Феникс Его Высочества (СИ) - Соловьева Елена (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
- Ничего, не таких выхаживал, - возразил могучий, почти медвежий бас.
- А потом что? Императору дармоеды не нужны, а в колонии ребенку одному не выжить. Есть еще работные дома, но лучше сразу добить. Гуманнее выйдет.
- К себе заберу: дам шанс. Какой могу...
- Так девка же?..
- А я своим в штаны не заглядываю. Пусть попробует. Смотри: крепенькая, вроде. Жилистая.
- Это верно. А раз в такой резне выжила, знать, еще и фартовая.
Волокуши снова споткнулись о преграду: резкая боль и судорога. И темнота...
Щедрое забвение накрыло меня душным пологом. Спрятало от ужаса и страданий. Пожалело. Оставило в памяти только яркую вспышку прошлой жизни.
Глава 1
Бобер подкрался к моей лежанке, как мышь к пайке - бесшумно и боязливо. Согнул ногу в колене. Прицелился.
- Подъем, Фартовая! - взревел он и попытался пнуть меня в пятую точку.
Ага, щаз! Я эти его штучки давно выучила. Поворот, выпад - и его пятка в моих руках. Вцепилась большим и указательным пальцем в ахиллесово сухожилие. Потянула - слабенько так, больше обозначая.
Бобер взвыл и по инерции пролетел вперед. Впечатался головой в перекрытие. Его приплюснутую макушку припорошило бетонной крошкой.
- И охота вам в такую рань, - протянул со своей лежанки Дылда.
- Когда-нить я ее уем, - пообещал Бобер, потирая одновременно макушку и пятку.
- Ты уж так лет десять грозишься, - хохотнул Дылда.
Одним прыжком соскочил с койки и потянулся. Нисколько не стесняясь, громко испортил воздух.
Мы с Бобром одновременно зажали носы.
- Фи, какие неженки, - упрекнул нас Дылда и повторил газовую атаку.
Спасть расхотелось. Совсем. Схватила в охапку одежду и поскакала к помывочной.
Но Чистюля занял ее первым. Мурлыкая себе под нос незатейливый мотивчик, он шумно отфыркивался от ледяной воды.
- Здорово, Фартовая, - поприветствовал он меня. - Что, Бобру все неймется?
- Ага, - кивнула я.
Схватила зубную щетку, прислонилась к стеночке.
- Ты не могла бы подождать за дверью? - полуприказным тоном поинтересовался Чистюля.
- Да ладно те, - попробовала возразить.
Демонстративно отвернулась и продолжила чистить зубы.
Прием как всегда сработал: Чистюля по-быстрому свинтил и захлопнул за собой дверь. Подумать только: самый крепкий из нашей команды и самый нежный. То ему вода, понимаешь, протухла, то крыса на костре подгорела. А то и синяк неравномерно по глазу растекся. Не мужик, а деваха на выданье.
Прыснула над собственными мыслями. Нагнулась над единственной раковиной. Из бачка еле-еле бежал тоненький ручеек ржавой жижи. Но я-то не привереда. Пить такое нельзя, а вот умыться и рот прополоскать - запросто.
Дверь отлетела в сторону, предъявляя широченную ряху Малыша.
- Заканчивай с помывкой, - объявил он. - Я пайки притащил. Жрать охота, сил нет терпеть.
В нашей пятерке царила полная гармония и взаимовыручка. Живем вместе, едим вместе и только спим иногда по очереди. Вот так-то.
- Ты о чем-нибудь, кроме еды, вообще думаешь? - ехидно вопросила я.
- Точняк, ты, Фартовая, подметила: о бабах еще думаю. Последнее время даже чаще, чем о земной картохе. Ну, ниче, новый тест выдюжим, и Медведь нам вольную даст. Йех, погуляем!
- У-у-у, - протянула я в ответ. Если Малыш забыл о картохе, знать, дело плохо. - И на фига оно вам надо?
Малыш посмотрел на меня жалостливо и покрутил пальцем у виска.
- Вот ты благая совсем. Мужик без бабы, как картоха без колорада.
Тут он нахмурился и с сомнением покачал кудрявой головой. Вспомнил, видать, что я тоже вроде как баба.
- Ты это, домывайся тут. Снаружи подожду.
Я криво усмехнулась и показала приятелю неприличный жест. Малыш заржал и оставил меня одну.
