Цена мира, или Леди для варвара (СИ) - Вереск Мия (читаем книги бесплатно .TXT, .FB2) 📗
- Уже всё, успокойся, - тихо сказал Зелин. – Скоро тебе станет легче, лекарство снимет боль.
Раб просяще взглянул на Таура Керта, и варвар хмуро кивнул.
Он вышел из спальни, плотно затворив за собой дверь. Пусть гритка не стесняется, пока её осматривает врач.
Зелин появился нескоро. Сейла вместе с Тауром Кертом стояла у двери, и вид у неё был такой решительный, что сразу было понятно – не даст подглядывать. Керту и смешно было, и неловко.
Что она с ним, как с маленьким? Понимает же всё про них с гриткой. Чего стыдиться женщине со своим мужчиной?
Вот только где-то глубоко скреблась неприятная мысль. Он-то сразу принял гритку, как свою женщину, ещё на кругу всем заявил об этом. А вот она его так и не приняла. После круга пленница ни разу не была с ним по своей воле, да в ясном сознании. До сих пор стыдилась, боялась. Не понимала, что обратного пути нет, упрямилась, как будто от её согласия что-нибудь зависело.
Варвар упрямо сжал губы. Кто его спрашивает, согласия, у рабов? Он же не выгнал её, домой привёз, заботится о ней, одежду вон купил. Хватит и этого.
Или не хватит?
Хорошо, что Зелин прервал маетные мысли. Раб вышел, кивнул коротко:
- Ей полегче.
Сейла скользнула внутрь.
- Жди здесь! – приказала мать. – Нечего девочку смущать. У нас тут свои дела женские.
Таур Керт взглянул на Зелина.
- Что хочешь делай, а на ноги её поставь.
- Это не болезнь, - отвернулся раб. – Ослабла она в пути, нервы, холод. Пройдёт, только…не торопи её.
Таур Керт не ответил. Дождавшись, пока выйдет мать, попросил:
- Свари ей бульон, ма.
Сейла вздохнула.
- Опять силой поить будешь?
- И буду! – упрямо ответил варвар. – Не умирать же ей теперь.
Он прошёл в комнату. Гритка так и лежала, отвернувшись. Таур Керт обошёл кровать и встал перед ней, спиной к окну. Девушка уже не плакала, только тяжело дышала, да щёки горели лихорадочно.
- Я платья тебе привёз, - сказал варвар. – Хочешь посмотреть?
Она отвела взгляд и не ответила.
- Что, так и будешь ходить в одной рубашке? – подначил Таур Керт.
Хорошо бы начала злиться, быстрее в себя придёт.
- У меня…есть платье, - сказала гритка сквозь зубы.
- Тряпка то, а не платье, - отрезал он. – Мать, поди, и выбросила его давно.
- Выбросила? – спросила она беспомощно и вдруг начала вставать. Побелела и едва не упала.
- Ты куда? – оторопел варвар.
- Я…должна узнать!
- Вот ненормальная! – беззлобно выругался он, хватая её в охапку и укладывая на кровать. – Лежи! Куда тебе ходить…сегодня. Сам узнаю.
Отыскал её старое платье, показал, чтобы гритка успокоилась, и затолкал неопрятным комком под кровать.
Встала гритка только через два дня. Всё это время Таур Керт следил, чтобы она пила взвары и бульон, которые приносила мать. Девушка немного успокоилась, не билась в истерике, когда он подносил к её губам кружку, но и поить себя не давала, забирала кружку из его рук. И сурово сжимала губы, когда он пытался как бы случайно при этом коснуться её руки.
Он прятал улыбку. Спали-то они всё равно вместе. Он хотел, чтобы она привыкла, что он всегда рядом. Правда, дав ей время отдохнуть и поправиться, слово варвар держал. Отворачивался, когда она, морщась, поднималась на горшок и по своим женским делам. Больше всего девушка страдала, возвращаясь. Ложилась на самый краешек, и лежала затаившись, как мышка, вовсе без одеяла, пока Таур Керт не подгребал её к себе, озябшую и очень недовольную.
Он научился её чувствовать даже во сне, а вот в то утро, когда она поднялась, видно, заспал. Открыл глаза, не почувствовав рядом уже привычного тепла. Осторожно оглянулся, но в комнате гритки не было.
Таур Керт вскочил. Не сбежала ли? То, что убежит далеко, не переживал – некуда тут убегать, на побережье. А вот что может напороться на недобрых людей, заставило его выскочить за дверь, одеваясь на ходу.
