Рассвет после смерти (СИ) - Закалюжная Людмила (мир книг .TXT) 📗
— Прекрасно! — засмеялась мать графа. — Значит на празднике Луиза будет уже свободна. Пойдемте ужинать, дорогие мои.
Я разглядывала конверт и не могла поверить, что через три дня я навсегда избавлюсь от ненавистной мне фамилии Сорель и буду свободна от палача. Джеймс подошел ко мне, чувство счастья моей магии передалось и мне. Я смотрела в зеленые глаза искателя, осознавая, что начинала привыкать к графу. Первые мои страхи прошли, но я все еще робко вложила свою руку в протянутую ладонь Джеймса. Также робко и неуверенно, я открывала для него свое сердце, осторожно, боясь пораниться, боясь ошибиться.
— Встретимся в моем кабинете, когда моя сестра и мама пойдут спать? — шепнул мне граф.
Но ждать пришлось долго, потому что если мать графа ушла почти сразу отдыхать, то Арабелла болтала и болтала без умолку. Пришлось мне сделать вид, что я устала. Пожелать ей и Джеймсу «Спокойной ночи». Подняться к себе в спальню, быстренько принять ванну, переодеться в сорочку, отослать горничную, и ждать когда Джеймс меня позовет.
Я старалась не думать о прошлом. Слишком тяжело было мне его вспоминать. Но для графа, для похищенных девушек, сделаю исключение. Возможно, мои воспоминания помогут ему их спасти. Я слышу, как кто-то скребется и тихий шепот.
— Луиза, — накидываю сверху стеганый халат и открываю дверь. За ней стоит Джеймс, он берет меня за руку, и мы спускаемся вниз. Когда-нибудь, я могла подумать, что буду так счастлива? Раньше мне казалось, что впереди меня ждет только неизвестность и мрак. А сейчас, меня держит за руку мужчина, который мне нравится, который заботится обо мне. Но тихий шепоток нашептывает, а был бы граф к тебе так добр, если бы ты не была его парой? Возможно, до сих пор ты бы находилась в камере. Мое счастье омрачается сомнением.
— Что случилось, Луиза?
— Ничего, — с трудом, но все-таки забираю у Джеймса свою руку и присаживаюсь в кресло. Если бы он был также искренен, как его магия, что радостно переплетается с моей. Мы теперь связаны с ним. Навсегда.
— Я же вижу, ты вдруг стала грустной и задумчивой.
— Подумала кое о чем.
— Могу я узнать о чем?
— Я подумала, — слегка пожимаю плечами. — А что если бы я не была твоей парой? Где я была бы сейчас? В тюрьме?
— Луиза, но ты моя пара, — улыбается граф. — Поэтому ты здесь. Не забивай себе голову тем, чего не может быть.
— У тебя должна была быть свадьба … с другой.
— А теперь будет с тобой. — Джеймс подходит ко мне, и я не успеваю его остановить. Он поднимает меня на руки и садится со мной на маленький диванчик. — Я давно хотел тебе сказать, Луиза. Сначала я жалел о встрече с тобой.
Мне неприятно это слышать и я пытаюсь отстраниться от него, но граф сильнее меня и лишь крепче прижимает к себе.
— Да жалел. Но сейчас, когда мы уже несколько дней знакомы и я немного узнал тебя. Я вдруг понял, как мне повезло. Ты храбрая, честная и красивая девушка. У тебя доброе сердце и в тебе нет той высокомерности, что присутствует у всех магов-убедителей. А еще у тебя красивая улыбка и удивительные, изменчивые глаза. Я теперь знаю, что когда ты злишься, они становятся зелеными, а когда тебе весело, они синего цвета. А еще, когда ты нервничаешь, — его голос переходит на шепот. — Ты дергаешь ногой, как сейчас. Почему ты нервничаешь, Луиза?
— Я не нервничаю, — тихо отвечаю я, замерев. Первый раз мужчина говорит мне столько красивых слов, и я не знаю, как реагировать на них. Мне приятно и в тоже время я боюсь поверить Джеймсу. Страшно открывать свое сердце.
— Луиза я жду нашего соединения, но тебе решать, когда это произойдет.
От его слов, я тут же покрываюсь мурашками и чувствую, как щеки обжигает огнем. Ощущаю тепло его руки и тела, к которому прижимаюсь. Чувствую жар каждой своей клеточкой и мечтаю продлить это время, как можно дольше. Джеймс начинает целовать мою шею, одна его рука гладит плечо, другая пробирается под юбку и сжимает бедро.
— Джеймс, — с придыханием говорю я. — Мы собирались поговорить.
А сама лишь крепче сжимаю его плечи и тянусь к его губам.
