Арвиальская канва (СИ) - Ахметова Елена (список книг .txt) 📗
Зато я могла обнять того, кто стоил. И сказать ему, что у него все получится и что я всегда буду на его стороне. А справедливо заметить, что это откровенная и наглая ложь (волосы-то я так и не купила!), Ланс не успел: его прервал стук в окно.
Мы застыли на мгновение — его пальцы у меня в волосах, мои руки у него под водолазкой, посветлевшие крылья парят над смятой постелью — и, будто очнувшись, сорвались с места. Схема дальнейших действий была настолько привычной и отработанной, что нам не потребовалось ни слова, чтобы понять друг друга.
Ланс схватил свой плащ, на ходу накинул его на плечи, едва успев спрятать крылья — и нырнул в тайник, который я как раз успела открыть. Дверь еще вставала на место, когда я одернула смятое покрывало и распустила волосы, рассудив, что приводить их в порядок выйдет куда дольше.
Потом я подошла к окну и невозмутимо отдернула занавеску. Невозмутимости хватило секунды на полторы.
— Ты с ума сошел! — выдохнула я, распахнув створку окна.
Марк увернулся от нее, вскарабкался на подоконник и педантично смотал веревку, по которой влез на второй этаж.
— Прости, но войти через дверь было без шансов.
Я едва справилась с желанием подтолкнуть его в спину, а Марк, будто почуяв недобрые намерения, обернулся и скользнул взглядом по моему лицу. Похоже, некоторые последствия кратковременного присутствия Ланса на моей территории можно было скрыть разве что сантиметровым слоем макияжа, потому что талбот сощурился и уверенно сказал:
— Или ты честно скажешь, где прячется твой любовник, или я решу, что произвел такое впечатление, что тебе понадобилось уединиться.
— Уединиться и поплакать, — невозмутимо отозвалась я. — Какое еще впечатление может произвести коронер, который боится пройти мимо седеющего мага?
— Витор не седеет, — рассеянно отмахнулся Марк, спрыгнув с подоконника, и хозяйственно прикрыл окно. — Можешь попробовать скормить эту байку недоумкам из консеквентерского отдела, они съедят и не подавятся.
— Жалоба на раннюю седину официально зарегистрирована в канцелярии, — напряженно ответила я и задернула занавеску — во избежание лишних свидетелей. — Что ты здесь делаешь? Только мне пытайся скормить мне байку про отчаявшегося влюбленного. Я тоже не консеквентер, знаешь ли.
Марк обернулся, нехорошо сощурившись, и мне стало неуютно. Слишком близко он оказался — настолько, что я чувствовала его тепло и чуть резковатый запах разгоряченного мужчины.
— Вот, значит, какого ты мнения обо мне? Думаешь, я ухаживаю за тобой, потому что мне приказали сверху?
Я отступила назад — и натолкнулась на прикроватную тумбочку, с которой немедленно упало несколько осколков злополучной вазы. Марк перевел взгляд на источник звука. На лице проступило узнавание — а потом неверие и шок.
Попытку перевести разговор на другую тему можно было считать окончательно и бесповоротно провалившейся.
— Это ведь тот букет, который я подарил, — выдохнул Марк. — Лави…
Я сглотнула, перебирая в уме возможные варианты ответа и ухода от разговора. Но талбот спросил совершенно не то, что я ожидала:
— Ланс угрожал тебе? — и схватил меня за руку, прижав мою раскрытую ладонь к своей груди. Под пальцами заколотилось так суматошно, будто этот сумасшедший всерьез собрался перейти дорогу князю фейри.
— Марк… — я удивленно моргнула и снова попыталась отступить — но тумбочка, разумеется, никуда не делась, а вот под босой ногой хрупнул глиняный черепок. — Ай!
Нога, по счастью, осталась цела. Черепок пропечатался на стопе тремя отчетливыми темно-красными полосами — но это я поняла уже потом, как-то отстраненно.
Тайник в моей комнате открывался только снаружи. Нужно было просунуть руку за шкаф и дернуть за маленький рычажок. Рука, что характерно, пролезала только моя — даже у Томной Эвы застревала.
Но, услышав вскрик, Ланс уже не смог оставаться в стороне — и заодно продемонстрировал, как ухитрялся пробираться в любые закрытые помещения, не потревожив ни охрану, ни замок.
