Проблемы с проклятым (ЛП) - Харрисон Ким (список книг .txt, .fb2) 📗
Ходин уставился на меня.
— Почему?
Дженкс хихикнул, его пыльца приобрела веселый желтый оттенок, когда он пролетел и сел на плечо Стеф, пока она сворачивала руту, семена горчицы и розмарина в сигару, заворачивая их в зеленые листья грецкого ореха.
— Я столкнулась с ней на рынке, — сказала я. — Я не собираюсь использовать темную магию, Ходин. Ты сказал, что проклятие не было незаконным. Если оно не темное и не противозаконное, какой вред в том, чтобы показать, что к нему прилагается?
Приподняв брови, Ходин повернулся к Стеф, которая пожала плечами, хмурясь, когда завязывала гордиев узел ниткой сельдерея.
— Я не хочу попасть в тюрьму, когда это закончится, — мягко сказала я.
Ходин все еще казался растерянным.
— Весь смысл в том, что никто не знает, что ты это сделала. Вот почему они называют эту позицию «суброса».
— Доверься мне, Ходин. Все узнают, что это была я, — кисло сказала я. — Кроме того, все, что я сделала, это спросила ее об ингредиентах. Думать, что я дала ей ноу-хау для приготовления проклятия, назвав ингредиенты, все равно что говорить, что кто-то может написать стихи Шекспира, потому что знает все слова.
Пальцы Ходина удерживали место в закрытой книге.
— То, что ты получишь это заклинание для своей библиотеки, не входит в мои намерения.
Я прикусила губу, покачивая ногой. Неужели он действительно думал, что я не буду знать, как его смешать, сделав его один раз? Кроме того, очистка ингредиентов и заблаговременное получение совета Вивиан должны были стать моим козырем в рукаве, если все пойдет наперекосяк.
Стеф закончила с «сигарой» и отложила ее в сторону, тихо наблюдая, как Ходин пытается решить, собирается ли он продолжать или нет. Я с вызовом выгнула брови, и он нахмурился, кладя книгу на стол и открывая ее на нужной странице.
Я посмотрела вниз, и у меня перехватило дыхание, когда я увидела ингредиенты, перечисленные слева, соответствующие инструкции справа и случайные иллюстрации, втиснутые между ними везде, где было место. Это был грязный, но эффективный способ наложить проклятие, и никто, кроме Тритон, не записывал их подобным образом.
— Это книга Тритон, — сказала я, изучая окруженную шестиконечную звезду с рунами на концах.
— Больше нет, — сказал Ходин.
— Где ты ее взял? — сказала я, потянувшись за ней. — Я имею в виду, когда? — Я исправилась, когда он убрал книгу от меня, поджав губы.
— Как можешь видеть, — сказал он, игнорируя мой вопрос, — «сигара» сделана из украденной руты; семян горчицы, собранных перед рассветом и после равноденствия; розмарина из твоего собственного сада — все перевязано листьями грецкого ореха и сельдереевой бечевкой.
— Огненные травы, — сказала Стеф, начиная растирать в ступке с пятнами шиповник, шлемник, цветки нута и семена лакрицы. Сама ее беспечность навела меня на мысль, что она какое-то время перемалывала травы для Ходина.
— Это пять, — сказала я, глядя на шестигранную звезду. — Какой шестой ингредиент?
Ходин напрягся.
— Шестой — сам огонь, рожденный из твоих мыслей, а не из очага. — Он прищурился. — Ты можешь разжечь пламя мыслями?
Он знал, что могу, и я кивнула. Проклятие представляло собой смесь магии земли и лей-линий, но большая часть была демонической магией.
— Ты будешь использовать отвар нута, шиповника, шлемника, семян лакрицы и сока бузины, чтобы превратить золу в кашицу, которая затем будет нанесена на руны и создаст проклятие, — сказал он, и я изучила шестиконечную звезду. Это была старая школа, но я обнаружила, что Ходин обычно использовал устаревшие методы, вероятно, потому, что у него не было доступа к Коллективу демоном, где были все сокращенные заклинания.
— Два заклинания… — задумчиво произнесла я, чувствуя покалывание в пальцах, когда провела одним вниз по странице до латиницы внизу. «Damnatio memoriae» было проклятием памяти, а «statu nascendi» грубо переводилось как состояние рождения. Не было «ta na shay», чтобы привлечь внимание Богини, но звучало по-эльфийски, даже если это было проклятие Тритон.