И уже во дворе увидел знакомую белую рубашку. Гритка стояла у камня, где обычно стирала мать и изо всех сил тёрла деревянной клугой своё платье. Окунала в ручей – и снова бросала на камень, принималась тереть. Волосы у виска взмокли, а руки, наоборот, посинели от холода – ручей был ледяной. Да и сама она – в одной рубашке на ветру, разозлила его так, что он рявкнул:
- Ты что, сдурела совсем! Простынешь, давно болела?
Девушка вздрогнула, оглянулась – и упрямо насупилась.
- Уже не болею, - буркнула она и принялась тереть платье с удвоенной силой.
Варвар вспыхнул. Подошёл и вырвал платье. Она метнулась, повисла на руке:
- Отдай!
Таур Керт веса гритки и не заметил, поднял руку повыше, а свободной рукой подхватил упрямицу под попку, чтобы не стояла босиком на ледяных камнях.
- Пусти! – задохнулась она. Испуганные зелёные глаза распахнулись во всю ширь.
- Дурочка ты моя, - почти ласково сказал он. – Красивая…
Она извернулась, пытаясь освободиться, сердито нахмурилась, но варвар не выпустил, так и внёс в дом.
Гритка притихла, сжалась. Испугалась, что сразу в спальню понесёт?
Таур Керт опустил девушку на пол, сунул в руки мокрое платье.
- Сейчас воды из кухни принесу. И чтобы до лета не стирала на улице!
Натаскал ей тёплой воды в каменную чашу, где купались и стирали зимой.
- Оставишь здесь, я вынесу.
Она проводила его странным взглядом. Как будто не верила, что обошлось.
Варвар криво усмехнулся. День начался рано, и обещал быть даже лучше, чем он смел мечтать.
Надо было, конечно, выбросить это платье – так быстрее бы надела его подарок. Но мать отговорила.
- Это, может, последнее, что у неё от дома осталось, - сказала она. – Погоди, и до твоих дело дойдёт. Вон какие ладные купил!
Однако гритка, похоже, решила по-своему. Днём она примостилась у окна, выпросив у Сейлы иглу с ниткой, и принялась подшивать у высохшего платья второй рукав, безжалостно сорвав с него кружева.
«А ведь наденет!» - недовольно подумал варвар. Упрямство этой девчонки было не переломить. Ни к зелёному, ни к жемчужному платью, которые он так старательно для неё выбирал, даже не прикоснулась.
Мать только головой покачала, увидев гритку в знакомом наряде. Платье, правда, было чистым, но вовсе не таким нарядным, как раньше. Но аккуратно подшитым – этого не отнять, и глубокий вырез, который раньше притягивал взгляды мужчин, безжалостно схвачен так, что непонятно, как она вообще влезла в платье.
- На улицу только с плащом, - непререкаемо приказал варвар. – Нечего всей округе показывать эту красоту.
Гритка оскорблённо вздёрнула голову, а мать посмотрела укоризненно.
Она вообще сразу и безоговорочно встала на сторону девушки.
В дни, когда гритка ещё лежала, Таур Керт забрёл на кузню. Он хмуро перебирал клейма. Скоро пленница начнёт выходить, бывать в деревне, ездить с матушкой на рынок в город. Он не всегда будет дома, пройдут весенние шторма – и снова отправится в поход. Кто защитит девчонку? Со своей яркой красотой она способна свести с ума, варвар знал по себе. Будет метка – призадумаются. Суд карал строго тех, кто зарился за чужих рабов. Не будет – значит ничья, без защиты. У Таура Керта кровь вскипала, когда он думал, что могут сделать с гриткой любители дармового женского тела.
Мать зашла, когда варвар уже выковал крохотный листок клевера, приклепал ручку. Если выжечь тавро на шее, под волосами, никто и не увидит, а защита в случае чего будет.
Сейла, увидев тавро, ахнула:
- Сынок! Ты что задумал? Ты же своими руками её убьёшь! Мало, что тело её растоптал, теперь ещё душу хочешь?
- Молчи, ма! – разозлился варвар. – Думаешь, мне хочется её нежную кожу жечь? Только кто её защитит, когда я в поход уйду?
- Нельзя делать этого! – мать почти плакала. – Она тебе никогда не простит!
Простит – не простит, а из двух зол выбирают меньшее.
Напрасно мать, разволновавшаяся до слёз, говорила, что пленница не из простого рода будет, что в Гритах бежит кровь древних Аргритов, королей, посланных богами. Кто де посягает на свободу данных богами, совершает грех, который не отмолить.