— Я увидела …свет, — где-то далеко, слышу голос Арабеллы. — Ой, простите!
Джеймс быстро поднимается, и все наваждение спадает, лишь тело просит еще. Еще поцелуев и объятий.
— Как неловко, — произношу я, представляя, как завтра буду смотреть в глаза его сестры.
— В следующий раз будет стучаться, — усмехается граф. Веселыми глазами он смотрит на меня. — Моя маленькая невеста, мы собирались поговорить, но может быть, лучше продолжим.
— Нет, Джеймс, — останавливаю его с улыбкой. — Или разговор, или я иду спать.
— Тогда разговор.
Трудно его начать, особенно когда смотришь на губы Джеймса. Недавно они нежно прижимались к моей коже. Граф садится в кресло за стол. Глаза с лукавством смотрят на меня. Я бы тоже хотела продолжить, а не вспоминать прошлое. И чтобы не поддаваться его чарам, перевожу свой взгляд в окно, за которым глубокая ночь.
— Я жила в доме Сореля, как жена и как не жена. Я вроде была свободна и в тоже время рядом со мной всегда присутствовала охрана. Они все имели клеймо, поэтому своей магией я не могла на них воздействовать. Я проверяла. Прошел месяц. К дому по не многу я привыкла, но не к своему мужу. Палач был непредсказуем. — «Он мог запросто зайти в мою комнату, когда я одевалась или принимала ванну. Ему было абсолютно наплевать на мою скромность и стыд. Шарль игнорировал мои просьбы оставить меня одну. Палач прислонялся к стене или садился на стул, наблюдая за мной.
— Жаль, что монсеньор не разрешает мне хорошенечко вдуть тебе, жена.
Никогда не думала, что буду просить помощи у высокомерного щеголя, его я боялась даже больше Шарля, но понимала, что он единственный может избавить меня от унижений. Я догнала его на выходе и громко окликнула.
— Монсеньор! Монсеньор, поговорите с палачом, — краснея от смущения и дрожа от страха, обратилась я к магу. Он не ответил мне, лишь смотрел таким высокомерным взглядом, словно я была ни кем и звать меня ни как. — Он заходит в мою комнату без стука.
— И?
— Я не хочу, чтобы ко мне заходили без разрешения. Прошу дайте мне ключ, чтобы я могла …
— Нет, ключа ты не получишь. Шарль больше не потревожит тебя.
Действительно палач больше не заходил ко мне, но встречаться с ним за пределами комнаты, становилось еще опаснее. Он таким взглядом смотрел на меня, что каждый раз я дрожала от страха. В те моменты я радовалась, что за мной неотступно следует охрана. Я ненавидела его и ненавижу сейчас. Если бы я только могла отплатить ему за свои унижения и боль.
Палач исполнял приговоры парижского суда в своем казенном особняке. Не помню, кто проинформировал меня, что осужденные находились в подвале, где терпели пытки. Шарлю словно было мало издевательств над ними, после очередной казни он поднимался в мою комнату и стучал в дверь. В первый раз я открыла ее, уверенная в своей безопасности, но как же я ошибалась. Он избил меня и если бы не слуги, которые бросились за помощью к монсеньору, я могла легко закончить свою жизнь от руки палача и мужа.
В следующий раз я пряталась в шкафу и затыкала себе уши, чтобы не слышать, как Шарль осыпает меня оскорблениями и стучит в дверь, теперь вход в мою комнату тоже охранялся. А самое ужасное — когда Сорель устроил мне экскурсию в подвал. Он схватил меня за руку, когда я прогуливалась по саду, охрана кинулась ко мне на помощь.
— Я ничего ей не сделаю, господа. Просто хочу, показать свое любимое место в доме.
И показал, заставляя смотреть на несчастных узников. Шарль злорадно усмехался, когда я в ужасе отводила глаза. Он не знал, что я приказывала пленным не чувствовать боли, мне казалось, так я облегчала им последние часы жизни. А еще много вопросов крутилось в моей голове и ответов на них не было. Что я сделала такого, чтобы палач так ненавидел меня? Зачем я здесь? Зачем я им?
После казни, любой алхимик мог приобрести части человеческих тел, оставшихся от казненных, в лавочке Сореля. А еще палач пользовался разными привилегиями. Его слуги ежедневно могли брать для хозяина любое количество продуктов у торговцев, бесплатно. Мне, как его жене, разрешалось в каждой лавке брать любые ткани и женские безделушки. Но я прогуливалась в окружении двух накаченных магов среди продавцов не для того, чтобы что-то приобрести. А в надежде встретить своих приемных родителей, чтобы дать хоть какой-нибудь им знак, спасти меня.»
