Цена предательства (СИ) - Пафут Наталья (книги бесплатно .TXT) 📗
— Да нет же, давайте возьмем вино, закуску и завалимся на ночь в какой-нибудь домик в предгорьях, не далеко, но только мы, без этих обалдевших от переизбытка ответственности охранников, — он махнул рукой в сторону традиционной толпы бойцов, охранявших меня.
— Сбежать говоришь… — мечтательно протянул я, — эта идея казалась очень заманчивой, но, как всегда но — ответственность;
— Да, да, — с жаром засуетился Томеррен, нажремся, песни попоем, поплачем…
— Нет — как всегда бескомпромиссно припечатал Сай, — опасно;
— К сожалению, — сказал я, пожимая плечами, — вынужден согласиться с Саем, — война еще не закончилась.
Томеррен весь поник, как будто сдулся внезапно, лицо его приобрело отсутствующе-тусклое выражение, взгляд потух — ну что ж, я понимаю, да, опасно, эх, опасно, да… — что то бормоча он ушел.
— Изменился он, — задумчиво произносит наконец Николас, — какую-то большую думу страдает наш весельчак. — Никалас продолжал смотреть вслед Томеррену;
— Вот, однако же, смотрю, — продолжил он внезапно после долгой паузы, — Томеррен стал словно задумываться много, вдруг начинает ходить по комнате, загнув руки назад; потом раз, не сказав никому, отправился стрелять, — сегодня целое утро пропадал; раз и другой, все чаще и чаще…Куда он ходит постоянно…
— Всем сейчас тяжело, после того, что мы видим каждый день, — произносит Лиэм.
Мы подходим к Мелеборену вечером. Там все еще звучит грохот орудий. Но город уже почти очищен, докладывает осунувшийся Тфуль. Вам лучше туда не ходить мой Владыка, умоляет Тфуль, мы сами справимся… Что ж такое произошло, что даже повидавший Тфуль заикается и отводит глаза при упоминании о Мелеборне. Но решение принято, мы собираемся выступать завтра с утра.
В большой палатке ложимся спать. Артиллерия противника, по обыкновению, благословляет нас на сон грядущий.
— Сколько жителей насчитывал Мелеборен до войны? — шепчет Лиэм.
— Тридцать тысяч, — тоже шепотом отвечает Сай, — надеюсь хоть кто-то выжил…
Один раз мне удается уснуть крепко. Я просыпаюсь, словно от внезапного толчка, и не могу понять, где я. Выхожу из палатки. Я вижу звезды, вижу ракеты, и на мгновение мне кажется, будто я уснул на каком-то празднике в саду около нашего дворца… Все это длится лишь одно мгновение, затем я узнаю силуэт Кат. Он сидит спокойно, смотрит на небо. Заметив, что я проснулся, он говорит:
— Очень неплохой фейерверк, если бы только это не было так опасно, — задумчиво говорит он;
Мы сидим и смотрим на яркие, разноцветные ракеты, расцветающие в небе. Креландская артиллерия получила подкрепления, это мы слышим сразу же.
Вдруг мы увидели Томеррена, выходящего из перелеска, окружающего Мглистые горы. Томеррен имел вид человека, занятого какими-то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Не заметив нас, он, как тень, шатаясь, прошел мимо.
Я так устал, что сейчас с лошади свалюсь. Голова гудит, глаза слипаются. Мерный шаг лошади убаюкивал меня, и веки тяжелели. Нельзя спать, нельзя, нельзя.
Сай трясет меня.
— Ты спишь на ходу, — сказал он.
— Просто даю глазам отдых.
— Что-то долго они у тебя отдыхают. То-то смотрю, ты лег на лошадь. Смотри, Владыка, будешь носом клевать, к лошади привяжу.
— Очень страшно, тогда все узнают ужасную правду, что бедного наследника связанного доставляют на место сражения.
Со всех сторон слышится хохот.
Еще издали, на подступах к Мелеборену, мы видим, что на деревьях и стенах болтается что-то темное.
— О нет, это дерьмо опять, — простонал Зак.
Когда мы подъехали ближе, увидели голых ардорцев, висящих на длинных веревках. Мы вошли в город.
В медленно расходившемся дыме от пожаров по всему тому пространству, по которому мы ехали, по всему городу— в лужах крови лежали лошади и люди, поодиночке и кучами. Креландцы, ардорцы, женщины, дети… Подобного ужаса, такого количества убитых на таком малом пространстве никогда мы не ведали…
Садилось солнце. Вечер был сух, как рисунок углем. Вдруг садящееся где-то за домами солнце стало из-за угла словно пальцем тыкать во все красное на улице: в красноверхие шапки креландцев, в полотнище упавшего красного-белого флага, в следы крови, протянувшиеся по снегу красненькими ниточками и точками.
