зверь мчался за ней, его тяжёлый бег отдавался эхом в вышине немого леса. Она чувствовала, как он дышит ей в спину, как лязгает зубами прямо около её шеи, но вцепиться в нежную кожу у него никак не получается.
Не останавливаясь ни на секунду, не оборачиваясь и с трудом дыша, Арлина всё бежала и бежала, пока левая нога не запуталась в выползших наружу корнях трёхсотлетней сосны, правая не запнулась о кучу шишек, погрызенных и сваленных на землю белками, а сама девушка со всего разбега не наскочила на раскоряченное дерево, не ударилась лбом о сухой ствол и не рухнула на землю. В небо взвился столп листьев, сухих вперемешку с подмоченными, и всё они опали на спину потерявшей сознание дочери де Врисса. В лесу воцарила гробовая тишина, и никакими волками и в помине не пахло.
Глава 8. Честь или кошелёк?
– Ты тоже это слышишь, Ярис?
– Тише там. Не сопи мне в спину.
– Это не я, это Клык.
– Это он слюней мне в сапог налил?
– Не я же.
– Тьфу. Убери псину и помолчи.
Двое – белобрысый юноша с белёсыми бровями, худощавый, но жилистый, и крепкого телосложения подельник, черноволосый и с густыми сросшимися на переносице бровями, – сидели на корточках в зарослях мухоловки и осторожно выглядывали поверх колючих веток. Рядом с ними крутился и тявкал щенок, короткошерстный и без единого клыка.
По ладони темноволосого побежали муравьи-щекотуны, нырнули под рукав рубахи и засеменили лапками к спине. Заёрзав на месте, крепыш тут же получил от белобрысого подзатыльник, но муравьев это не убедило.
– Успокоишься ты или нет? – пшикнул худой и коснулся руками веток, раздвигая их.
– Что там, что там? – забеспокоился и без кустов беспокойный приятель, беспорядочно похлопывая себя по спине. Но муравьи как-то успевали давать деру в промежутках между первым хлопком и следующим и шустро перемещались в противоположном направлении.
– Пока ничего не вижу, – шёпотом ответил белобрысый.
– Но ты же слышал это, Ярис? Слышал? Словно собака большая промчалась. Или волк.
– Заткнись, Рени, только мешаешь. Волков в наших лесах днём с огнём не сыщешь. Охотиться – одна скука.
– Тогда кто это мог быть? С таким-то рыком?
Тот, кого назвали Рени, вытащил рубаху из штанов и начал торопливо стряхивать с неё назойливых муравьев.
– Может, болота урчат.
– У меня отродясь так сердце в пятки не уходило от болот. Бьюсь об заклад, волки начали возвращаться. Смотри-ка, в тех кустах кто-то шевелится!
Ярис приложил палец к губам и всмотрелся в ту сторону, куда указывал приятель. Действительно, ветви куста мухоловки в двадцати шагах от их места неестественно волновались. Ярис напрягся и покрепче сжал нож. Смирившийся с последним неизгнанным муравьем под рубахой, Рени затаил дыхание и на всякий случай насупил брови, и без того угрожающе выглядевшие.
Заросли колючей мухоловки раздвинулись, и вперёд ступила нога в стоптанном башмаке с отваливающейся подошвой, а следом за ней показалось и сгорбленное дряхлое тело, одетое в поношенные лохмотья: старик, чьё лицо невозможно было разглядеть за стеной длинных, спутанных и годами немытых серебристо-седых волос. Да и разглядывать там особо было нечего. Давно уж забылась и свежесть юношеская, и сила звериная – осталась лишь унылая старость. Рени радостно выдохнул, а Ярис опустил нож, поднялся и вышел навстречу старику.