— Все травы для утоления жажды женские, — сказала я, глядя на ингредиенты. — Это уравновешивает мужское начало. Но я снова вижу только пять.
Ходин сжал пальцы, едва не вырвав книгу, а Стеф, которая добавляла измельченные травы в сок, казалось, напряглась.
— Кровь, используемая для разжигания реакции, является шестой, — холодно сказал Ходин, и Дженкс хихикнул с каминной полки.
— Послушай, я не подшучиваю над твоим проклятием, — сказала я, вспомнив, что раньше у меня была проблема с тем, что его методы были слишком свободными для меня. — Но если у тебя есть шестиконечная звезда, и шесть рун, и шесть трав в золе, у тебя, вероятно, также есть шесть трав в тушилке. Я просто задаю вопросы.
Он впился в меня взглядом, его мысль уйти была очевидна.
— Но если ты говоришь, что шестое — это кровь, которая разжигает, я не против, — добавила я, и он шмыгнул носом, бережно положив книгу к себе на колени. — Сколько капель?
Он замолчал, и раскат грома мягким эхом прокатился между холмами, окружающими Цинциннати.
— Шесть, — наконец сказал он, и я подавила улыбку. — По одной капле на каждый раз, когда хочешь его вызвать.
— Оно повторяется? — сказала я довольно. — Фантастика!
Ходин в насмешке приподнял брови.
— Волшебные палочки обычно такие.
— Подожди. Что? — Я села, потрясенная. — Из этого получается палочка? Палочки должны быть из красного дерева.
Ходин встал, и я проследила глазами за книгой в его руке.
— Это не ведьмовская магия, демоническая. Отсюда и бузина, — сказал он, будто это что-то значило.
— Ой. — Я облизнула губы, затем откинулась на подушки, чтобы скрыть, что я была так взволнована, что могла вспотеть от мармеладных мишек. Я всегда хотела сделать волшебную палочку. Они были такими кричащими. — Ты используешь ртутный мел, чтобы нарисовать звезду? В рецепте этого не сказано. — На самом деле, в рецепте, казалось, не хватало большого количества информации. Но для Тритон это было обычным делом.
— Очевидно, — протянул он, и я потянулась за ртутным карандашом, осторожно открыла его и обнаружила, что токсичный свинец заключен в нейтральный твердый воск. Круто…
— Итак. — Ходин использовал черную шелковую ткань, чтобы стереть рассеянные ионы с зеркала. — Палочка для размазывания готова. Спасибо, Стефани. Она опускается, и вокруг нее рисуется звезда. Сначала руны.
Стефани поставила палочку-сигару по центру зеркала, и я подтянулась к самому краю дивана. Подтащив зеркало поближе, я изучила книгу, все еще находящуюся в ревнивой руке Ходина, мой пульс участился, когда я прочтала корявый почерк Тритон и те немногие инструкции, которые там были. Звезда рисовалась не обычным способом, а скорее представляла собой три набора параллельных линий, набросанных от руны к руне.
— Сначала руны, — тихо сказала я, решив начать сверху и подвигаться по часовой стрелке по кругу.
— Против часовой, — распорядился Ходин, и я подавила гримасу.
«Изменение», размышляла я, когда писала первую руну на зеркале, затем «Воля» и «Смерть», за которыми внизу «Разжигание», «Рост» и, наконец, «Урожай». Это были могущественные символы, и старые, очень старые.
Руководствуясь рунами, я начала рисовать линии звезды. «Урожай» к «Воле», «Рост» к «Смерти», «Изменение» к «Росту», «Воля» к «Разжиганию», «Урожай» к «Разжиганию» и, наконец, «Изменение» к «Смерти». Ртутный мел провел толстую, плотную линию, и хотя обычно я поддерживала легкую связь с лей-линиями, я почувствовала, как она усилилась, став почти головокружительно сюрреалистичной.
Ходин опустил плечи и нахмурился, будто что-то должно было случиться, а я изучала набросок. Тритон была печально известна тем, что кое-что не включала в печатный текст, если там была иллюстрация.
— Здесь нужен круг, — сказала я и, начав с руны «Изменение», начертила круг от точки к точке, снова называя руны по ходу дела, чувствуя, как моя связь с линиями становится сильнее, когда я дохожу до конца.
