Аверс и реверс (СИ) - Орлова Тальяна (читать полностью бесплатно хорошие книги .txt) 📗
— Ну и? Я-то тут при чем? Зачем вы меня сюда притащили?
Он остановился:
— Именно поэтому я хотел обо всем рассказать у нас дома. Там есть некоторые подтверждения…
Кейн вытащил из кармана джинсов сотовый и не позволил брату договорить:
— Почему же только дома? У меня кое-что найдется.
Он нашел нужный снимок и передал телефон нам. На фотографии была изображена красивая молодая женщина с ребенком на руках. Я двумя пальцами расширила изображение, вглядываясь в лицо малыша. Чрезвычайно миленький и похож… сразу на обоих. Если бы не темно-русые волосы, то я наверняка могла бы сказать — кто из братьев.
— Это я, — Кейн наклонился к нам ближе. — И Дастин. Так мы выглядели в четыре года. Хорошенький я, правда?
Мы вылупились на него. Теперь и умница Таша растеряла все аналитические способности. Дастин продолжал объяснять:
— Наша мама была обычным человеком, а отец… как мы подозреваем, одним из этих духов. Демон или ангел, про которого она не особенно любила рассказывать.
Кейн подхватывал за ним:
— Еще бы она любила. Он сделал ей ребенка и исчез. Ладно бы просто ребенка, но такого…
— Да, я родился не в полном смысле… обычным.
— Ничего странного, что мать свихнулась после летающих по дому предметов или трупов соседских животных. Они почему-то очень любили приходить подыхать на нашем пороге.
— Мама пыталась справиться…
— Брось, Дастин, она нас ненавидела.
От этой безумной переклички волосы вставали дыбом, но чтобы ее остановить, требовалась хоть одна сформулированная мысль. Потому они беспрепятственно продолжали:
— Возможно, Кейн прав. Но сложно ее за это судить. Я тогда еще был слишком маленьким, чтобы это понимать…
— Но к шести годам дошло: я хочу быть обычным человеком. Лишь бы мама больше не ревела от ужаса…
— Она называла меня по-разному. Даст и Каин — это еще лучшее из ее эпитетов. И бесконечно говорила о том, что я сын дьявола. В самом библейском значении.
— В общем, я вдруг понял, что могу намного больше, чем обычный человек. Но не хочу этого. И тогда решил все силы потратить на то, чтобы стать обычным.
— Я пытался подавить в себе силы, но вышло по-другому — я разделился на двух обычных людей. Силы разделились и оттого заметно снизились. Теперь по дому уже не летали предметы…
— Однако это маму и доконало. Когда она увидело вместо одного жуткого ребенка двух, спятила окончательно. Ее увезли в клинику, там она украла таблетки и тем самым закончила свою затянувшуюся истерику.
— Да. Мы сделали это ради нее, но выяснилось, что такого зрелища ее психика уже перенести не способна… Жаль.
— Брось, она нас ненавидела. И соседи ненавидели. Повезло еще, что мы родились уже после тех времен, когда таких было принято сжигать на кострах.
У меня глаза устали — бегать от одного к другому, но я, открыв рот, слушала.
— Кейн, люди боятся того, чего не понимают. Вспомни, что было, когда за нами явились из органов опеки! Они бубнили только то, что сумасшедшая женщина зачем-то скрывала второго ребенка — быстро нашли объяснение…
— А потом нас отдали в семью Корчеров. Дастин, помнишь Корчеров?
— Конечно. Они недолго нас выносили. Мы, хоть и разделились, но какие-то мелочи еще проявлялись.
— Тогда мы просто еще не умели скрывать.
— Может быть. В общем, вся наша приемная семья замучилась от кошмаров. Это свойство Кейна: любой, кто спит неподалеку от него, видит во сне что-то страшное. И они каким-то образом связали это с нашим присутствием…
— Мне было шесть лет! — Кейн будто был возмущен. — Хотя это свойство сохранилось до сих пор.
— Они от нас отказались. Потом были Харрисы. Мы долго жили с ними… Они посчитали нас детьми, которым очень досталось, и потому забыли о своих ощущениях — думали только о нас.
— Они были нудными… Я до сих пор с дрожью вспоминаю каждое воскресенье, когда нас тащили в церковь.