— Ненавижу, ненавижу, — бессмысленно приговаривал Николас, задыхаясь от животной злобы и потребности излить эту злобу.
Лиэм тихо молился, лицо Зака почернело от гнева и горести, брови горестно сложились складками над почерневшими глазами. Томеррен сидел застывший, стеклянными глазами осматриваясь вокруг, крепко держась за лошадь судорожно сведенными руками, приходившейся ежеминутно перешагивать через мертвые тела.
Мной охватила страшная, бешенная ярость, она переливалась из меня, моя кровь кипела.
Это новое чувство безумного озлобления против врага заставляло меня все позабывать. Не заботясь о своих друзьях, о своих охранниках, я пустил лошадь в дикую скачку по мертвому городу, горя только одной идеей — уйти, вырваться из этого царства смерти, отомстить. Глаза горели, виски жгло. Никто не смел препятствовать мне. Я слышал, что друзья пустились вскачь вслед за мной.
Я несся в горы, я искал любое доступное место, где я сверху увижу врага и ударю, и сотру их в порошок, и наплевал я на подготовку места, на предварительную разведку, я чувствовал кровь на губах — я прокусил губу увеличившимися клыками — я был Владыкой. Я шел убивать…
Там, внизу, в Таурской долине весна уже вступила в свои права. Синий, напоенный выразительными, как крик, ароматами, южный вечер волнует вас своей мягким, нежным теплом, своей чарующей, свойственной только весеннему ветру музыкальностью.
Здесь же, в горах, вовсю еще властвовала зима. Снег падал все гуще, он становился мельче. Небо темнело, земля светлела, торжественная белая одежда заволакивала землю. Земля засыпала. Мне тоже захотелось бы заснуть, я покачнулся и чуть не упал с лошади. В ужасе я оглянулся, не видел ли кто, как я внезапно ослабел. Каждый был занят собой и своим горем, на меня не глядели. Мы взобрались на открытый уступ, который открывал прекрасный вид на дымящий черным едким дымом остатки некогда великого Мелеборена и дальше огромную, растянувшуюся на многие мили черную змею Креландской армии.
Я кипел. Перед глазами я видел голое тело ардорской девочки, лежавшей на тротуаре со страшными кровавыми разводами между ее ног. Ее прозрачные, как чистое небо, голубые глаза навсегда застыли в немом укоре, они смотрели на меня, прожигали мою душу — Владыка, почему?
Я смотрел на врагов, мне не надо использовать силы природы, чтобы уничтожить их, мне не нужны камни, реки, земля, есть я — Владыка этой земли — с диким ревом я ударил…
В пространство рванулся чистый поток энергии еще не слыханной мощи и концентрации. Прими этот поток иную, более вещественную, форму и попади на его пути любая планета — даже вспышки не произойдет, просто исчезнет планета, словно и не было ее никогда.
И от одной мысли, что я могу высвобождать чудовищно огромные силы, я не испытывал гордость и радость — я ненавидел. Я уничтожал. Там, внизу, лопались, как мыльные пузыри солдаты, взрывались орудия, орали и разрывались на мелкие куски лошади, разлетались на щепки обозы. Я не чувствовал своего тела, я был там, я был смертью… Я ударил снова…Вторая волна была так мощна, что у меня не хватило дыхания на стон. Я был раздавлен, пронзительная боль разрывала клетки тела. Рядом со мной хрипел опрокинувшийся Лиэм, он потерял сознание, может, был уже мертв. Свалился Зак, кровь текла из носа и ушей Сая. Николас корчился и выл, держась за голову, меня в ногах. Снег с шипением растаял на нашем утесе, задымился лес. Я видел, что на мили вперед легла креландская армия… я мог уничтожить все эти горы, вспенить далекое Северное море… Мощный, глухой рокот утробно заурчал где-то внизу под Ардорской долиной — просыпался древний вулкан, расправлял древние плечи — вздымались холмы. Задымился великий Сальдор, спящий вот уже два тысячелетия… Креландская армия погибала…Я приготовился к новому удару — через минуту от армии имперцев останутся одни воспоминания и толстый слой пепла — я почувствовал резкую боль в голове, повернулся, Томеррен, весь в крови, стоял около меня с камнем в руках — падения я уже не ощутил. Только внезапную, полную темноту.
