Зеркальщик. Счастье из осколков (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации .txt, .fb2) 📗
Толстая рябая девка, одно плечо которой было заметно выше другого, щербато усмехнулась и махнула рукой:
- И-и-и, милая, хужее, чем меня барин покойный наказал, уже не будет.
- Рот закрой, дура, - прикрикнул на служанку околоточный, закипая не хуже самовара, - и молчи, пока тебя не спросют!
- Лев Фёдорович, давайте мы с вами пока тело убиенного осмотрим, а помощница моя тут людей опрашивать начнёт, - холодно произнёс Зеркальщик.
- Как скажете, Ваш Благродь, - козырнул околоточный и несколько суетливо направился к двери. – Вот, сюды извольте. Купец тутатки, за ентой дверкой.
- Варвара Алексеевна, - официально обратился дознаватель к своей помощнице, - начните людей опрашивать. Может, кто-то что-то видел или слышал.
- Слушаюсь, - почтительно ответила Варенька и даже чуть присела.
Уголки губ Всеволода дёрнулись, но тут же застыли, лицо превратилось в непроницаемую ледяную маску.
Когда мужчины скрылись в другой комнате, Варвара Алексеевна опустилась на низкий круглый пуфик (потому как деревянной грубой лавке, раскорячившейся у стены, более подобали бы пыточные казематы, чем комната в купеческом доме) и приветливо улыбнулась служанке. Девица на улыбку не ответила, нахохлилась, съёжилась, словно воробей под дождём, и принялась крутить грязный передник.
- Ну, милая, - ласково произнесла Варенька, вспоминая, как именно проводили дознание сыщики в романах, - расскажи…
- Чаво рассказывать, не знаю я ничаво, - пробурчала служанка, ещё сильнее втягивая голову в плечи.
- Ты давно в доме купеческом? – Варенька продолжала ласково улыбаться, приветливо глядя на девушку.
Девица шмыгнула носом, пробурчала чуть слышно:
- Третий год.
- Третий год, - повторила барышня и тут же задала следующий вопрос. – А служишь где? В доме или во дворе?
Девица опять щербато усмехнулась, повела плечами:
- Сперва в дом брали, а как… так на двор отослали.
- Как что? За что тебя на двор отослали?
Служанка опять шмыгнула носом, насупившись посмотрела на барышню:
- Молоды Вы больно, барышня, об таких вещах толковать.
Варенька досадливо дёрнула уголком рта.
- Послушай… Прости, как тебя зовут?
- Меня-та? – девица пятернёй поскребла грудь. – Дунька я.
- Дуня, я почти как целитель, ты мне можешь смело обо всём рассказать.
- Угу, я уже один раз пожалилась, - несговорчиво проворчала служанка, пряча взгляд и опять скукоживаясь, - теперь страховидлом таким хожу. Нет уж, благодарствую за привет да ласку, но ничаво я не знаю, ничаво не видела. Вы-то приехали да уедете, а мне тутачки оставаться. И жизня, пусть и такой образиной, мне ишшо не опостылела, так-то вот, барышня.
Варвара Алексеевна с досадой прикусила губу. Ясное дело, что служанка многое знает и о многом могла бы поведать, да как её разговорить? В романах-то у сыщика такого вопроса не возникало, там все, даже душегубы, едва его завидев, сразу каяться начинали. А девицы и даже знатные барышни и вовсе к ногам падали, в вечной любви и верности клялись. Барышня ещё раз посмотрела на насупленную Дуню и махнула рукой:
- Да ты чего стоишь-то? Присаживайся.
Девица вздрогнула, словно её плетью огрели, оглянулась и отчего-то шёпотом переспросила, всё время озираясь по сторонам:
- Вы ента чаво, мне шта ли?
- А кому ещё? – искренне удивилась Варвара Алексеевна. – Здесь кроме нас с тобой и нет никого.
Дуня переступила с ноги на ногу, горько усмехнулась:
- И не срамно Вам, барышне, над девкой смеяться?
- Да с чего ты взяла, что я над тобой смеюсь?! – рассердилась Варенька, даже на ноги вскакивая от незаслуженного оскорбления. – Сама чисто ёж колючий, не знаешь, с какого бока подступиться, кругом сплошные иглы! Ты хоть понимаешь, что если мы ничего не докажем, то под суд невинный человек пойдёт?!