Над потрескавшейся раковиной висело мутное, покрытое темными разводами зеркало. В его серой дымке отражалась девушка-подросток. Атлетическая, подтянутая, с ярко-рыжим ершиком волос. С веснушками. И зелеными, не по-детски грустными глазами. Вместо модного платья - униформа, вместо пудры и помады - свежие ссадины. Тело мускулисто и рельефно, а в душе - вечный сквозняк. Над сердцем расправила крылья легендарная птица - «клеймо» телохранителей.
Оглянулась на дверь, расстегнула молнию куртки: да, грудь есть. Но кто ее видит под этой мешковиной? А, может, и хорошо, что не видят. Ребята считают меня своим парнем. Дружбаном. А дружбану зачем грудь? Верно, незачем.
Я поежилась от промозглого холода. Ох уж этот Тифон: растительности нет, воды нет, ничего нет. Только мы - горстка неограненных алмазов, - так зовет нас Медведь. И обрабатывает нас. Мнет могучими лапами, выжимает все соки. Лепит, словно из куска глины, себе подобных сторожевых псов. Таких же закоренелых, безжалостных и беспощадных. Готовых распороть глотку любому, кто покусится на хозяина.
Громкий стук в дверь вырвал меня из раздумий.
- Ну, ты че? - рявкнул Бобер. - Померла там, что ли?..
- Не дождешься! - огрызнулась я.
Застегнула куртку до горла, сунула кулаки в карманы. Показала отражению язык - будет знать, как кривиться.
В спальне (она же столовая, гостиная, прихожая и много чего еще) ребята успели подогреть пайки и теперь водили возле стола хороводы.
Бобер, тучный здоровяк с квадратной челюстью и массивными резцами, лениво почесывал оттопыренные уши. Дылда, долговязый и худой, разминал голенастые ноги. Чистюля, эстет недоделанный, прилизывал густющие волосы с видом: «Я тут самый красивый». И только Малыш, светловолосый ширококостный добряк, стоял неподвижно, гипнотизируя завтрак.
- Ну, наконец-то! - возликовал он при моем появлении и схватился за открывалку.
Вскрыл упаковку первого пайка, взялся за второй. На его простодушном пухлом лице отразилась работа мысли. Золотистые брови сошлись над переносицей.
Подошла к нему, оседлала стоящий рядом стул. Иронично поинтересовалась:
- А ты че, зубы чистить не будешь?
Малыш поднял на меня взгляд: в светло-голубых глазах читалось искреннее недоумение.
- Вот еще! Щас Медведь сбор объявит - опять голодные полетим. На, держи!
Он протянул вскрытую банку с блекло-серой субстанцией, которую у нас почему-то упорно именовали едой. Подцепила ее вилкой - масса задрожала, утробно чавкнула, отлепляясь от стенок.
Отправленная в рот порция - безвкусная и тягучая - прилипла к небу и наотрез отказывалась жеваться.
- Вот жараза, - пожаловалась я.
Сунула в рот палец. Ковырнула.
- Фу! - объявил с другого конца стола Чистюля. - Как неприлично.
Покосилась: сам он каким-то неимоверным способом умудрялся есть чинно и аккуратно. На его аристократическом лице сияла печать безразличия и степенности. Жевал он медленно и опрятно. Даже не чавкал.
Так и захотелось сказать гадость. Но клейкая масса залепила рот.
Перевела взгляд на Дылду - на него вся надежда. Но тот меня проигнорировал. И не мудрено: попробуй-ка одновременно жевать и ковырять в носу. И как только не задохнется?
- Не обращай внимания на Чистюлю, - посоветовал Бобер. - Лучше скажи, как ты меня учуяла?
- Как-как? Каком кверьху! - передразнил его Дылда. - Лучше спроси, как она преграду за три метра видит, грозу чует и от лучей лазера уворачивается.
Я надулась, гордая. Покраснела.
- Чую и все! Завидуйте... А ты, Дылда, мойся почаще: от тебя за километр воняет.
- Кстати, да, - согласился Чистюля. - Помыть его надо перед выходом. Неровен час, зашлет Медведь на Ангору - там местные волкодлаки его быстренько уделают.
- Ага, и нас заодно, - кивнул Малыш, энергично работая челюстями.
- Вам надо, вы и мойтесь, - возразил Дылда. - Я на той неделе на Галене на всю жизнь наполоскался.
Мы переглянулись. Недружелюбная планета запомнилась проливными дождями, градом размером с кулак Малыша и ядовитыми испарениями. Любит наш Медведь подкинуть задачку посложнее. Кругом темнота, овраги и вездесущие кровососы. И мы, пятерка идиотов, маршируем по этому безобразию и тащим на себе проклятущие «куколки». Положил такую на землю, ошейник попищал-попищал и долбанул тебя током.