Тут оживился Стивенсон — кто бы мог подумать, что он соображает быстрее всех:
— А что случилось с Харрисами?
— Авария с ними случилась, — ответил Кейн. — С летальным исходом для обоих.
— Не совсем так, — нехотя произнес Дастин. — Другая машина вырулила на встречную, но она не неслась на большой скорости. Мы с Кейном сидели сзади. Я так испугался, что… в общем, в зеркале заднего вида мелькнули красные глаза. Приемный отец мог бы вырулить, но от этого зрелища окончательно потерял контроль. Лобовое столкновение. Мы выжили… возможно, нас не так просто убить. Или повезло. Нам тогда было четырнадцать. После…
Я подняла руку вверх и остановила:
— По-о-одождите! У меня сейчас полный бардак в голове, потому лучше переспрошу — то есть вы один человек? Точнее не человек даже, а сын кого-то там, который разделился на двоих?
— Мы не один человек! — уверенно ответил Дастин. — Были им, но давным-давно стали совершенно разными. Это позволило нам сильно приблизиться к обычным…
— По-о-одождите! — повторила я. — Был один человек, который разделился каким-то неведомым образом на двух полноценных? Это что, типа как те самые духи состоят из всего сразу, вы разделились на добро и зло? Аверс отдельно от реверса?
— На добро и зло? — рассмеялся Кейн. — Я, получается, зло?
Мы втроем одновременно кивнули.
— И снова не так, — поправил Дастин. — Или не так явно. Кажется, мы разделились на зло и абсолютное зло. В этой классификации Кейна можно тогда назвать злом.
— Брат прав. Я склонен… искушать людей пойти неверным путем. Дастин тоже искушает, но иначе — и это всегда выглядит хорошими мыслями. Но, справедливости ради, на моем счету ни одного трупа. Жизнь себе портили, бывало — калечились, но никто не умер. За братом уже не меньше пяти, если считать чету Харрисов.
Я не понимала ход его мыслей. Если Дастин советует людям хорошее, то каким образом он затесался в «зло абсолютное»? Обвиняемый только кивнул, соглашаясь:
— Понимаете, выясняется, что люди, когда идут правильной дорогой, тоже сворачивают не туда. К вопросу о Тайсоне.
— Ты убил его?! — Стивенсон вскочил, но я схватила его за локоть и усадила обратно.
— Он Кейну сразу не нравился…
И снова эта перекличка:
— Да, он был тупее нашего тупого приятеля.
— Чего?! — даже до Стивенсона дошел намек.
— Без обид, — ухмыльнулся Кейн. — И я просто издевался над ним. Сначала доводил до истерик пустыми угрозами, перепугал до смерти, а потом просто наслаждался его терзаниями.
— Ты подсыпал ему наркотики! — с осуждением вставил Дастин.
— Было дело. Я подсыпал ему галлюциногены в еду. Во всю еду, если быть точным. Он был на грани нервного срыва…
Дастин заканчивал:
— И тогда я вмешался. Пусть он был глупым и озлобленным идиотом, но такого не заслужил. И тогда я решил поговорить с ним — придать ему сил. До этого убедил Кейна оставить парня в покое и намерился потрепаться с тем по душам. Он мне тогда и рассказал, что в семье нелюбимый ребенок. Отец-тиран, мать-тряпка. Они просто выслали его на четыре года в колледж, чтобы поменьше видеть. И тогда я ему заявил, что именно этой мыслью он и должен держаться: не бросать учебу из-за Кейна, взять себя в руки, чего-то добиться, показать родным на что способен. Он повесился в тот же день. А ведь просто хотел покинуть колледж! Вышло так, что я ему напомнил о том, что и дома его не ждут… Было еще несколько подобных случаев. Благими намерениями, как говорится.
Я таращилась на «абсолютное зло» и не могла подобрать слов для вывода. Это, по их мнению, «равновесие»? Но притом чувствовала, что узнанное не отличается от моих представлений о мире: все самое страшное скрывается за правильными словами, благородные поступки приводят к плачевным последствиям. Вот оно — настоящее зло. Потому что неочевидное, его за мелкими пакостями не распознаешь, не отличишь. Гореть им в аду в одном котле! Ах да, ада ведь не существует — он есть и рай одновременно. С ума сойти можно от одного только осмысления. Удивительно, что их мама еще так долго продержалась. Почти люди. Как же!