В комнате резко потемнело, будто перед грозой. Запахло озоном и йодом. Марк, успевший усадить меня на постель, выпустил мою щиколотку и выпрямился, озираясь — и уставился на пустое место между кроватью и стеной за мгновение до того, как там противоестественно сгустились тени.
Ланс будто шагнул прямо из них. Тени выпускали его неохотно, оставляя чернильные разводы на лице и руках, — а потом, смирившись, переплавились в распахнутые во всю ширь крылья. Кончики уперлись в противоположные стены — и вековой кирпич, выдержавший долгие годы штормов, дождей и опаляющего солнца, начал осыпаться красноватой пылью.
Я поймала себя на том, что поджала ноги и отползла от края кровати, позабыв про задравшийся подол. Но в мою сторону, по счастью, никто и не смотрел.
Марк выступил вперед, закрывая меня собой, и, кажется, отчаянно жалел об отсутствии оружия. На лицо Ланса выползли острые пики подкожных узоров, закрывая его сплошной чернильной маской до самых глаз, превращая в чудовище из страшной сказки. Напружиненная поза коронера не произвела на фейри никакого впечатления. Ланс знал, что хватит одного прикосновения крылом — а дальше с противником удобнее всего будет разбираться при помощи веника и совка.
Марк это тоже понимал, но почему-то не спешил спасаться бегством. Мне казалось, что воздух в комнате наэлектризовался — даже дышать стало больно; но талбот все равно стоял, закрывая меня собственной спиной, и с упрямством форменного самоубийцы не двигался с места.
А я вдруг поняла, что дело действительно плохо.
— Хватит, — жалобно попросила я. — Кажется, теперь я понимаю, почему Его Величество всегда старался выглядеть человеком и наследника приучал…
От звука голоса в предгрозовой тишине вздрогнули все трое.
Ланс сморгнул и наконец-то отвел взгляд от Марка. Глаза фейри стремительно светлели — чернильные узоры спешили привычно спрятаться за воротником неизменной дурацкой водолазки, и я, хоть видела их далеко не в первый раз, почувствовала странное облегчение.
А Марк потряс меня в третий раз за день, когда, убедившись, что мне никакая опасность не грозит, опустился перед Лансом на одно колено и склонил голову, будто присягая на верность.
— Ваше Величество, — мрачно пробурчал он в пол, стараясь ничем не выдать нервной дрожи.
Ланс с недоумением покосился на его макушку и обреченно провел ладонью по лицу.
В сложенном состоянии крыльев видно не было. Только на водолазке оставались две симметричные тени непонятно от чего — их-то Ланс обычно и прятал под плащом.
Но сегодняшнего эффектного появления из теней плащ не пережил, расползшись на хрупкие от старости лоскуты, и на спину будущего государя Марк косился с нескрываемым опасением, но стоически молчал. Должно быть, и сам видел, что Лансу и без того не по себе.
— Я эмиссар герцогини Тар-Рендилль, Ваше Величество, — отчитался Марк, получив в придачу к позволению сидеть в присутствии будущего короля еще и чашку кофе. — Когда стало известно о готовящемся покушении, Ее Светлость приказала внедриться в местное управление и предпринять все необходимые шаги, чтобы найти королевского сына. — Пауза перед последним словом была почти незаметной, но Ланс все равно понимающе усмехнулся. Вряд ли герцогиня была так же осторожна в подборе выражений, как ее эмиссар — перед ней-то никто смертоносными крыльями не размахивал. — Покойный король сообщил, что искать нужно в Арвиали, но ничего точнее сказать не смог.
— Князья фейри чувствуют друг друга на расстоянии, когда входят в силу, — рассеянно прокомментировал Ланс. Говорить о фейри в третьем лице он так и не отучился — и, похоже, не слишком-то и стремился. — Они как пауки в банке: если оставить их рядом в тесноте, дело закончится весьма предсказуемо. Поэтому в королевской семье почти никогда не бывает больше одного-двух детей. Когда я появился на свет, у Его Величества не было других сыновей, и он опасался, что их не будет вовсе. Поэтому приказал оставить меня в живых, но запечатал мои силы. Он был молод и неопытен, так что вышло не очень, — самый успешный вор Арвиали криво усмехнулся и передернул плечами, словно крылья и сейчас зудели, пытаясь вырваться на свободу. — Но безмолвные беседы фейри для меня были недоступны — а значит, и Его Величество не мог указать, где я.