- А Вам, нешто, не всё равно?
- А вот не всё равно! – Варвара Алексеевна пристукнула ладошкой по столу. – Я за справедливость.
- И-и-и-эх, милая, да рази её хватит на всех, справедливости-та? – махнула рукой служанка. – У меня, вон, сестра утопла от позору, а рази её погубителю чаво было? Нет. Прокопыч, вон, после побоев пластом лежит, даже помереть не может, а Ваньке-кату, который его замордовал, порося подарили. Рази енто справедливо?
Варенька расправила плечи, вскинула голову и отчеканила, стараясь особо выделить каждое слово:
- Мы обязательно во всём разберёмся и накажем виновных по всей строгости закона. Всеволод Алёнович непотребства не допустит.
- Енто Зеркальщик-то? – оживилась Дуня и почесала щёку. – Ну да, эдакой зверина любого загрызёть и не подавится.
Барышня хотела было возразить, сказать, что Всеволод Алёнович человек благородный и воспитания самого галантного, но тут служанка отчаянно махнула рукой, словно в омут прыгнуть насмелилась:
- Ладно уж. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Спрашивайте, чаво хотели, всё как есть расскажу, ничаво не утаю. Но, - девица подняла вверх грязный корявый палец, - токмо то, что сама видела, слышала, али на своей шкуре спытала. Сплетнями да домыслами делиться не стану, и не просите.
- И не надо, - весело ответила Варенька, - расскажи, чего тут у вас в доме происходит? Кто купца убил?
- Кто убил не знаю, не видала, - буркнула служанка и по лицу её скользнула нехорошая усмешка, - а за что, предположить могу. На своей шкуре спытала.
Варвара Алексеевна поспешно придвинула к себе лежащую на столе стопку чистых листов и чернильницу. Рассказ, судя по присказке, обещал быть занятным.
Купец Пряников, ныне представший на суд перед Создателем, слыл человеком весьма набожным и милосердным. Усиленно помогал церквям, содержал театр на Малой Васильковой, каждое Рождество присылал подарки в воспитательные дома. Выпалив сию хвалебную оду почившему барину, Дуня откашлялась, а Варенька согласно кивнула. Ничего нового служанка ей не поведала, всё это барышня и так знала.
- Вы погодьте головой-та кивать, барышня, - усмехнулась Дуня, ладонью вытирая нос, - енто всё присказка. Так сказать, внешняя обёртка, навроде той, в которые ушлые торговцы самые завалящие товары заматывают, чтобы разиня какой обзарился и купил.
- А что же таилось под благопристойной обёрткой господина Пряникова? – спросила Варвара Алексеевна, которой уж наскучила длинная присказка. Нянька в детстве, помнится, тоже вот так сказки начинала: разведёт присказку, а потом, на самом интересном месте уж никакой мочи нет терпеть, глаза сами собой закрываются.
Служанка щербато усмехнулась, откашлялась и продолжила.
Все благоденствия, которые совершал купец, были, с точки зрения его домашних и тех, кто имел несчастье близко узнать Василия Афоновича Пряникова, исключительно внешние и показные. В своём же дому маска великодушного и просвещённого барина и мецената слетала, обнажая неприглядные звериные черты. Любил купец после баньки с девкой дворовой потешиться, причём потехи его были не любовные (что понятно, почитай, в каждом барском доме одна-две полюбовницы у барина да его сынков имеются), а звериные. Мог кожу со спины снять, мог кочергой железной прижечь, мог волосы по всему телу огнём спалить, а мог иголками наподобие подушки рукодельной утыкать. Ежели девица после перенесённых мук жива оставалась, приказывал её на конюшне плетьми добить али в выгребной яме утопить.
- Да зачем же ему это надобно?! – воскликнула Варенька, с трудом подавляя подкатившую к горлу тошноту.
Дуня передёрнула перекошенными плечами:
- Вот чаво не знаю, барышня, тово не знаю. Люди болтали, что, мол, чародейские каки-то амулеты он болью да страхом девичьими напитывал. Сама не знаю, врать не буду. Про то сестрица моя могла поведать, дык она утопла, царствие ей небесное.
Служанка перекрестилась, Варвара Алексеевна тоже, с неудовольствием заметив, что рука предательски дрожит.
- А отчего утопилась твоя сестра? – спросила Варенька, когда тишина в комнате стала аж позванивать от напряжения.
